В последнее время стабильно растет количество исследований социальных сетей. Причем речь идет не только о технической стороне и способах повышения популярности и привлечения как можно больше пользователей, но и об условиях эффективного использования сетей для решения маркетинговых, политических, социальных и иных задач.

Психология как наука и прикладная область не остается в стороне от таких исследований и тоже постепенно находит свою предметную область в изучении человека в условиях интернета, в частности, как пользователя социальных сетей.

Если рассматривать социальные сети как вариант специфической ситуации коммуникации, то при определенных условиях можно перенести в интернет и некоторые межличностные феномены. В фокусе нашего внимания оказался феномен межличностного доверия, под которым, вслед за А.Б. Купрейченко, понимаем психологическое отношение к партнеру по общению, которое позволяет быть открытым и свободным в проявлении идей, эмоций, чувств и поступков, не опасаясь какого-либо ущерба для себя [1].

Дж. Коулман говорит о доверии, понимая его как межличностный феномен, возникающий в отношениях между людьми. При этом оно может зависеть от третьих лиц, а значит, изменения в отношениях доверия могут создавать цепную реакцию во всей социальной сети отношений, в которые включен индивид, по отношению к которому это изменение доверия произошло. Таким образом, доверие зависит от социальных условий и контекста, в котором строятся отношения индивидов, и может изменяться время от времени [2].

В этом случае коммуникация в социальных сетях может быть проанализирована по системе сносок и гиперссылок. Принципиальная разница заключается в том, что анализу могут быть подвержены только открытые профили и предоставляемая самим пользователем информация, в то время как ряд аккаунтов имеют ограничения доступа для людей, не включенных в их список друзей, первый круг доверия и т.д.

Пользователь социальных сетей является одновременно и субъектом, и потребителем контента. Сетевой характер построения коммуникации в социальных сетях приводит к тиражированию информации, и если пользователь не проявляет критичности и ответственности, то даже самая нелепая и заведомо ложная информация может распространяться с огромной скоростью. В связи с этим в IT-сегменте даже появилось понятие «со скоростью репоста».

Широко известен эксперимент, проведенный в социальных сетях аналитиком одной из медиакомпаний Александром Линником. Чтобы продемонстрировать, как быстро распространяются фейковые новости в соцсетях, он опубликовал шуточную новость о победе на несуществующей олимпиаде мемов, и за пару дней эта новость набрала более 15 тысяч репостов. Лишь несколько человек усомнились в её существовании.

Обобщив все данные, мы предположили, что доверие в социальных сетях связано с профессиональной подготовкой и личностными особенностями пользователя социальных сетей. В частности, анализ литературы позволил полагать, что на доверительное восприятие контента могут влиять особенности принятия решений, низкий уровень толерантности к неопределенности и общая доверительность как личностная характеристика. Для проверки данного положения мы провели исследование.

Целью исследования является изучение связи профессиональных и личностных особенностей человека и проявления доверия контенту в социальных сетях.

Для достижения цели была создана авторская анкета, построенная по принципу субъективного шкалирования чувства доверия тому или иному фрагменту контента, представленному в сети «ВКонтакте». Выбор данной социальной сети был обусловлен ее высокой популярностью и легкостью распространения информации между пользователями.

Анкета представляла собой набор скриншотов профилей пользователей и новостных лент. Людям предлагалось определить, является приведенная страница настоящей, и оценить степень своего доверия к ней. В конце анкеты людям предлагалось ответить на вопрос, что необходимо делать для того, чтобы определить достоверность или фейковость (недостоверность) информации.

Материал для анкеты отбирался нами и оформлялся в едином стиле. После оценки данных фрагментов на предмет достоверности и субъективного шкалирования чувства доверия предлагаемому контенту респонденты заполняли три опросника: Шкалу межличностного доверия ШМ(C)Д Дж. Роттера (адаптация С.Г. Достовалова, в редакции И.Ю. Леоновой, И.Н. Леонова, 2015), Мельбурнский опросник принятия решений (в адаптации Т.В. Корниловой), Новый опросник толерантности к неопределенности [3].

Участниками исследования стали 72 человека — люди в возрасте от 18 до 60 лет, пользователи социальных сетей, средний возраст респондентов 27 лет. В ходе обработки данных были исключены 6 анкет и, таким образом, выборка составила 66 человек (22 мужчины и 44 женщины).

Поскольку нас интересовало то, как влияет профессиональная подготовка на особенности оценки контента социальных сетей, мы спрашивали респондентов, в какой сфере деятельности они обучаются или работают, что позволило затем разделить выборку на 2 группы: группа участников, связанных с IT и не связанных с IT. Люди, обучающиеся на специальностях, связанных с программированием, а также работающие в данной сфере, обладают знанием о способах распространения информации, ее кодировке, методах защиты и вариантах ее обхода. Мы предполагали, что этот факт может повлиять на доверие контенту в социальных сетях.

Проведенное исследование и полученные результаты позволили сделать следующие выводы.

1. Доверие в социальных сетях, в отличие от обычного взаимодействия, имеет свои особенности, связанные со сложностью коммуникативной ситуации в сети, полимодальностью взаимодействия (онлайн- и оффлайн-общение), скоростью распространения информации, неясностью мотивов распространения новостей, откликаемостью на события, распределением новостей во времени и пространстве (группах, на сайтах, форумах и т.д.), умением ориентироваться в социальных сетях и владением инструментальной составляющей социальных сетей.

2. Люди, имеющие профессиональную подготовку по информационным технологиям, а также работающие в сфере защиты информации и программирования, проявляют меньшее доверие незнакомому контенту (профили пользователей, новости в ленте новостей, репосты и т.д.), чем люди, не имеющие такой подготовки. При этом уверенность IT-выборки в своей точности опознании новостей как достоверных или фейковых значимо выше, чем уверенность людей, не связанных с IT. Активность пользователей, или частота использования социальных сетей, на доверие или недоверие не влияет.

3. Пользователи из группы IT-профессий показывают такой же процент распознания фейковых новостей и профилей, как и пользователи из других сфер деятельности.

4. Общий уровень доверия в оффлайн-взаимодействии находится в прямой связи с интолерантностью к неопределенности и межличностной интолерантностью к неопределенности. Таким образом, чем более человек нуждается в ясности, определенности и регулировании поведения с помощью внешних правил, тем больше он склонен доверять другим людям или социальным институтам. В то же время уровень доверия, как в онлайн, так и оффлайн, не связан с особенностями принятия решений и отдельными его параметрами (бдительность, прокрастинация, сверхбдительность, избегание).

5. На доверие контенту влияют и личностные, и профессиональные особенности, а также опыт столкновения с фейковыми новостями и профилями, знание о способах распознания достоверной и недостоверной информации, открытость опыту, готовность к изменениям, склонность к рациональному восприятию информации и особенности ситуации, в которой происходит восприятие контента.

Список литературы

1. Купрейченко А. Психология доверия и недоверия. М.: Институт психологии РАН, 2008. С. 9, 23, 44, 120–121.
2. Коулман Дж. Введение социальной структуры в экономический анализ // Экономическая социология. 2009. №3. С. 33–41.
3. Корнилова Т.В. Новый опросник толерантности к неопределенности // Психологический журнал. 2010. Т. 31. №1. С. 74–86.

Источник: Лисецкий А.К., Лисецкий К.С., Самыкина Н.Ю. Изучение феномена доверия в социальных сетях // Человек в информационном обществе. Сборник материалов научно-практической международной конференции, посвящённой 60-летию полёта в космос Ю.А. Гагарина. Самара, 2021. С. 223–227.