Феномен фанатизма: там ли ищем, тех ли спрашиваем?

1. Введение. Ускользающий феномен

Тема фанатизма, особенно религиозного, весьма зыбка, так как сам предмет меняет свойства с изменением угла обзора. Тех, кого наблюдатели позиционируют как религиозных фанатиков, верующие скорее назовут «истинным христианином» или «правоверным мусульманином» и т.п. Кроме того, ярлык «фанатик» могут повесить на людей, увлеченных какой-либо идеей или самозабвенно отдающихся какой-либо деятельности.

В российских социальных науках в значительной мере продолжают господствовать подходы, основанные либо на политизации явлений, либо на описании явлений с позиций того, что Б. Латур называет панорамой [1]. Таким образом, явления рассматриваются через следование правильным образцам, вне связи с изучением отношений между людьми. В целом, исчерпывающие примеры подобных подходов демонстрируются такими исследователями феномена «религиозного фанатизма», как В.В. Ким [2], Э.М. Шарипова [3], М.Я. Яхьяев [4].

Как представляется, понятие «фанатизм» является политическим термином, изначально принадлежащим к сфере иерархизации социальных представлений и социальных интересов в рамках тех или иных обществ. Он использовался с целью маргинализации тех, чьи представления о мире и участии человека в его изменении были ценностно или инструментально непонятны, недопустимы, антагонистичны, теми, кто обладал большими ресурсами для контроля за социальным порядком и не хотел его изменения. При этом подходе под определение «фанатизм» попадает широкий круг сообществ:

• как тех, чьи взгляды на мир базируются на экстремистской парадигме, так и тех, кто предполагает лишь радикальное изменение мира;
• как тех, кто тотально отвергает взгляды и интересы других людей, так и тех, кто допускает иные подходы к миру у других людей, но считает следование им трагически ошибочным;
• как тех, кто из-за своей убеждённости недоговороспособен, так и тех, кто воспринимается таковым из-за непонимания или неприятия их подходов теми, кто и маркирует их как «фанатиков».

Использование понятия «религиозный фанатизм» еще более политизируется тем, что в российском обществе не завершён процесс реинституционализации религии. В этих условиях увеличивается произвольность маркирования людей и сообществ «религиозными фанатиками» исходя из собственной религиозной, квазирелигиозной, научной, идеологической или мировоззренческой ангажированности в отношении религии и конфессий. Зачастую религиозными фанатиками объявляют людей:

• чья религиозность более интенсивна, чем общество или религиозное сообщество готовы принять, не ставя под сомнение собственное понимание мира и свои социальные позиции;
• чьи религиозные воззрения носят тотальный характер, распространяются на всю социетальную систему, выходя за рамки господствующей секулярной модели, в рамках которой религия — лишь один из способов воспроизводства мира, имеющий более отношение к морали и личному или групповому этосу и не являющийся экспансией в социальные и политические отношения;
• чьи религиозные воззрения догматически и обрядово неприемлемы для иных религиозных сообществ, к тому же обладающих большими общественными ресурсами для утверждения своего общественного статуса;
• чьи религиозные воззрения являются основанием для политического экстремизма.

Отношение к фанатичности сильно зависит от особенности идеи, которой предан человек: преданность Родине поощряется и называется патриотизмом, предельная самоотдача в профессии поощряется и называется профессионализмом. В многообразных формах и разновидностях фанатизм проявляется практически во всех сферах жизнедеятельности общества и человека и является объектом исследования ученых разных областей науки: политологии, философии, психологии, социологии, психиатрии, культурологии и др. Многоликость фанатизма отмечалась неоднократно (см. из последних M. Kalmer).

Таким образом, под понятием «религиозный фанатизм» кроется спектр разнородных социальных феноменов. Создаётся впечатление, что едва ли не любого человека можно назвать фанатиком (хотя бы в какой-либо период жизни), это ведет к тому, что феномен размывается и теряет границы. Попытки же задать узкие критерии ведут к тому, что часть явлений, которые интуитивно воспринимаются как фанатизм, оказываются за пределами жесткого определения.

Цель данной работы — предложить инструмент, позволяющий подойти к определению фанатизма в иной логике. Ожидается, что это позволит не только точнее выделить исследуемое явление, но лучше понять порождающие его процессы. Мы предлагаем рассматривать фанатизм с двух позиции: 1) со стороны самого фанатика и 2) наблюдателя или оппонента.

2. Определение фанатизма — продолжая традицию

«Фанатизм» происходит от латинского «fanaticus» — иступленный, изувер или «fanum» — жертвенник. Есть версия происхождения термина «фанатизм» от др. греческого «Φανατισμός» — смерть, мертвый (Танатос — бог смерти), то есть преданность до смерти. В древности фанатиками называли жрецов богини Кибелы. Во время праздничных шествий жрецы приходили в экстаз и били себя плетьми, наносили ножевые раны. С тех пор понятие «фанатизм» связано с эмоциональным, оценочным восприятием, а использование слов «фанатик» и «фанатизм» отражает некое отношение к человеку или явлению. M. Kalmer отмечает, что фанатизм как особый менталитет и поведенческие черты всегда присутствует в обществе [5].

R. Karimova, Z. Aksakalova, D. Kozhakhmetov, P. Dautkaliyeva рассматривают фанатизм как один из вариантов формирования веры, которое проходит под влиянием индивидуальных и личностных особенностей. Авторы пишут, что «фанатичная приверженность религиозным догмам влияет на повышение уровня тревожности, импульсивности, снижает критические способности, способствует формированию религиозного фанатизма» [6, с. 200]. J. Firman и A. Gila полагают, что «религиозный фанатизм есть предельная форма расстройства трансперсональной идентичности, которая, будучи подпитанной избыточной оценкой и идеализацией опыта трансперсональных переживаний, становится предельно раздутой и грандиозной». Фанатизм, по мнению авторов, основывается на некой идеализации и поддерживается верными соратниками, то есть это явление неразрывно связано с группой [7].

Д.В. Ольшанский пишет, что религиозный фанатизм обычно основан на святости жертвы во имя Бога и его психологическая основа — вера. Для фанатиков характерна повышенная эмоциональность, некритическое отношение к информации, подтверждающей их взгляды, и неприятие критики, даже доброжелательной и конструктивной. Автор определяет фанатизм как «доведенную до крайней степени приверженность каким-либо верованиям или воззрениям, проявляющуюся в нетерпимости к любым другим взглядам. В переносном смысле, фанатизм — это страстная преданность чему-либо» [8, с. 179].

Как отмечает Р.К. Омельчук, в последнее время становится допустимым характеризовать веру и фанатизм как сущностно тождественные понятия. Опираясь на внерациональность веры, автор обосновывает, что феномен фанатизма в большей степени имеет рациональную природу, и вследствие этого религиозный фанатизм необходимо исследовать как деформации разума, но не веры. Рациональность фанатизма проявлена в его своеобразной логике, расчетливости, избирательности, пристрастности [9]. J. Slobodzien, в свою очередь, разводит понятия «интенсивная вера» и «религиозная аддикция», поскольку большинство верующих способно вести здоровую религиозную и духовную жизнь, в которой служение Богу уравновешивается с личностной свободой [10].

По мнению В.В. Ким, фанатизм «есть извращенное состояние психики человека, представляющее собой некий «сплав» сознательных и бессознательных элементов, составляющих его сущность. К ним относятся абсолютная вера, догматизм, отсутствие сомнений и критического мышления, своеобразная логика рефлексии (готовая рассматривать только те идеи, которые «укладываются» в фанатичные представления), бескомпромиссность, нетерпимость» [2]. Автор проводит параллели между героизмом и фанатизмом отмечая, что «в обществе не случайно, многих героев описывают как фанатиков, поскольку совершенные ими подвиги зачастую оцениваются как запредельные» [11, c. 20]. О.К. Токтоматов также определяет фанатизм как превратившуюся в страсть беспредельную преданность какой-либо идее, приводящую к ненависти отношении конкурирующих идей. Автор отмечает, что «проявление страсти чаще всего можно увидеть среди начинающих последователей [12]. Н.А. Калюжная определяет фанатизм как «крайнюю приверженность человека каким-либо верованиям или идеям, вызывающую неприятие иных убеждений, верований, обычаев и ценностей» [13, с. 79].

В.С. Поликарпов, В.А. Поликарпова представляют религиозный фанатизм как «общественный феномен, включающий в себя психокультурные основания и социальную позицию, проявляющуюся в слепой, доведенной до предела приверженности определенным религиозным представлениям и в крайней нетерпимости к иноверцам и инакомыслящим» [14, с. 228].

О.А. Варегина определяет фанатизм как «увлечение какой-либо деятельностью, достигающей высокой степени выраженности с формированием культа, с подчинением человека и растворением индивидуальности» [15, с. 259]. Автор относит фанатизм с сверхценным психологическим увлечениям, которые характеризуются следующими признакам: глубокая и длительная сосредоточенность на объекте увлечения; пристрастное, эмоционально насыщенное отношение к объекту увлечения; утрата чувства контроля за временем, затрачиваемым на увлечение; игнорирование любой иной деятельности или увлечения, нежелание принять реальность; инфантильность по отношению ко всему остальному, что не входит в сферу интересов, что не касается увлечения и другие.

J. Sherman приравнивает фанатизм к аддикции, и предлагает лечить его, наравне с алкоголизмом и наркоманией, с помощью программы «12 шагов» [16]. Г.В. Старшенбаум также относит фанатизм к виду эмоциональной зависимости. Автор пишет, что фанатизм — это эмоциональная зависимость, сопровождающаяся компульсивным поведением при сверхценных увлечениях. «Аддиктивный фанатизм — это крайняя степень увлечения какой-либо деятельностью с созданием из нее культа, поклонением кумирам и растворением в группе единомышленников» [17, с. 218].

Семантический анализ представленных определений (см. статью Ю.М. Власовой) позволил нам дать следующее определение: фанатизм — это система ценностно-смысловых деформаций идеологического характера (установок, позиций), характеризующаяся аффективно нагруженной крайностью в убеждениях, избыточной поляризованностью отношений «свои — чужие» [18, с. 58].

В пилотажном исследовании нами был проведен опрос в социальных сетях, направленный на выявление представлений пользователей о религиозном фанатизме. Респонденты, исходя из своего житейского опыта, выделили следующие признаки фанатизма:

• отсутствие критики (к себе, своей вере),
• неприятие других точек зрения,
• агрессия по отношению к представителям других религий,
• зацикленность на своей вере,
• безусловное подчинение (слепое следование) авторитетам и каноническим религиозным текстам,
• абсолютизация религиозных основ.

Просматривается высокое сходство ответов носителей обыденного сознания с приведенными выше представлениями ученых. Оптимистичный взгляд на это совпадение позволяет подтвердить наличие фанатизма как социального явления, по крайне мере в виде отражения в обыденном сознании. Пессимистичный взгляд поднимает важный вопрос: если обыватель так легко воспроизводит основные особенности и признаки фанатизма, то насколько обсуждавшиеся выше определения являются суть научными (феноменологически не очевидными)? Вряд ли это пользователи социальных сетей оказались научно компетентны, скорее это ученые ещё не вышли за рамки описания обыденных стереотипов, а научное сообщество в осмыслении проблемы фанатизма еще находится на ранней стадии исследования. Методологически хорошо бы различать, что именно мы изучаем: феномен или представление о нем («карту» или «территорию»). Вероятно, фанатизм является более сложным феноменом, чем выглядит.

3. Логика неочевидного — где и как искать?

Характер словоупотребления термина «фанатизм», контекст, в котором его употребляют, анализ литературы, опрос пользователей социальных сетей вскрывают новые грани фанатизма как социального явления, позволяют обнаружить не вполне явные (неочевидные) особенности фанатизма.

1. Фанатизм обладает негативной коннотацией и поэтому используется как обвинение, как очернение, как сожаление, но никогда как похвала или достижение. S. Thorne и G. Bruner, сравнивая поведение фанатика и поклонника, отмечают, что поведение фанатика рассматривается как нарушение преобладающих социальных норм, тогда как поклонник эти нормы не нарушает (хотя его поведение и может казаться странным) [19].

2. Нет устойчивой традиции называть себя фанатиком или квалифицировать свою позицию как фанатизм — как в обыденном словоупотреблении, так и в специальных дискурсах: политических, религиозных, профессиональных и т.п. Человек, чье поведение определяют как фанатичное, по отношению к себе будет использовать более позитивно окрашенные термины, обозначающие идеологическую позицию: «патриот», «истинно верующий», «преданный», даже «трудоголик».

3. Фанатизм чаще квалифицируют как явление, характеризующее индивидуальные качества человека. Этому точно соответствует описание поведенческих проявлений фанатизма как индивидуального поведения. Фанатизм, по мнению исследователей, это «сверхценное образование» [20], результат работы «фанатического склада психики» [4], «деформация разума» [9], «извращенное состояние психики человека» [11], «одержимость» [21].

4. «Фанатизм» и «фанатик» — это ярлык, навешиваемый третьими лицами, это результат интерпретации со стороны третьих лиц или социальных слоев. В основе его лежит отношение к поведению человека. М. Kalmer отмечает, что в маркировке диссидентов и тех, кто отличается от большинства, такие термины, как «фанатик», часто связаны с предрассудками тех, кто применяет такие ярлыки [5].

В совокупности указанные моменты вынуждают пересмотреть логику определения фанатизма и обратить внимание уже не на самого «фанатика», а на тех, кто эту характеристику ему приписывает. В реверсивной логике фанатизм получает иное определение: это понятие, используемое для клеймения (категоризации с негативной коннотацией) оппонентов, которые воспринимаются как носители иных идеологических установок (позиций), чьи мотивы действий непонятны и способы отстаивания позиции воспринимаются как неприемлемые (например, излишне агрессивные).

Важно подчеркнуть, что речь идет не о сущности фанатизма как явления, а о пристрастном описании с негативной коннотацией того, что вычленяется (субъективно выделяется) как явление. А само описание дается в терминах во многом коммуникативных характеристик деформации «фанатика»: неприятие другой точки зрения, зацикленность на своих убеждениях, разделение на «своих» и «чужих». Следовательно, мы имеем дело с интерпретацией, с описанием, с мнением! Но этому мнению («карте») настойчиво придается статус реального явления («территории») — с настойчивостью, сопоставимой с фанатичной. В основе просматривается простая архетипическая установка — «он не такой как … (все, мы, как надо и т.п.)». Истоки этого «праведного клеймения» лежат в законах функционирования человеческих сообществ.

4. Позитивное предназначение фанатизма

Общество стремится существовать в условиях всеобщего принятия единой системы норм, правил, иерархии ценностей, из которых происходят законы. Чем сильнее расходятся индивидуальные ценности и нормы с общепринятыми, тем выше вероятность, что индивид будет отвергнут обществом. Тем не менее, «другие» индивиды с «другими» нормами и ценностями несут важную для общественного порядка роль. Фанатиками клеймят людей, чья позиция и методы достижения целей являются отчасти непонятными, а больше неугодными для собеседника, наблюдателя или соперника. Общество формирует своих девиантов, в том числе фанатиков. Г. Беккер рассматривает роль общества в формировании девиантного поведения [22]. В соответствии с теорией стигматизации (клеймения), девиации есть следствие того, что само общество (вернее, социальная группа) наклеивает на конкретное лицо жесткие ярлыки, соотнося его действия с абстрактными правилами (первичная девиантность). Постепенно складывается репутация, вынуждающая человека придерживаться заданной девиантной роли, — вторичная девиантность развивается после клеймения и уже как реакция на него. В полном соответствии с идеями Г. Беккера, девиант становится таковым тогда, когда его таким признало общество [22].

Фанатизм, по своей сути, является разновидностью другости. Е.Н. Шапинская описала тип экзистенциальной «другости», характерной чертой которой является то, что Другой позиционирует себя иным по собственному выбору и в то же время утверждает свой субъектный статус. Е.Н. Шапинская утверждает, что экзистенциальная «другость» является актом добровольным: «Другой по собственной воле остается Другим, отвергая все попытки “приручить” его» [23, с. 50]. Приверженность идее сопровождается принятием связанных с ней норм и правил и является актом, по сути, добровольным. Фанатики, как последователи религиозной идеи, добровольно позиционируют себя как Иных, тем самым сознательно выделяя себя из социума.

Функции Других (девиантов) наиболее ясно показаны на примере «образа врага», который определяется как идеологическое выражение общественного антагонизма, динамический символ враждебных государству и гражданину сил, инструмент политики правящей группы общества. «Образ врага» является важнейшим элементом психологической войны, представляющей собой целенаправленное и планомерное использование политическими противниками пропаганды в числе прочих средств давления для прямого или косвенного воздействия на мнения, настроения, чувства и поведение противника, союзников и своего населения с целью заставить их действовать в угодных правительству направлениях» [24, с. 32].

Получаем замкнутый круг с обоюдными выгодами для всех заинтересованных сторон. Фанатики как индивиды чаще асоциальной или антисоциальной направленности являют необходимое условие функционирования общества, так как берут на себя роль образца «неправильного» поведения (или «очень правильного»). Эти образцы полезны обществу в той мере, в которой задают систему социальных конструктов и их калибровки (размещения на оценочных шкалах) — что есть хорошо или плохо, полезно или нет и т.п.

5. Витязь на распутье — легко ли быть фанатиком?

Для понимания психологической сути фанатизма перефразируем распространенную в психологии формулу, которая применительно к фанатизму может быть преобразована так: неофита формируют, фанатиком становятся, а фанатизм отстаивают.

Фанатизм — это культурное явление. Следовательно, индивид не рождается фанатиком и даже не становится им случайно. Входя в группу, индивид проходит инициацию, становится «неофитом» — новообращенным носителем норм и ценностей группы. Чтобы стать фанатиком, нужна активность самого человека — уже как личности. Фанатиком становятся в том смысле, что делают (пусть и не вполне осознанный) выбор в пользу противопоставления себя социальному большинству (контексту). Делается это во имя утверждения идей меньшинства — не услышанного, не поддержанного или чувствующего (мнящего) себя таковым. Противопоставляя себя социальному обществу, человек становится Другим, воспринимаясь обществом как «непонятный» и «угрожающий». Фанатик и окружающие начинают говорить на разных языках. Но жертвуя свою «социальность» на благо борьбы за идеи меньшинства, фанатик приобретает мощный душевный ресурс сопричастности (партиципации). Отстаивая себя и свои убеждения, человек становится индивидуальностью, а активно отстаивая общую идею, человек становится Героем (в глазах других носителей этой идеи).

6. Заключение — фанатизм в бинокуляре

Фанатизм — это фантомное (= идеологическое) социальное явление, возникающее в борьбе между социальными группами, дающее сторонам возможность определить смысл своей социальной позиции. Соответственно, эти смыслы таковы.

• С позиции внешнего наблюдателя это явление носит неизбежно идеологизированный характер (обладает оценочной коннотацией) и квалифицируется как маргинальное явление, выходящее за пределы принятой социальным большинством нормы.
• С внутренней позиции человека, который попал под навязываемый ему извне ярлык «фанатик», то, что внешне названо как религиозный фанатизм, имеет свое внутреннее описание: сопричастность, переживание исключительности и значимости избранной идеи, имеющее свои отличительные особенности (трансформации).

Бинокулярный взгляд на фанатизм позволяет чуть дистанцироваться и трезво оценить как сам фанатизм, так и позицию исследователей.

Cписок литературы

1. Латур Б. Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию / Б. Латур. — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014. — 382 с.
2. Ким В.В. Героизм и фанатизм: производство псевдогероев в современном мире / В.В. Ким // Исламоведение, 2017. — Т. 8, № 1. — С. 19–28.
3. Шарипова Э.М. Формы религиозного фанатизма в научном дискурсе / Э.М. Шарипова // Фундаментальные исследования, 2015. — № 2. — С. 5529–5533.
4. Яхьев М.Я. Религиозный фанатизм как социально-исторический феномен: Автореф. … дисс. канд. филос. наук / М.Я. Яхьев. — Махачкала, 2006. — 48 с.
5. Kalmer M. The Many Faces of Fanaticism / M. Kalmer // Estonian National Defense College (ENDC) Proceedings, 2011. — V. 14 (2). — Р. 29–55.
6. Karimova R. Social and psychological aspects of religious extremism prevention amongst youth / R. Karimova, Z. Aksakalov, D. Kozhakhmetov, P. Dautkaliyeva // 1st Annual International Interdisciplinary Conference, AIIC 2013, 24-26 April, Azores, Portugal. — Р. 197–200.
7. Firman J. On Religious Fanaticism. A Look at Transpersonal Identity Disorder / J. Firman, A. Gila. http://www.psychosynthesispaloalto.com/pdfs/Religious_Fan.pdf (дата обращения 20.12.2016)
8. Ольшанский Д.В. Психология терроризма / Д.В. Ольшанский. — СПб: Питер, 2002. — 288 с.
9. Омельчук Р.К. Онтология веры: личностные и социокультурные механизмы преемственности ценностей: Дисс. … канд. филос. наук / Р.К. Омельчук. — Иркутск, 2011. — 377 с.
10. Slobodzien J. Religious Fanaticism and Poly-behavioral Addiction / J. Slobodzien. http://www.ecauldron.net/articles/archives/2006/05/entry_51.php (дата обращения 16.12.2016)
11. Ким В.В. Фанатизм между верой и разумом / В.В. Ким // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики, 2013. — № 1-2. — С. 100–104.
12. Токтоматов О.К. К вопросу о понятии «фанатизм» / О.К. Токтоматов // Пятые Байкальские международные социально-гуманитарные чтения. Т. 2. — Иркутск: Изд-во ИГУ, 2011. — С. 77–82.
13. Калюжная Н.А. Фанатизм: личностные и групповые черты / Н.А. Калюжная // Филос. науки, 2007. — № 9. — С. 66–81.
14. Поликарпов В.С. Феномен человека — вчера и завтра / В.С. Поликарпов, В.А. Поликарпова. — Ростов н/Д: Феникс, 1996. — 576 с.
15. Варегина О.А. Основные признаки музыкального фанатизма / О.А. Варегина // 125 лет московскому психологическому обществу: юбилейный сборник РПО. Т. 2. — М.: МАКС Пресс, 2011. — 384 с.
16. Sherman J. Fanaticism Is a Disease Like Alcoholism / J. Sherman. https://www.psychologytoday.com /blog/ambigamy/201411/fanaticism-is-disease-alcoholism (дата обращения 18.12.2016)
17. Старшенбаум Г.В. Аддиктология: психология и психотерапия зависимостей / Г.В. Старшенбаум. — М.: Когито-Центр, 2006. — 367 с.
18. Власова Ю.М. Фанатизм: психологическое определение понятия / Ю.М. Власова // Инициативы XXI века, 2016. — № 1. — С. 57–59.
19. Thorne S. An exploratory investigation of the characteristics of consumer fanaticism / S. Thorne, G.C. Bruner // Qualitative Market Research: An International Journal, 2006. — V. 9, No. 1. — Р. 51–72.
20. Улупова Г.А. Терроризм как социальный феномен: Дис. … канд. филос. наук / Г.А. Улупова. — Тверь, 2003. — 169 c.
21. Антонян Ю.М. Одержимость идеей как мотив преступного поведения / Ю.М. Антонян // Lex Russica, 2017. — № 8 (129). — С. 147–161.
22. Бeккeр Г. Девиантность как следствие «наклеивания ярлыков» / Г. Бeккeр / Контексты современности–II: Хрестоматия. Сост. и общ. ред. С.А. Ерофеева. — Казань: Изд-во Каз. ун-та, 2001. — С. 145–150.
23. Шапинская Е.Н. Образ Другого в текстах культуры: политика репрезентации (окончание) / Е.Н. Шапинская // Знание. Понимание. Умение, 2009. — № 4. — С. 49–55.
24. Гравер А.А. Образ, имидж и бренд страны: понятия и направления исследования / А.А. Гравер // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология, 2012. — № 3. — С. 29–45.

Источник: Власова Ю.М., Доценко Е.Л., Бобров И.В. Феномен фанатизма: там ли ищем, тех ли спрашиваем? // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Социология. Педагогика. Психология. 2019. Том 5 (71). №2. С. 65–74.