Программа превенции ВИЧ-инфекции на уровне сообществ с привлечением лидеров общественного мнения

Привлечение лидеров общественного мнения к продвижению здоровьесберегающего поведения на уровне сообществ основывается на теории социальной диффузии, или диффузии инноваций, предложенной Э. Роджерсом для сферы маркетинга (Rogers, 1995). Теория дает представление о том, как в обществе распространяются инновации. На ее основе был разработан целый ряд превентивных программ в сфере здоровья, в которых в качестве агентов поведенческих изменений используются лидеры общественного мнения. Теория диффузии утверждает, что различные виды инноваций (промышленные продукты, технологии, поведенческие нормы) распространяются в популяции через процессы динамических изменений, последовательно возникающих в группах населения, различающихся по степени «открытости» новому опыту. По мнению Э. Роджерса и других авторов, людей можно разделить на три основные группы. Две из них представляют своего рода полюса распределения общей популяции. Первая группа — это инноваторы, т.е. те, кто в первую очередь усваивают новое и стремятся к нему. Вторая — консерваторы, активно сопротивляющиеся всему новому и необычному и предпочитающие традиционные устоявшиеся модели поведения. Большинство популяции составляет промежуточное звено, делящееся на три части: небольшая группа людей, быстро воспринимающих новшества (лидеры общественного мнения), большинство членов общества, довольно рано принимающих инновации (прагматики) и большинство поздно принимающих все новое (сторонники status quo). Процесс принятия инновации в сообществе начинается с инноваторов, затем захватывает лидеров общественного мнения, затем большинство и в конце концов принимается консерваторами (рисунок). На последнем этапе инновация перестает быть таковой и превращается в обыденную норму. Инноваторы, а также лидеры общественного мнения, т.е. члены сообщества, пользующиеся большим авторитетом и влиянием, играют важнейшую роль в распространении любых новшеств, в том числе рискованных форм поведения либо, напротив, здоровьесберегающих практик.

Теория Э. Роджерса получила свое подтверждение в многочисленных исследованиях в области маркетинга, промышленности, сельского хозяйства. Она применялась для описания распространения эпидемий инфекционных заболеваний (Angulo et al, 1980), для изучения интернет-взаимодействия с врачами (Chew at al., 2004). Данный подход нашел свое подтверждение и в исследованиях, направленных на оценку эффективности превентивных программ в сфере здоровья (Dearing, 2004; Green et al., 2009; Moseley, 2004; Rogers, 1992). Теория неоднократно успешно использовалась при разработке и внедрении специализированных превентивных программ в отношении различных проблем в сфере здоровья. Успешный опыт ее применения предcтавлен в программах планирования семьи для развивающихся стран (Murphy, 2004). Имеются убедительные эмпирические доказательства эффективности превентивной программы на базе этой теории в отношении эпидемии табакокурения в Швейцарии (Kuntsche, Gmel, 2005), пропаганды вакцинации против гриппа (Britto et al, 2006), продвижения программы эффективного совладания с диабетом (De Civita, Dasgupta, 2007). Описан опыт использования теории диффузии инноваций при разработке комплексной программы долгосрочного мониторинга состояния здоровья детей (Farr, Ames, 2008). Получены интересные данные о возможности применения этой теории для внедрения программ помощи детям, страдающим аутизмом (Dingfelder, Mandell, 2011). Показана эффективность программ с привлечением лидеров для продвижения тестирования как превентивного вмешательства, в частности регулярного тестирования крови для оценки уровня сахара (Nicol et al., 2011), для внедрения программы системной оценки отделений реанимации (Bowen et al., 2012). Дж. Келли с коллегами одними из первых применили теорию диффузии инноваций в исследованиях эффективности превентивных вмешательств на уровне сообщества, направленных на профилактику рискованного сексуального поведения и заражения ВИЧ (Kelly, 1995,1997; Kelly et al, 1991,1992; Kelly, Kalicman, 1995). В рамках серии лонгитюдных исследований в гей-барах пяти городов США (выборка гомосексуалов), в жилых многоквартирных домах (выборка женщин), в клинике для страдающих психическими расстройствами (выборка пациентов), в центре наркозаместительной терапии (выборка наркопотребителей) было показано, что профилактические тренинги с привлечением лидеров являются эффективной и ресурсосберегающей превентивной технологией.

Необходимый компонент, обеспечивающий успешность подобных программ, — идентификация и привлечение для участия в профилактических мероприятиях и тренингах достаточного количества неформальных лидеров, пользующихся авторитетом и популярностью. Эмпирические данные свидетельствуют о том, что для достижения значимого эффекта в профилактических тренингах должны принять участие не менее 15% представителей сообщества (Kelly, 1997; Rogers, 1995).

Эпидемия ВИЧ/СПИД является для России такой же острой проблемой, как и для других стран (UNAIDS/WHO..., 2012). Случаи ВИЧ-инфекции выявлены во всех регионах нашей страны. По данным Всероссийского федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИД, на конец октября 2012 г. в стране зарегистрирован 703 781 случай ВИЧ-инфекции, в том числе 6193 среди детей в возрасте до 15 лет. Оценочное общее число зараженных, по мнению экспертов, превышает 1 млн 200 тыс. Ежедневно заражается около 200 человек. С начала эпидемии ВИЧ в РФ умерли почти 140 тыс. ВИЧ-инфицированных. Только за 2012 г. умерли 20 000 человек. Смертность от ВИЧ сравнялась с уровнем смертности от дорожно-транспортных происшествий, которая в нашей стране имеет один из самых высоких показателей в мире. Среди зарегистрированных ВИЧ-инфицированных 63.5% составляет молодежь в возрасте от 15 до 30 лет. Проблема превенции ВИЧ давно вышла за рамки медицинского подхода. Наряду с сугубо медицинскими аспектами эпидемиологии и лечения ВИЧ-инфекции актуальны вопросы разработки и оценки эффективности программ профилактики ВИЧ на базе биопсихосоциального подхода с использованием биологических, поведенческих и социальных критериев оценки. В связи с быстрым темпом развития эпидемии ВИЧ в России большой интерес представляют превентивные технологии, направленные на изменение норм и рискованных поведенческих практик на уровне сообщества, включая программы на основе теории диффузии инноваций с привлечением лидеров общественного мнения. Необходима апробация и оценка эффективности подобных программ в рамках лонгитюдных клинических исследований.

Рандомизированное лонгитюдное исследование эффективности групповой поведенческой программы по профилактике ВИЧ и инфекций, передаваемых половым путем (ИППП), среди студентов, проживающих в общежитиях Санкт-Петербурга, с привлечением лидеров общественного мнения, является частью уникального масштабного 5-летнего международного проекта оценки эффективности программ для различных сообществ и стран. Оно осуществлялось при поддержке Национального института психического здоровья США (The National Institute..., 1998) в Бразилии, Индии, Китае, Перу и России. Подробное описание методологических и методических аспектов организации и проведения исследования в 5 странах, включая этнографические и этические вопросы, представлено в ряде публикаций, в том числе в специальном выпуске журнала «AIDS» (Дятлов и др., 2005; NIMH Collaborative..., 2007, 2010).

В данной статье представлено общее описание и основные результаты оценки эффективности программы в Санкт-Петербурге.

Основной целью исследования являлась оценка эффективности программы поведенческого тренинга по профилактике ВИЧ/ИППП на уровне сообществ студентов.

Дизайн исследования был определен международным стандартом для подобных проектов как рандомизированное лонгитюдное исследование с использованием экспериментальной группы интервенции и контрольной группы в условиях равного внимания.

Исследование было одобрено Этическими комитетами Биомедицинского центра (Санкт-Петербург) и Медицинского колледжа штата Висконсин (США), которые являлись партнерами по реализации проекта в Санкт-Петербурге.

В качестве участников исследования выступали студенты (мужского и женского пола) высших учебных заведений, проживающие в общежитиях Санкт-Петербурга. Выбор популяции был обусловлен двумя необходимыми основаниями для осуществления оценки интервенции на уровне сообщества: (1) наличие стабильного по составу и времени проживания однородного сообщества и (2) наличие в популяции достаточного уровня рискованных поведенческих практик и уровня распространенности ИППП для возможности осуществить объективную оценку в лонгитюде.

До начала основного этапа (проверки эффективности интервенции) в течение года проводилась этнографическая стадия (формативное исследование) с целью разработки культурно-приемлемого инструментария и программы профилактического вмешательства. В этнографическом исследовании приняли участие 1100 человек. В качестве основных факторов рискованного поведения молодежи были выявлены: употребление алкоголя, употребление наркотиков, низкий уровень знаний, касающихся проблемы ВИЧ/СПИД. Уровень распространенности ИППП составил 15.09%, включая распространенность ВИЧ-инфекции — 0.72%. Результаты этнографического исследования подробно представлены в коллективной монографии Н.В. Соколова, О.И. Бородкиной и А.П. Козлова (2007).

Для стадии проверки эффективности интервенции были отобраны 24 общежития, из них в случайном порядке 12 попали в группу интервенции (далее будем называть ее экспериментальной, Э-группой) и 12 — в контрольную (К-группу). В общей сложности в двухлетнем сопровождении и оценке — до начала интервенции, через 12 и 24 месяца после — участвовали 2107 человек.

Профилактическое вмешательство

Международные этические стандарты проведения профилактических исследований в отношении социально значимых инфекций предполагают необходимость обеспечения доступа к базовым профилактическим ресурсам участников как Э-, так и К-группы (Шаболтас и др., 2010). В соответствии с этими требованиями обе группы студентов в течение всего периода исследования обеспечивались бесплатными профилактическими брошюрами по проблемам ВИЧ/ СПИД и ИППП, информацией о возможностях пройти тестирование, консультирование и лечение. Во всех общежитиях был обеспечен бесплатный доступ к презервативам. В случае если в ходе тестирования у студентов обнаруживались ИППП, им предоставлялось бесплатное лечение. Каждое из трех оценочных обследований на наличие инфекций сопровождалось интенсивным консультированием до и после сдачи анализов, в ходе которого студенты могли понять специфику тестирования, обсудить индивидуальные риски и стратегии индивидуальной профилактики.

В экспериментальных общежитиях проводилась поведенческая профилактическая программа для лидеров общественного мнения. В соответствии с теорией диффузии инноваций предполагается, что желаемые изменения, продвигаемые группой лидеров, будут легче проникать и усваиваться другими членами сообществ (Rogers, 1995). В данном проекте в качестве желаемых изменений выступали социальные нормы в отношении поведения, направленного на снижение рисков заражения ВИЧ и ИППП. До начала интервенции в каждом из экспериментальных общежитий были выявлены неформальные лидеры на основании комплекса процедур, включая полевое наблюдение, номинирование со стороны ключевых информаторов (комендантов, председателей студсоветов и т.д.), номинирование со стороны членов сообществ на основе социометрии или самономинирование. В каждом из общежитий рекрутировалось от 15 до 20% студентов от общего числа проживающих, идентифицированных как потенциальные лидеры. Выявленные лидеры приглашались для участия в профилактическом тренинге, состоящем из 5 групповых занятий продолжительностью 1.5—2 часа каждое. Занятия проводились в группах по 10—15 человек два раза в неделю в удобное для студентов время двумя ведущими разного пола. В качестве ведущих выступали студенты старших курсов Санкт-Петербургского государственного университета (психологи и социологи), прошедшие подготовку по ведению профилактической программы. Программа тренинга основана на когнитивно-поведенческом подходе, который демонстрирует наибольшую методологическую и эмпирическую обоснованность применительно к изменению поведения в сфере здоровья (Bandura, 1985,1994; Glanz, Bishop, 2010).

Программа 5 групповых занятий включала информационные блоки по проблематике ВИЧ/ИППП и роли лидеров в продвижении здоровьесберегающего поведения в сообществе, а также поведенческие блоки по отработке навыков формулирования и распространения превентивных сообщений. Каждое занятие заканчивалось домашним заданием на отработку необходимых навыков в реальной жизни. Опыт выполнения задания обсуждался на следующем занятии. Ведущие применяли интерактивные упражнения, моделирование и ролевые игры, способствующие успешной выработке поведенческих навыков, формированию мотивации и уверенности. Каждому лидеру также предоставлялись футболки и значки с логотипом проекта, которые помогали инициировать профилактические разговоры с соседями по общежитию и друзьями. Компоненты превентивных сообщений включали распространение знаний о ВИЧ/ ИППП, возможных способах снижения поведенческих рисков, а также позитивные установки в отношении использования презервативов или избегания рискованных сексуальных контактов и в целом поддержку поведенческих изменений, направленных на заботу о здоровье. Задачей участников было распространение превентивных сообщений после окончания тренинга в течение всего времени исследования. Ежемесячно после окончания тренинга ведущими организовывались групповые встречи для обсуждения обратной связи и поддержки участников проекта.
Оценка интервенции

Процедуры оценки проводились три раза — до начала интервенции, через 12 и 24 месяца после окончания тренинга. Методы оценки включали:

1. Интервью с использованием стандартизированного опросника оценки поведенческих рисков в сфере здоровья. Опросник включал разделы, посвященные социально-демографическим и поведенческим характеристикам участников. Особое внимание уделялось вопросам о рискованных сексуальных практиках (в частности, незащищенном сексе, количестве половых партнеров), об использовании мер защиты во время половых контактов, о специфике взаимоотношений с сексуальными партнерами и т.п. Продолжительность интервью составляла 45—60 минут.

2. Тестирование образцов крови, мочи и мазков (для девушек) на ВИЧ и ИППП (сифилис, гонорея, генитальный герпес (HSV-2), хламидиоз, трихомониаз). Тестирование сопровождалось консультированием до сдачи анализов и при получении результатов через 2—3 недели.

Для оценки эффективности вмешательства использовались два основных показателя — поведенческий и биологический. Первый рассчитывался как разница в пропорции участников, практикующих незащищенные половые контакты с партнерами (не супругами) на входе и через 24 месяца после интервенции. Биологическим показателем служил уровень заражаемости (incidence rate), т.е. разница в проценте участников, заразившихся ВИЧ/ИППП, диагностированными на 12-м и 24-м месяце после окончания интервенции.

При математической обработке данных использовались описательные статистики, критерий перестановки (permutation test), метод логистической регрессии, а также метод обобщенной оценки уравнений (generalized estimating equation — GEE). Статистический анализ проводился с помощью программного обеспечения SPSS, версия 17.

Результаты

Всего для участия в исследовании были рекрутированы 2107 студентов из 24 общежитий, 1036 человек из Э-группы и 1071 — из К-группы. На входе как не соответствующие критериям включения в исследование были отсеяны 6.35% участников. Уровень сохранения выборки на этапе оценки через 12 месяцев составил 94.4%, на этапе через 24 месяца — 92%.

Из табл. 1, где представлены основные социально-демографические и поведенческие характеристики участников исследования, видно, что в целом выборки не имели существенных различий между собой. Было рекрутировано примерно равное количество девушек и юношей, средний возраст участников составил 20 лет. В основном участники не состояли в официальном браке или не проживали с постоянным партнером. Наличие ИППП было обнаружено примерно у 8% участников, не было выявлено ни одного случая ВИЧ-инфекции. В ходе этнографической стадии ИППП были обнаружены у 15% участников, из них ВИЧ-инфекция — у 0.8%. Процент участников, практикующих незащищенные половые контакты в течение 3 месяцев до начала исследования, составил 36%.

В табл. 2 представлены результаты изменения основного поведенческого показателя эффективности интервенции, а в табл. 3 — динамика биологического показателя между оценкой на входе и через 24 месяца. Отрицательные значения разницы означают позитивный эффект вмешательства. Абсолютное значимое снижение процента участников, практикующих незащищенные сексуальные контакты через 24 месяца после интервенции, выявленное в обеих группах, почти в 2 раза сильнее выражено в Э-группе по сравнению с К-группой (9.1 vs 4%).

Вторичный анализ данных заражаемости ИППП выявил статистически значимые различия в пользу Э-группы по уровню заражаемости генитальным герпесом (HSV-2) (-1.50, р=0.016). Дополнительные показатели эффективности — количество участников, разговаривающих с друзьями на тему проблематики ВИЧ/СПИД, и использование презервативов — значимо выросли через 24 месяца также только в Э-группе (63.1 и 56.7%), в К-группе эти значения составляли 51.0 и 46.1% соответственно, на входе эти показатели в Э-группе — 50.1 и 46.1% соответственно.

Обсуждение

В Э-группе было обнаружено снижение на 30% распространенности рискованных сексуальных практик и снижение на 20% заражаемости ИППП. Кроме того, значимые превентивные изменения были выявлены также в К-группе как по поведенческому показателю, так и по уровню заражаемости ИППП. Важно отметить, что в К-группе трижды (на входе, через 12 и 24 месяца) предоставлялось индивидуальное консультирование и тестирование на ВИЧ/ИППП (общая продолжительность процедуры — 45—60 минут), также в течение 24 месяцев во всех общежитиях реализовывалась информационная профилактическая программа в отношении ВИЧ/ИППП, включающая распространение информационных материалов, бесплатный доступ к презервативам и лечению ИППП.

Среди причин, в силу которых был получен выраженный превентивный эффект в обеих группах, можно предположить следующие. Традиционно исследования ВИЧ-превентивных вмешательств включают анализ степени влияния интервенции в К-группе по сравнению со стандартом оказания базовой помощи в конкретном месте или с условиями так называемого «равного внимания». Интенсивные профилактические меры и медицинская помощь в случае ИППП, предоставляемая в рамках данного исследования всем участникам, значительно превышала стандартные медицинские практики. По сути, влияние интервенции с использованием лидеров общественного мнения сравнивалось с профилактическими условиями, дополнительно созданными в рамках проекта, для обращения внимания человека на риски сексуальных поведенческих практик, что зачастую снижает уровень рискованного поведения так же, как и при мотивационном консультировании (Miller, 1983; Miller, Rollnick, 2002). Опыт проведения масштабных рандомизированных лонгитюдных исследований в отношении ВИЧ, в которых проверяется эффективность биомедицинских или поведенческих вмешательств, показывает значимое снижение сексуальных рисков в случае сочетанного использования неоднократного тестирования и консультирования, направленного на снижение поведенческих рисков, а также бесплатного доступа к презервативам и лечению ИППП (Kamb et al, 1998; NIMH Multisite..., 1998).

Профилактические условия, созданные в исследовании, не оказались устойчивыми: через короткое время после окончания проекта все информационные и профилактические компоненты программы исчезли из общежитий. В международной практике превентивных исследований в отношении опасных инфекционных заболеваний активно обсуждается этическая дилемма: с одной стороны, необходимо предоставлять К-группе базовый набор профилактических мер в случае их отсутствия, а с другой — вопрос о неэтичности предложения участникам контрольной группы профилактических условий, которые не будут устойчиво сохраняться после окончании проекта. В рамках данного исследования не проводился анализ экономических затрат на внедрение программы для лидеров общественного мнения и ее экономической целесообразности. Анализ подобной интервенции, направленной на изменение рискованного поведения у мужчин в США, показал, что такие программы не только высокоэффективны, но и выгодны с экономической точки зрения (Pinkerton et al., 1998). Представители сообщества, которые выступают агентами интервенции, в отличие от профессиональных консультантов, могут быть обучены быстро и недорого, что является существенным фактором в ситуации ограниченных ресурсов. В этом случае превентивная программа будет устойчивее в долгосрочной перспективе по сравнению с масштабными информационно-образовательными кампаниями. Обстоятельством, повлиявшим на положительные изменения в обеих группах, мы также считаем расширение спектра других ВИЧ-превентивных возможностей и программ в ответ на развитие эпидемии в Санкт-Петербурге. Объектами этих программ могли становиться представители той же популяции.

Существенным обстоятельством для оценки интервенции с помощью биологических параметров является то, что на момент включения в перечень ИППП хламидиоза и трихомониаза не были доступны исследовательские данные последних лет о возможностях спонтанного излечения этих заболеваний без какого-либо лечения. В этой связи более достоверным показателем представляется уровень заражаемости генитальным герпесом (HSV-2), не поддающимся спонтанному излечиванию. Этот уровень оказался значимо ниже в Э-группе.

Важным для объяснения полученных результатов также может быть предположение о том, что здоровьесберегающее поведение не воспринимается лидерами и членами сообществ как в полной мере инновационное. Неформальное лидерство и популярность в студенческом сообществе, как показали данные нашего этнографического исследования, в большой степени связаны с умением рисковать, т.е. с тенденциями, направленными в сторону рискованных поведенческих практик во всех сферах. В этом смысле поведение, направленное на заботу о здоровье, противоположно рискованному поведению и может восприниматься как угроза статусу популярного неформального лидера.

В целом данный проект явился уникальным опытом реализации в России комплексного лонгитюдного исследования эффективности поведенческой интервенции на основе научно-доказательного подхода (модель клинических испытаний). Разработанная и эмпирически проверенная программа превентивного вмешательства на уровне сообщества с привлечением лидеров общественного мнения может быть рекомендована для широкого использования как эффективная технология профилактики ВИЧ и ИППП.

Список литературы

Дятлов Р.Б., Шаболтас А.Б., Соколов Н.Б. и др. Основанная на модели «лидер общественного мнения» интервенция по профилактике ВИЧ/СПИД в сообществе студентов, проживающих в общежитиях Санкт-Петербурга: первый опыт // Русский журнал «СПИД, рак и общественное здоровье». 2005. Т. 9. № 1. С. 37—54.

Соколов Н.В., Бородкина О.Н., Козлов А.П. Здоровье и поведенческие риски студенчества. СПб.: Скифия-принт, 2007.

Шаболтас А.В., Тюсова О.В., Козлов А.П. ВИЧ-инфекция и особенности рискованного поведения потребителей инъекционных наркотиков: результаты лонгитюдного исследования в Санкт-Петербурге. СПб.: Скифия-принт, 2010.

Angulo J.J., Pederneiras С.A., Ebner W. et al. Concepts of diffusion theory and a graphic approach to the description of the epidemic flow of contagious disease // Public Health Rep. 1980. Vol. 95. N 5. P. 478—485.

Bandura A. Social foundations of thought and action: A social cognitive theory. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1985.

Bandura A. Social cognitive theory and exercise of control over HIV infection // Preventing AIDS: Theories, methods and behavioral interventions / Ed. by R. DiClemente, J. Peterson. N.Y.: Plenum Press, 1994. P. 25—60.

Bowen C.M., Stanton M., Manno M. Using diffusion of innovations theory to implement the confusion assessment method for the intensive care unit // Journal of Nursing Care Quality. 2012. Vol. 27. N 2. P. 139—145.

Britto M.T., Pandzik G.M., Meeks C.S., Kotagal U.R. Combining evidence and diffusion of innovation theory to enhance influenza immunization // Joint Commission Journal on Quality and Patient Safety. 2006. Vol. 32. N 8. P. 426—432.

Chew E, Grant W., Tote R. Doctors on-line: using diffusion of innovations theory to understand internet use // Family Medicine. 2004. Vol. 36. N 9. P. 645—650.

Bearing J.W. Improving the state of health programming by using diffusion theory // Journal of Health Communications. 2004. VoL 9. N1. P. 21—36.

De Civita M., Dasgupta K. Using diffusion of innovations theory to guide diabetes management program development: an illustrative example // Journal of Public Health (Oxf). 2007. Vol. 29. N 3. P. 263—268.

Dingfelder H.E., Mandell D.S. Bridging the research-to-practice gap in autism intervention: an application of diffusion of innovation theory // Journal of Autism and Developmental Disorders. 2011. VoL 41. N 5. P. 597—609.

Farr A. C., Ames N. Using diffusion of innovation theory to encourage the development of a children’s health collaborative: a formative evaluation // Journal of Health Communications. 2008. Vol. 13. N 4. P. 375—388.

Glanz K, Bishop D.B. The role of behavioral science theory in development and implementation of public health interventions // Annual Review of Public Health. 2010. Vol. 31. P. 399—418.

Green L. W., Ottoson J.M., Garda C., Hiatt R.A. Diffusion theory and knowledge dissemination, utilization, and integration in public health // Annual Review of Public Health. 2009. Vol. 30. P. 151—174.

Kamb M.L., Fishbein M., Douglas J.M. et al. Efficacy of risk-reduction counseling to prevent human immunodeficiency virus and sexually transmitted diseases: A randomized controlled trial. Project RESPECT Study Group // Journal of the American Medical Association (JAMA). 1998. N 280 (13). P. 1161—1167.

Kelly J. Changing HIV Risk behavior: practical strategies. N.Y.; L.: The Guilford Press, 1995. P. 159.

Kelly J.A. HIV risk reduction interventions for persons with severe mental illness // Clinical Psychology Review. 1997. Vol. 17. N 3. P. 293—309.

Kelly J., Kalichman S. Increased attention to human sexuality can improve HIV/ AIDS prevention efforts: Key research issues and directions // Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1995. Vol. 63. P. 907—908.

Kelly J.A., St Lawrence J.S., DiazY.E. et al. HIV riskbehavior reduction following intervention with key opinion leaders of a population: an experimental community-level analysis // Amer. Journal of Public Health. 1991. Vol. 81. P. 168—171.

Kelly J.A., St Lawrence J.S., Stevenson L.Y. et al. Community AIDS/HIV risk reduction: the effects of endorsements by popular people in three cities // Amer. Journal of Public Health. 1992. Vol. 82. P. 1483—1489.

Kuntsche S., Gmel G. The smoking epidemic in Switzerland — an empirical examination of the theory of diffusion of innovations // Sozial und Praventivmedizin. 2005. Bd. 50(6). S. 344—354.

Miller W.R. Motivational interviewing with problem drinkers // Behavioural Psychotherapy. 1983. Vol. 11. P. 147—172.

Miller W.R., Rollnick S. Motivational interviewing: Preparing people for change. 2nd ed. N.Y.: Guilford Press, 2002.

Moseley S.F. Everett Rogers’ diffusion of innovations theory: its utility and value in public health // Journal of Health Communications. 2004. Vol. 9 (1). P. 149—151.

Murphy E. Diffusion of innovations: family planning in developing countries // Journal of Health Communications. 2004. Vol. 9 (1). P. 123—129.

Nicol G.E., Morrato E.H., Johnson M.C. et al. Best practices: Implementation of a glucose screening program based on diffusion of innovation theory methods // Psychiatric Service. 2011. Vol. 62. N 1. P. 12—14.

NIMH Collaborative HIV/STD Prevention Trial Group. NIMH Collaborative HIV/STD Prevention Trial // Journal of Acquired Immune Deficiency Syndromes (AIDS). 2007. Vol. 21. N 2.

NIMH Collaborative HIV/STD Prevention Trial Group. Results of the NIMH collaborative HI V/sexually transmitted disease prevention trial of a community popular opinion leader intervention // Journal of Acquired Immune Deficiency Syndromes (AIDS). 2010. N 54 (2). P. 204—214.

NIMH Multisite HIV Prevention Group. The NIMH multisite HIV prevention trial: Reducing HIV sexual risk behavior // Science. 1998. Vol. 280 (5371). P. 1889—1894.

Pinkerton S.D., Holtgrave D.R., DiFranceisko W.J. et al. Cost-effectiveness of a community level of HIV risk reduction intervention // Amer. Journal of Public Health. 1998. Vol. 88. P. 1239—1242.

Rogers E.M. Communication campaigns to change health-related lifestyles // Hygie. 1992. Vol. 11. N 2. P. 29—35.

Rogers E.M. Diffusion of Innovations. N.Y., 1995.

The National Institute of Mental Health (NIMH) Multisite HIV Prevention Trial Group. The NIMH Multisite HIV Prevention Trial: reducing HIV sexual risk behavior // Science. 1998. Vol. 80. P. 1889—1894.

UNAIDS/WHO report 2011. HIV in Europe and Central Asia. 2011 progress report. 2012. URL: http://www.unaids.ru/sites

Опубликовано в научном журнале Вестник Московского университета. Серия 14. Психология - 2014. - №2 - с.105-118.

Источник

Алла Вадимовна Шаботлас – автор монографии «Психологические основы превенции ВИЧ-инфекции». В монографии представлен анализ биологических, медицинских, психологических и социальных аспектов эпидемии ВИЧ/СПИД, а также теоретические и прикладные основы превенции рискованного поведения в отношении ВИЧ-инфекции, включая анализ теоретических концепций и подходов к профилактике заболеваний, связанных с поведенческими факторами. В эмпирической части работы представлены результаты серии уникальных лонгитюдных комплексных исследований эффективности превентивных поведенческих вмешательств различного уровня, вида и формы, направленные на профилактику ВИЧ/СПИД и рискованного поведения в сфере здоровья для различных групп населения, реализованных в г. Санкт-Петербурге в период с 1999 по 2013 год. Материалы работы могут представлять интерес для психологов, социологов, медиков и других специалистов, занимающихся проблематикой индивидуального и общественного здоровья.