Проживание развода: размышления психолога

Из года в год статистика разводов показывает, что динамика по данному вопросу лишь возрастает. К сожалению, внешняя реальность стимулирует, а точнее сказать, актуализирует те завуалированные сложности, которые существовали в отношениях ранее, но не имели «благоприятной» почвы для прорастания.

При всём при этом развод является достаточно глубокой травмой, обладающей интенсивным воздействием, которое, в свою очередь, может проявляться острым выстрелом с разрушающим эффектом в моменте, а может растягиваться во времени и пространстве, оставляя отголоски и длительные переживания, всплывающие в дальнейшем.

В свою очередь, каждый понимает, что травма является наиболее сложным и неоднозначным механизмом, которому важно уделять особое внимание. Причем каждый человек, даже внутри одной семьи или пары, может совершенно по-разному воспринимать и переносить случившееся событие. Это как течение одной и той же болезни у разных людей, на исход которой влияет множество факторов, в том числе и иммунитет как физиологическая составляющая, и, безусловно, эмоциональная часть, которая, как фундамент, в текущий момент способный либо удержать ощущение стабильности и опоры под ногами, либо содействовать возникающей трещине, динамику разрастания которой опять-таки сложно предсказать заранее.

Так, французские философы и психоаналитики Жан Лапланш и Жан-Бертран Понталис описывают психическую травму как «событие в жизни субъекта, которое дефинируется по степени его интенсивности, а именно, несостоятельность субъекта вызывает в его психической организации потрясение с длительным патогенным воздействием. Проще говоря, если травма характеризуется таким наплывом возбуждения, который является чрезмерным по сравнению с толерантностью субъекта и его способностью это возбуждение психически преодолеть и переработать» (1967, с. 513).

При этом фактором, осложняющим расставание, является наличие детей в паре. Вопрос, связанный с тем, что является менее травматичным для ребенка, развод или сложные, наполненные глубокими переживаниями отношения, не находит однозначного решения и всегда является основой споров и суждений.

Решение действительно сложное и важное. Когда в отношениях присутствует напряжение, проявляющееся в ярких импульсивных реакциях и агрессии, насилии и аффективных спорах, то, на первый взгляд, становится все более очевидным.

Но характер отношений может носить разные оттенки и вуалироваться внешним спокойствием и равновесием, за которым скрывается опустошение, разочарование, отсутствие сексуального влечения, пустота, эмоциональная пропасть. Заблуждение, что этот формат более безопасный, так как не демонстрирует открыто внутреннее противостояние и болезненные переживания.

Более того, это оставляет огромное поле для фантазии каждого из членов семьи, особенно для ребенка. Нагруженный собственными чувствами после «прочтения» туманных переживаний родителей, ребенок начинает воображать себя источником проблем. Погружая в себя этот объект виновника происходящего, ему ничего не остается, как искать способы справиться с таким обнаруженным решением.

Ребенок в таких отношениях может сталкиваться либо с беспомощностью и ощущением несправедливости бытия, либо с непомерно полученной властью, которая также оказывает эффект мощной давящей плиты на хрупких плечах детей.

В первом случае родители, как правило, внешне отделяют ребенка от сложной ситуации, но каждый раз после взаимных недопониманий оставляют в воздухе это послевкусие со знаменателем «нам так плохо», «ничего не спасти», «как исправить». И ребенок в попытках найти этот волшебный эликсир любви для своей семьи сам становится квазиклеем. Это может проявляться в постоянных желаниях совместно проводить время или соматических симптомах, которые сплачивают родителей у кровати заболевшего чада. Но раз за разом достигая лишь краткосрочного эффекта в лучшем случае, ребенок сталкивается со своей беспомощностью. И чтобы с ней справиться, он начинает обороняться, выпуская острые ежистые иголки, пронизанные обидами и агрессией. При этом такая динамика может размещаться как внутри ребенка, так и находить внешний объект проекции. И тогда этот гнев поочередно направляется то на мать, то на отца. Зачастую эти эмоциональные проявления носят импульсивный характер, чем вызывают еще более яркую реакцию непонимания со стороны «взрослого окружения», так как не находят объективных причин, лежащих на поверхности. В результате этого возникают попытки заглушить «крик» ребенка, что еще больше отдаляет от возможности встретиться с его истинными чувствами и помочь в них разобраться и пережить.

Но агрессия, которую транслирует ребенок, может иметь и другие обоснования. Так, например, ребенок может поддерживать привычную модель поведения родителей, считывая их коммуникацию, в открытой или скрытой форме, через призму своих представлений и помогая им бессознательно наконец-то решить конфликт между ними и уже решиться на то, что остается как будто за кадром. При этом сознательно ребенок, конечно, отторгает даже мысль о возможном расставании его родителей.

Здесь очень часто помимо всего ребенок получает еще и двойные послания, когда родители демонстрируют между собой яркие вспышки взаимных претензий, сопровождаемые острыми словами и критикой, но когда подобное начинает происходит у ребенка в отношении одного из родителей, вдруг возникает запрет. Второй молниеносно встает на защиту и предлагает ребенку задуматься о том, как нужно разговаривать. И ребенок задумывается, находя в этой паутине эмоциональных связей и проявлений свой выход, иногда совершенно нелогичный для рассуждающего взрослого, но порой такой опасный для взрослеющего человека.

К сожалению, столь же опасным в данном случае является и молчание родителя, будто негласно одобряющего складывающийся конфликт между ребенком и супругом  /супругой.

Но бывает и так, что значительная часть обвинений, направленных на внешний мир в лице родителей, а возможно, и других членов семьи, являются защитой от чувства собственной вины. «Эти фантазии вины во многих случаях усиливаются воспоминанием о том, что значительная часть ссор между родителями затрагивала вопросы воспитания, а значит, вращалась вокруг ребенка. Так начинает он воспринимать себя в качестве реальной причины конфликта». (Г. Фигдор. «Дети разведенных родителей: между травмой и надеждой. Психоаналитическое исследование». 1995).

Часто в появлении этого сложного и болезненного чувства участвуют непосредственно сами родители. Так, часто именно способы воспитания ребенка, разница правил и границ являются причиной как будто вдруг проявившихся споров и разногласий. Также часто сдерживающие импульсы в сторону партнера приводят к тому, что накапливающаяся злость и обида смещается и начинает фокусироваться вокруг ребенка. Вот почему очень часто рождение долгожданного малыша начинает разворачиваться в отношениях полярно тем ожиданиям, которые были в момент планирования.

И это те моменты, которые лежат на поверхности и носят относительно очевидный характер, в то время как мы можем говорить о том, что и без проявления аффективного поведения в случае развода ребенок переполняется чувством вины. Вины, что родитель уходит из-за того, что он не был хорошим и послушным, особенно если их отношения сопровождались в той или иной степени агрессивными всплесками и обидами. В свою очередь, это порождает страх, страх перед наступающей и проявляющейся силой собственной власти.

В случае же если ребенок не чувствует себя причастным к сложившейся предразводной ситуации родителей, он все равно испытывает глубокое и тяжёлое чувство беспокойства. Это обосновывает то, что после развода дети начинают словно терпимее и разумнее вести себя с одним или с каждым из родителей. В стремлении избежать той же участи быть покинутым, как это проделали родители друг с другом, ребёнок запирает свою агрессивность и злость на замок. Дальше много разных факторов будет влиять на то, что будет с этой злостью, будет ли она разрушать ребенка изнутри, преобразуется ли она в результате подавления в депрессивную симптоматику, состояние слабого и опустошённого человека или начнет прорываться, как пар от кипящей воды сквозь закрытую крышку, на близкое или социальное окружение.

Именно поэтому нельзя определить точную реакцию ребёнка на развод. У одного — это будет печаль, у другого будет преобладать злость и ярость, а третьего — опоясывающий страх потери и второго родителя и, как следствие, потери самого себя, ощущения доверия, стабильности в этом небезопасном мире.

Даже в семьях, где отношения наполнены амбивалентностью, развод будет сопровождаться самыми разными, неоднозначными и переплетающимися чувствами. Это отправляет нас к мысли, что развод — это не формальный жест двух взрослых людей, это психологически сложный период.

Другими словами, за юридическими тонкостями лежит витиеватый путь, который насыщен множественными конфликтами, а возможно, и расставаниями перед наступлением официально завершённого развода.

И в этом случае важно понимать, что простого озвучивания, пусть даже и адекватного, недостаточно для того, чтобы во внутреннем мире ребёнка всё смогло выстроиться в понятную и гармоничную картину.

Хотя, к сожалению, многие родители даже этот этап опускают, наивно полагая, что развод — дело двух людей. Этот непростой период для всей семьи и для ребенка, в частности, необходимо сопроводить. Важно увидеть за, возможно, колкими или раздражающе монотонными эмоциональными и поведенческими проявлениями ребенка его боль, которую, возможно, он и сам полностью не осознает. Ведь даже в тех отношениях, где конфликт был постоянным гостем, весть о разводе будет сопровождаться шоковой реакцией.

И важно помнить, что спокойное или слабое реагирование на развод у детей может оказаться лишь иллюзией, за которой скрываются подавленные или отрицаемые чувства, способные накрыть впоследствии захватывающей и затапливающей волной ярости и боли. Кроме того, в основе такой реакции может лежать надежда, что родители помирятся, особенно если этому предшествовали постоянные периоды расставания на словах или в поведении. И когда эта дверь в осознание невозможности изменить случившееся откроется, важно стоять рядом и помогать выдержать бурю эмоций и переживаний, которые лавиной могут опрокинуться не только на ребенка, но и захватить всех близ располагающихся людей.

«Объясняясь языком психоанализа, отрицание боли, которую испытывает ребенок из-за развода, было бы вернее охарактеризовать как изоляцию. Вследствие этого дети остаются одни со своими чувствами, и прежде всего со своими неутешительными фантазиями, которые не находят никакого выхода (например, в объяснениях, утешении, направлении в нужное русло)» (Г. Фигдор, 1995).

Оставить совсем незамеченным факт развода не получится. Но от того, как сопроводить этот процесс, будет зависеть степень глубины полученной травмы как для супругов, так и для их детей.

Первоначальным шагом является найти компромисс внутри пары, не допустить, чтобы обиды и горечь расставания вонзились острыми ножами в те роли, которые остаются важными и после развода. Всегда помнить, что разлука между мужчиной и женщиной не должна повлиять на крепость фундамента их как родителей, что невозможно без взрослой составляющей, которая выражается в спокойном человеческом общении.

Если пара понимает, что самостоятельно справиться с этим невозможно, что решение одного полярно желаниям другого, то необходимо привлечь психологическую, психотерапевтическую помощь семейного / парного специалиста либо помощь семейного медиатора. Это позволит уменьшить масштаб разлетающихся осколков и тем более убрать вектор их направления от детей.

Только имея внутренний ресурс и относительное спокойствие, возможно предоставить место для переживаний ребенка. Акцент необходимо сделать на том, что понятие «места» включает в себя не просто пространство и время, но и родительский «контейнер», то есть способность принять и выдержать аффекты и порой полярные, динамичные эмоции и чувства ребенка. Иногда это может выражаться в молчании, иногда импульсивными красками, может поддаваться логической цепочке или выбиваться из попыток обосновать происходящее, может выражаться в чрезмерном желании быть с родителем рядом, словно примагниченный страхом разлуки, а может убежать на огромную эмоциональную дистанцию в мнимых попытках не встречаться со сложными чувствами. Отягощающим фактором будет время, которое занимает данное проживание, и интенсивность происходящих волн. Как и то, что совершенным противопоказанием для эффективного проживания данной ситуации будет невозможность договориться взрослому миру, привнося в реальность ложь, отрицание, перекладывание ответственности, обвинения в адрес другого.

Учить ребенка и учиться с ним самим проживать сложные периоды, говорить о них, выкладывая внутреннюю боль в слова — главный рецепт для такого объемного и значимого события, как развод.