Одиночество личности: природа, структура, содержание, механизм развития

В отечественной психологии личность как предмет исследования преимущественно рассматривалась в свете категорий деятельности и активности. В рамках таких исследований были получены важные результаты, позволившие выделить возрастные закономерности развития личности, ее важнейшие компоненты и показатели развития, факторы. влияющие на процесс ее становления и т.п. В то же время такая «однобокость» понимания личности и ее сущностных характеристик во многом стала причиной того, что и само это понятие, и его психологическое содержание во многом оказались редуцированы к каким-то другим понятиям. Так, о личности, ее особенностях и развитии судили по мотивам и их иерархии, психологическим феноменам, относящимся к эмоциональной сфере, проявлениям и специфике развития воли и т.п. При этом само понятие личности нередко использовалось в качестве обобщенного житейского представления об этой области действительности, нежели как полноценное научное понятие.

В качестве отчасти противоположной и, одновременно, дополнительной к категории деятельности может быть названа категория рефлексии. Это фундаментальное философское понятие, а соответствующая психологическая реальность не выводима и не сводима к деятельности. В контексте психологического изучения рефлексии особое место занимает феномен одиночества уже хотя бы потому, что человек предоставлен самому себе и вынуждено обращает внимание на свой внутренний мир, на основания своей деятельности и поступков.

С научной точки зрения одиночество — одно из наименее разработанных понятий. При этом было бы неверным и несправедливым утверждение о том, что одиночество как феномен не исследовалось и не изучалось вовсе. Кроме многочисленной группы философов, освещавших это понятие в разных его аспектах (С.Кьеркегор, Г.Торо, Ф.Ницше, Ж.-П.Сартр, М.Хайдеггер и др.), необходимо назвать ряд западных учёных – социологов, психологов, медиков делавших попытки исследования и описания одиночества с различных точек зрения теоретической и прикладной науки. Среди них А. Фрейд, В. Вунд, К. Лоренц, Уильям А. Седлер, Томас Б. Джонсон ,Э. Фромм , Л.Э.Пепло, Б. Тораш, К.Роджерс, Р . Вейс и др.

Говоря о западной научной мысли в контексте психологических исследований сегодняшнего дня важно констатировать тот факт, что существенных изменений, по сравнению с периодом углублённых исследований 40-х - начала 80-х годов, не произошло. Получили своё дополнение и определённое развитие гипотезы и предположения с позиций когнитивного подхода (Perlman, Peplau 1985,86). Активно формировалась эмпирическая база исследований в рамках социологических теорий (Shaver, Freedman, 1984, Russel 1987). Было продолжено описание проблем общения касающихся различных возрастных групп (Rubin, Putallaz, Gottman 1980, 1981-1983, 1988, K.Rosaren 1989, 1990-1991, L. Cesk, G. Broderic 1992-1995).

В ряду представителей отечественной философии, затрагивавших вопросы феноменологии одиночества, необходимо назвать имена Н.Бердяева, В.Розанова, М.Бахтина.

Выход в 1989 сборника работ зарубежных исследователей «Лабиринты одиночества» под редакцией Н.Е. Покровского явился значительным событием в свете определения направлений исследования в области психологии одиночества. Однако уже с середины 80-х годов можно отметить повышение интереса и увеличение количества разноаспектных исследований в освещаемой научной теме. Проблема отчуждения и собственно одиночества рассматривается в контексте личностных конфликтов (Амбрумова А.Г., Пустовалова Л.И.,1985,1987); в рамках изучения механизмов психологической защиты (Басин Ф.В., Бурлакова М.К., Волков В.Н,1984,1988),системного анализа психических состояний (Ганзен.В.А, Юрченко В.Н.1981,1985).

С начала девяностых годов исследования постепенно принимают характер системы, происходит их углубление, актуализация отдельных аспектов исследуемого феномена. Вопросы непосредственно связанные с проблематикой одиночества затрагивались в статьях и книгах следующих авторов В.В. Абраменковой (1990), Ю.М.Швабла, О.В.Дончевой (1990, 1991), К.А. Абульхановой -Славской (1993),Х. Алиева (1993), В.А. Андрусенко (1993, 1995), Е.П. Крупника (1994,1995), И.Ю.Малисовой (1995), А.Д.Спирина (1995), Н.В.Хамитова (1995) А.Г. Асмолова (1996), Р.К. Карнеева (1996), Н.И. Конюхова (1996), В.Т.Лободина (1996), Г.В.Адамовича (1996), Ж.В.Пузановой(1996), А.С. Маркона (1997),Т.С.Чуйковой (1998) и др.

Анализ разнообразных исследований по проблемам одиночества свидетельствует о том, что одиночество непосредственно связано с развитием личности, что зачастую оно вызывает дискомфорт личности, что оно имеет связь с личностной активностью (специфически стимулируя её или блокируя), влияет на социализацию и индивидуализацию личности. Многие исследователи, занимавшиеся феноменом одиночества подчеркивают его непосредственную связь с ориентацией субъекта на свой внутренний мир; с его самопознанием и способностью к рефлексии. Анализ данных психологических исследований позволяет сделать предположение о том, что центральное место в феномене одиночества принадлежит переживанию одиночества.

Таким образом, у нас есть основания рассматривать переживание одиночества не так, как оно традиционно рассматривается в рамках развития эмоциональной сферы, а как сущностную личностную характеристику, вслед за Л.С. Выготским, полагая, что переживание является единицей сознания.

II.

В истории изучении феномена одиночества могут быть условно выделены следующие периоды:

-период отрывочных представлений об одиночестве как субъективном переживании (до начала1800-х г.);
-период формирования философских основ изучения феномена одиночества (начало XIX- 30-е г. XX века);
-период фундаментальных исследований в области психологии и социологии одиночества (1938 - 1980 г.);
-период частных теорий и прикладных разработок (1980- по наст. время).

Логика социально-исторического анализа предполагает динамику толкования понятия «одиночество» от теософских постулатов через социально-философские теории к социальным парадигмам.

В разные исторические периоды представители различных народностей, культур и верований имели отличные друг от друга представления об одиночестве.

«Сводный» межконфессиональный постулат гласит, что одиночество есть уход от Бога, т.к. человек верующий по определению не одинок.

Большинство философско-теологических направлений рассматривали одиночество двояко. Во многих современных религиях, справедливо отмечают У.Садлер и Томас Б.Джонсон, «…чувствуется глубокая напряженность одиночества вместе с притязаниями на его разрешение».(1)

Проблема человеческого одиночества в контексте его отношений с Богом впервые была поставлена одним из апологетов христианства Аврелием Августином. Одиночество в его понимании служит разделительной чертой между человеком - как земным, смертным существом, и Богом - как высшей сущностью.

В представлении М. Бубера «…это явилось закономерным результатом гибели Аристотелевской «сферической» целостной картины мира. …Место погибшей сферической системы заняли два независимых и враждебных друг другу царства – царство Света и царство Мрака. Человек, состоящий из души и тела, был поделен между обоими царствами, стал полем битвы между ними, оказался как бы в подвешенном, бесприютном положении… Что же я такое, Боже мой? Какова природа моя?» – вопрошает Августин. Он называет человека grande profundum, великой тайной…» (2)

Вариант взгляда на одиночество представлен в книге Екклезиаста (Ветхий Завет), где не обходится вниманием и физическое проявление одиночества, воспринимавшееся как холод, в конечном счете беззащитность. «Человек одинок, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; и всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством… и это-суета и недоброе дело! …(далее по тексту)» (Ек. 4:8)

По свидетельству Томаса Вулфа Книга Иова, также представляет собой один из первых и самых впечатляющих образцов человеческого одиночества. «…Довольно интересно, что если бы мыслимо было убрать из Ветхого завета все упоминания Бога, то мы получили бы нечто совсем мало отличающееся сартровского понимания универсального положения человека, (Книга Иова, 19:13—20;30:28)…»/цит. по Б.Миюскович/ Протестантизм, в лице Жана Кальвина, рассматривает одиночество как обязательный ритуал для постижения божественной идеи. (1)

Также с ритуализацией связывается содержание одиночества-уединения в мусульманской традиции. Согласно исламскому праву понятие « и‘тикяф» означает пребывание в течение определенного периода времени в мечети с намерением исполнения богоугодного промысла. Существование и‘тикяфа подтверждено Священным Кораном, Сунной Пророка и единодушным мнением исламских ученых. В доказательство того приводятся аяты из Корана: « И не прикасайтесь к ним, когда вы благочестиво пребываете в местах поклонения», «Очистите мой дом для совершающих обход, и пребывающих, и преклоняющихся, и падающих ниц» и хадис, переданный от Аишы (да будет доволен ею Аллах): «Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) на протяжении своей жизни в последние десять дней каждого Рамазана постился и не покидал мечети» (аль-Бухари, Муслим).  [Коран; сура 4:20:4]

Исследуя арабский этнос Т.Холл подчёркивает, что араб вне зависимости от того, насколько близко он хочет оказаться к своим ближним, время от времени стремится побыть один. Для того, чтобы остаться одному, он перерезает линии коммуникации. Он уходит в себя, и этот уход уважают его окружающие. Его уход в себя выражает на языке тела мысль: «Мне нужно уединение. Несмотря на то, что я физически с вами, дотрагиваюсь до вас и живу с вами, я должен удалиться в свою скорлупу» (4).

В поздних Упанишадах становится популярным понятие «кайвалья», означающее «обособление», «изоляцию», в котором акцентируется во всей полноте «отрицательное» ядро «освобождения». Термин произведен от интерпретации Атмана как по своей сущности «изолированного» (кевала, кевалин – «одинокий», «уединенный») и от внешнего мира, и от психо-физического агрегата индивида. Поэтому тот, кто, согласно Майтри, достиг вершины экстатического состояния в непричастности, как радости, так и страданию, достигает и «изолированности» (кевалатва). Кайвалья-упанишада посвящена достижению истинного знания, завершающегося осознанием единства адепта с Брахманом через уединение как «отречение». (9).

Весьма распространенным явлением в ряде религий становится

одиночество - отшельничество, как обязательное условие, очищающая процедура или стиль жизни. Оно представляло собой самоизоляцию, отречение от мира, общества, семьи, уединение в пустынных местах. Явление это характерно как для древневосточных религий (буддизма, брахманизма, иудаизма), так и для христианства, где отшельничество изначально получило распространение в I – V веках в связи с преследованием христиан. Позже отшельничество становится добровольным подвижничеством во имя веры, актом религиозного самосовершенствования.

Говоря об одиночестве и философских школах, учениях, направлениях мы сознательно оставим без внимания Древнюю Грецию, Рим, Древний Восток , исключительно в силу того, что анализ взглядов на феномен одиночества представителей этого времени – предмет отдельной статьи.

Одиночество существует в качестве собственного родителя. В той мере, в какой человек отвечает за собственную жизнь, он одинок. Ответственность подразумевает авторство, сознавать свое авторство означает отказаться от веры, что есть другой, кто создает и охраняет тебя. Акту самосотворения сопутствует глубокое одиночество. Человек начинает сознавать космическое безразличие вселенной. Может быть, у животных и есть какое-то ощущение пастуха и приюта, но человек с его проклятием желания познавать неминуемо остается открыт экзистенции. Вышеприведённые тезисы в полной мере могут являться сущностной характеристикой экзистенциального понимания «одиночества» в западной философии и антропологии включающей в себя систему взглядов и представлений от Блеза Паскаля, Ж.-Ж.Руссо и Вольтера до Ж.-П.Сартра и А.Камю. Проблемы индивидуального существования не являются достоянием только философии экзистенциализма. К ним обращаются философы, принадлежащие и к другим течениям. Так, проблемы индивидуаль - ности ставятся в социальной философии, в моральной философии, в философии права. «…Можно выдвинуть утверждение о том, что проблемы индивидуального существования человека входят в состав философских исследований человека, составляют одну из граней вообще любой философской теории. Поэтому очень важно так выделить индивидуальный аспект бытия человека, чтобы такой анализ был полезен для решения любой философской проблемы». (4).

Не ставя своей задачей в настоящей статье дальнейший анализ философских теорий и взглядов,всех интересующихся данным вопросом отсылаем к цитируемой работе А.Б.Демидова «Феномены человеческого сознания» (Минск,1999), в которой такой анализ представлен с убедительной полнотой и качеством.

III.

Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова трактует термин «одиночество» как состояние одинокого человека. Этой же упрощённой трактовки придерживается словарь Ефремовой. Последний дополняет термин содержательным аналогом «нелюдимый» (нелюдимый прил. - 1. малообщительный, предпочитающий одиночество), а также «…обособленный от других, оставшийся или существующий без других, в отдельности; отдельный. Не живущий в семье, не имеющий семьи, родственников, близких; одинокий». (9). Это объяснение понятия, отражающее исключительно бытовой взгляд, с точки зрения содержательного анализа правомерным являться не может, однако, сопоставляя его с определением, дающимся в толковом словаре живого великорусского языка (словарь В.И.Даля) можно проследить первоначальный контекст его употребления, а также собственное содержание корневой основы. Согласно словарю В.И.Даля - «… один - м. одна, одно, мн. одни, одне; сам, единичный, единый, сам по себе, без дружки или ровня; единица счетом…» Вместе с тем - «…| единый, нераздельный, составляющий одно целое…» Также -»…одинокий, в одиночестве, уединенный, сам по себе, отдельный. Живущий одиноко, один по себе, без семьи, товарищей…»; «одиночество ср. состоянье одинокого. Скучновато, безлюдно. Одно-, впереди слов, слитно, б. ч. с прилаг., означает одиночество, численное единство, единицу предмета…». Рассматривая приведённую систему определений нетрудно отметить многоаспектность использования понятия, разно направленность его по содержанию, в ряде случаев терминологическая взаимозаменяемость. Всё это позволяет говорить о достаточно широких рамках использования термина « одиночество», что в контексте последующего научного анализа понятия могло явиться одной из причин размывания конкретики его определения. Семантический анализ понятия «одиночество» позволяет так же выделить две различных интерпретации термина: «один очень» и «один ночью». Основываясь на самом поверхностном анализе выделенных семантических пар, не сложно увидеть их психологическое основание и соответствие. «Очень» как предел переживания собственной изолированности, «вырванности» из социума и одновременно предельное же замыкание в собственном универсуме, «ночь» как наиболее неопределенное, тревожное, часто неосознанно пугающая временно-пространственная координата. Кроме того, «ночь» издревле воспринималась как наиболее беззащитный для человека период. Одновременно возможна и другая трактовка – «ночь» как время предельного откровения, снимание защит, масок, выявление истины. В этой интерпретации «один ночью» и следственное «одиночество» может рассматриваться как состояние, связанное с постижением сущности индивидуального «Я».

IV.

«Переживание есть единица, в которой в неразложимом виде представлена, с одной стороны, среда, то, что переживается...с другой стороны, представлено то, как я переживаю это, т.е. все особенности личности и все особенности среды представлены в переживании, то, что отобрано из среды, все те моменты, которые имеют отношение к данной личности и отобраны из личности, все те черты ее характера, конституциональные черты, которые имеют отношение к данному событию. Таким образом, в переживании мы всегда имеем дело с неразложимым единством особенностей личности и особенностей ситуации, которая представлена в переживании» Л.С. Выготский

Переживание одиночества находит своё отражения во всех содержательных личностных процессах и характеристиках, и, так же как и самая личность развивается, видоизменяясь и трансформируясь. Основываясь на представлении Л.С.Выготского о переживании, и его месте в структуре личности, мы вправе говорить о том, что переживание одиночества есть сущностная характеристика личности, то базовое переживание, которое сопровождает процесс личностного развития, спрягаясь с наиболее значительными личностными содержательными переменными –самосознанием, рефлексией, оформлением «я» - прямо определяет характер развития личности и степень личностной зрелости.

Рассматривая, вслед за Л.С. Выготским интеллектуализацию, как процесс движения от ощущения к пониманию, подчинение когнитивному контролю рефлексивного процесса, в конечном итоге приведения рефлексивных образов переживаний к понятиям, мы можем говорить о переживании одиночества как о двусоставном процессе. В этом случае до момента интеллектуализации переживания в процессе рефлексивного осмысления мы будем иметь дело с комплексом психоэмоциональных ощущений и аффектов, своеобразным «сырым материалом» для рефлексии и на определённом этапе онтогенеза – собственно с рефлексией, которая в этом случае будет выступать как механизм исследования и далее - структуризации переживания. Рассматривая эмоционально-аффективный компонент переживания одиночества мы фактически будем говорить о специфическом эмоциональном комплексе. Мы можем представлять переживание одиночества – как переживательно - мотивационный феномен, имеющий адаптивные функции. Рассматривая аффективно-когнитивное взаимодействие – как содержательный процесс в рамках рефлексии, мы говорим о том, что сложная аффективно-когнитивная структура может образовывать аффективно-когнитивную ориентацию, более глобальную личностную черту. В нашем случае она является сущностной характеристикой личности. Переживание одиночества также специфически влияет на все личностные процессы актуализируя их, выступая в одних случаях как катализатор – для процесса рефлексии – с взаимовлиянием «рефлексия-переживание одиночества» связана часть механизма личностного взросления, в других как стабилизатор - для самосознания.

Рассматривая проблему переживания одиночества, необходимо отметить следующее: по отношению к эмоциональной составляющей переживания одиночества, рефлексия, осознания данного переживания и последующее воплощение в понятийных единицах является и механизмом её реализации.

На сегодняшний день могут быть выделены несколько точек зрения в свете определения содержательных аналогов термина «одиночество». Выстраивая их согласно содержательной логике, мы можем констатировать, что наиболее «мягким вариантом» является понятие «уединение». Далее следует рассмотрение одиночества как амбивалентного состояния, затем речь идет об остром эмоциональном переживании и завершающим определением является сведение «состояния одиночества» к варианту изоляции.

Однако, рассматривая переживание одиночества как характеристику личности, мы имеем право, говорить о том, что и уединение, и отчуждение и изоляция есть формы проявления акцентулизированного переживания. С этой точки зрения переживание одиночества представляет собой тот механизм реагирования личности на непосредственное (уединение, изоляция) или опосредованное изменение характеристик социального пространства-времени, который определяет степень и форму индивидуальной психологической адаптации к этим изменениям.

Рассматривая переживание одиночества как личностную характеристику, необходимо говорить о том, что данное переживание обладает собственной структурой, которая представлена следующими основными звеньями: первичная реакция одиночества ( в виде ощущения дискомфорта на фоне психотравмирующей ситуации) – оформление переживания, его интеллектуализация – процесс проживания специфического переживания (состояние одиночества) –– следствия интеллектуализированного переживания.

Возвращаясь к мысли о двусоставности процесса переживания одиночества мы можем отметить, что в процессе интеллектуализации аффективная составляющая этой системы, есть «полевое» переживание, процесс происходящий в момент осознания одиночества, то есть собственно пере-живание. Вторая составляющая – динамическая про-живание процесса, то есть в этом случае мы говорим о формировании на основе интеллектуализированного переживания особого состояния и его сознательном анализе – рефлексии, позволяющей углублять и разнообразить переживание переводя его в определённые формы переживания. Именно в связи с этим, на этой основе мы можем выделять три формы переживания одиночества –в виде реактивного неосознаваемого, невербализированного кратковременного переживания – «моментное», точечное переживание; в виде интеллектуализированного переживания со сменой фаз активации аффекта под влиянием саморефлексии (экзистенциализация переживания) или факторов социальной среды – «дискретная» форма; и в виде интеллектуализированного переживания с постоянной (закреплённой) аффективной активностью – «хроническая» форма –по сути - фоновый процесс. В отношении последнего необходимо пояснить, что закреплённая аффективная активность в рамках переживания одиночества по нашему предположению обусловливается психотравматическими факторами.

В рамках анализа интеллектуализации переживания одиночества мы можем определять говорить и о собственном содержательном значении, которое приобретает это переживание. Переживание одиночества может рассматриваться как связующее звено между опытом внутренним (самообщения, самоанализа и самонаблюдения) и опытом внешним (непосредственного общения и реализации наблюдени). Более того, данное понимание позволяет нам говорить о том, что переживание одиночества на внутрииндивидном уровне - собственно личностный процесс, отражается в виде основы специфической социальной ситуации на внешнем уровне и образует таким образом систему особого контроля индивидуального поведения в коммуникативной деятельности, то есть, по сути, переживание одиночества как сущностная характеристика личности является тем глубинным механизмом, который регулирует (на основе мотивации действия) систему коммуникативных связей. Идя дальше и связывая вышесказанное с качеством социальных контактов, переживание одиночества будет представлять собой тот индикатор, согласно которому социальный контакт определяется как желаемый (нужный), не желаемый, возможный или исключенный. Фактически мы говорим о том, что индивид с позиции собственного понимания трансформирует переживание одиночества в ту ситуацию, которую создает, то есть привнося собственное индивидное переживание в ситуацию социального контакта и соотнося его с переживанием другого, он проверяет тем самым себя, другого, а так же устойчивость (стабильность) самой ситуации общения. Таким образом, переживание одиночества являясь регулятором общения одновременно выполняет функцию контроля субъектной значимости. С этой позиции, субъект будет для другого значимым при условии, что в его обществе переживание одиночества не актуализируется, а негативные аспекты одиночества не проявляется. Здесь же мы можем говорить о том, что переживание одиночества, безусловно, тесно связано и с общением и с деятельностью, поскольку со-зависимо и тому и другому. Но зависимость эта проявляется не по отношению к собственно переживанию и процессу проживания, а к качеству этого процесса, степени его норматизации. В этом смысле в рамках переживания – проживания одиночества мы можем рассматривать следующие зависимости: 1) при достаточном общении и достаточном включении в деятельность (удовлетворенности результатами этой деятельности) проживание одиночества носит нормативный характер; 2) при нарушении общения или деятельности проживания одиночества приобретает черты патологического процесса, а само состояние одиночества может рассматриваться как хроническое негативное (несущее в себе тенденцию к формированию патологии характера, личности или психопатологии).

V.

Возможно выделение пяти уровней интенсивности переживания одиночества: а) минимальный – в этом случае переживание одиночества будет осознаваться как практически отсутствующее; б) достаточный – при незавершённой интеллектуализации переживания; в) высокий – данный уровень характеризуется активизацией аффективного компонента переживания, либо проявляется в нарастающей динамической реакции аффективного характера; г) избыточный (пороговый, сверхвысокий) – переживание с преобладанием кратковременной острой аффективной реакции, граничащей с выходом из - под когнитивного контроля; д) субпороговый – внеинтеллектуализированное, рефлексивно не подконтрольное переживание с выраженным преобладанием аффективного компонента, реактивный процесс, представляющий угрозу распада личности.

Собственная динамика переживания одиночества, которая в известной мере соотносится с динамикой развития личности и может быть описана рядом стадий проявления переживания в процессе онтогенеза и личностного созревания, составляется из следующего :

I стадия (досознательный период). Данная стадия фактически соотносится с ситуацией рождения ребенка и первыми месяцами жизни. На этом этапе в зависимости от различных социальных условий и факторов одиночество либо «оформится», конкретизируясь, проявляясь как значимое, но не осознаваемое состояние, либо будет протекать латентно. Данная стадия есть по сути своей стадия формирования переживания , на данном этапе это ещё не есть собственно ощущение, переживание и тем более состояние. Длительность этой стадии зависит от следующих факторов: а) степени прирóдовой физиологической травматизации (в связи с этим первично-физиологического состояния новорождённого и роженицы) ; б) уровня удовлетворенности первичных базовых потребностей и потребности в эмоциональном принятии, фактического уровня выраженности депривации.

Этот момент нашего исследования прямо связан с вопросом о желательности данного ребёнка, психоэмоциональной готовности семьи ( и матери, и отца) к родам. Теоретическим основанием в этой части исследования является фундаментальная работа З.Матейчика и Й.Ландмайера (5) , посвященная анализу психической депривации в детском возрасте. В случае, когда вышеуказанные факторы начинают играть значимую роль в жизни ребенка, происходит так называемая досрочная актуализация переживания одиночества. При этом, разумеется, следует учитывать, что, говоря об актуализации переживания в период раннего возраста, мы говорим о неком подготовительном этапе, фактически о предпосылках к дальнейшему переживанию. Согласно нашему предположению и полученным эмпирическим данным, ранняя актуализация переживания одиночества является прямой предпосылкой для формирования (при сохранном интеллекте) ранней (ускоренной, досрочной) психологической зрелости в период детства.

II стадия первичной (неполной) вербализации характеризуется тем, что аффективные реакции находят свое преломление в сознании. Данная стадия - предшественник интеллектуализации переживания. Проявления эмоционального дискомфорта носят единичный, кратковременный характер. Актуализация переживания будет представлять собой процесс нерефлексируемого переживания преимущественно негативной окраски, в рамках воздействия внешних неблагоприятных факторов, таких как: психологически некомфортная обстановка в микросоциуме, ситуация неуспеха в социальной (общение) и формальной (в частности образовательной) деятельности, социально-психологическая дезадаптация. Данная стадия является, условно говоря, отправной точкой в активизации собственной динамики переживания одиночества.

III стадия полной вербализации. Эта стадия является наиболее значимой в динамическом развитии переживания одиночества. На этой стадии происходит смыкание аффективного и когнитивного компонента, переживание принимает рефлективный характер, начинает осознаваться как специфическое. С этого момента процесс развития одиночества приобретает двуединый и двунаправленный характер. То есть, в процессе осознания и последующей рефлексии переживание и ряд связанных с ним ощущений начинает рассматриваться как положительное или отрицательное в разные социально-временные промежутки.

Если предыдущие стадии рассматривались нами как характеристика развития нормативного процесса, последующие стадии проявляются в виде внерефлексивного переживания с различной степенью иннтеллектуализации и превалирования аффективной составляющей над рефлексивным контролем. При переходе динамики на данную стадию можно говорить о предрасположенности к патологическому течению процесса. Начиная с данного момента переживание одиночества приобретает стабильно хронический характер, являясь, по сути, переживанием, в спряжении с которым или на фоне которого протекает процесс дальнейшего личностного развития.

Наряду с выделенными стадиями переживания одиночества можно выделить и специальный кризис переживания одиночества, который вполне соотносится с понятием «личностный кризис». Это сверх-острое психоэмоциональное переживание на основе накопления динамических признаков. В основе «симптомокомплекса» лежат тревожность, заниженная самооценка, эмоциональная нестабильность, низкая стрессоустойчивость. Предкритическая стадия переживания одиночества будет являться закономерным следствием непрерывного динамического процесса, при следующих условиях: 1) нарастающее по протяженности переживание одиночества (и сопровождающее его соответствующее ощущение) 2) нарастающее по качеству переживание (интенсификация одиночества). Предкритическая стадия проявляется как увеличение внутреннего психического напряжения с одновременным увеличением ощущением психоэмоционального дискомфорта. В конечном итоге, на соответствующем социальном фоне психоэмоциональное напряжение достигает максимума и разрешается в кризис. Посткритическая стадия является разрешающей фазой общего кризиса личности. При благоприятном исходе кризиса интенсивность переживания одиночества значительно ниже, чем на предыдущих этапах. Согласно нашим наблюдениям, конечной точки динамика развития этого состояния не имеет, т. к. процесс приобретает циклический характер и дальнейшее развитие будет сочетать следующие фазы: ремиссия хронического переживания (снижение остроты ощущения) предкризис кризис.

Рассмотрение полученных данных о стадиях переживания одиночества применительно к возрастам позволяет сделать вывод о его количественной и качественной неравномерности в разных периодах развития Так на раннее детство приходиться латентный, неосознаваемый период переживания, который как собственно переживание и тем более состояние в норме себя не проявляет. Говорить о раннем «закрепленном» одиночестве, о состоянии одиночества в период раннего детства мы можем, только рассматривая деструктивные социальные модели развития, в частности уже упоминавшееся нами депривационное звено, как часть деструктивной социальной ситуации. К третьему году жизни, тогда когда ребенок приобретает не просто опыт самостоятельного движения в пространстве-времени, но начинает осознавать свою непосредственную связанность со всем что его окружает, одиночество постепенно приобретает характер, если и не значимого, то, по меньшей мере, ощущаемого переживания. На этой стадии развития ребенка мы можем говорить об одиночестве как сопутствующем эмоциональном процессе. К пятому-шестому году жизни с расширением сферы социального взаимодействия ребенка, с приобретением достаточного негативного и позитивного опыта собственной деятельности и социальных контактов одиночество приобретает все большую значимость уже не как сопровождающее коммуникативную систему переживания, но как самостоятельный процесс. Здесь мы уже можем говорить о проявлении обоих его полюсов: положительного и отрицательного. Более того, в этот период справедливо указывать на собственное (функциональное) значение переживания одиночества – с точки зрения адаптации, во-первых, как вариант эмоциональной стимуляции, во-вторых, как один из механизмов формирования психологической устойчивости личности, в третьих. По мере взросления одиночество приобретает характер не просто самостоятельного, но значимого переживания все более расширяя свои границы, усложняя собственное содержание, повышая качество своего проявления. Так применительно к подростковому возрасту можно говорить о том, что одиночество «выросло» вместе с ребенком, и, так же как он вступает в пору созревания. Выделяя подростковый возраст как наиболее значимый, с точки зрения проживания и переживания одиночества, можно предположить, что переживание одиночества в этот период, является наиболее значимой частью целостного анализа переживания одиночества в рамках личностного развития.

VI.

Л.Ф. Обухова, ссылаясь на Валлона, отмечает, что «потребности новорожденного становятся потребностями другого, взрослого человека, и это открывает путь свободного и прогрессивного развития ребенка», и далее «первые формы контакта ребенка со средой носят аффективный характер, (что в очередной раз подтверждает идею об аффективном характере формирования эмоционального процесса), последствием которого, по словам А. Валлона, служит «не сочувствие, а соучастие»». (7).

На основании двух вышеприведенных тезисов мы можем говорить о своеобразном парадоксе, заключающемся в том, что одиночество изначально является антипотребностью (эта мысль имеет отражение, правда несколько в ином контексте, в работах Э.Фромма) и лишь потом, по мере созревания-социализации превращается в действительную потребность. Поскольку созревает эмоция, а социализируется субъект, мы вправе говорить о том, что эмоция одиночества формирует одиночество-социальный процесс, который имеет собственное течение, значение и функцию в каждой из стадий возрастного развития. Говоря о том, что ребенок полностью «погружен в свои эмоции, и благодаря этому он сливается с соответствующими ситуациями, которые вызывают эти реакции», а так же о том, что «ребенок не способен воспринимать себя как существо, отличное от других людей, от каждого отдельного человека» (7), мы можем говорить и о том, что одиночество уже в период раннего развития является своеобразным маркером-индикатором эмоционального неблагополучия. В этот период, вероятно, наиболее значимо проявляется отрицательный полюс эмоции.

Согласно представлению Р.Сирса развитие происходит на основе разрешения конфликта удовлетворение\фрустрация. Сам конфликт связан с первичным побуждением на основе которого возникает первичное действие, далее подкрепляясь, оно дает действие вторичное и т.д.

Детское развитие Сирс рассматривает как диаду, вводя понятие «диадическая единица поведения». По его мнению, собственное индивидуальное поведение может рассматриваться только во взаимосвязи с поведением другого. В результате этого диадического взаимодействия происходит адаптация к внешним социальным условиям и формирование собственной модели поведения. Согласно представлению Сирса, ведущей «развивающей» силой является воспитание, которое в конечном итоге определяет природу детского развития. Сирс выделяет три фазы развития ребенка: фаза рудиментарного поведения—основывается на врожденных потребностях и научении в раннем младенчестве, в первые месяцы жизни; фаза вторичных мотнвацнонных систем—основывается на научении внутри семьи (основная фаза социализации); фаза вторичных мотивационных систем—основывается на научен.ии вне семьи (выходит за пределы раннего возраста и связана с поступлением в школу). По Сирсу, новорожденный находится в состоянии аутизма, его поведение не соотносится с социальным миром. Но уже первые врожденные потребности ребенка, его внутренние побуждения служат источником научения. Первые попытки угасить внутреннее напряжение составляют первый опыт научения. Этот период рудиментарного асоциального поведения предшествует социализации. «Постепенно младенец начинает понимать, что угашение внутреннего напряжения, например, уменьшение боли, связано с его действиями, а связь «плач—грудь» приводит к утолению голода. Его действия становятся частью последовательности целенаправленного поведения. Каждое новое действие, которое приводит к угасанию напряжения, будет повторяться снова и встраиваться в цепь целенаправленного поведения, когда напряжение будет возрастать». Если исходить из этих постулатов, не сложно видеть, что теория Сирса достаточно близка к позиции гуманистического психоанализа. Опыт приобретается в связи с удовлетворением или неудовлетворением потребности. Вводя в эту схему представление об одиночестве как травматической производной, мы можем говорить о том, что ощущение, а в последствие переживание и далее формирование состояния одиночества неизбежно, при этом во всех случаях одиночество будет восприниматься однозначно негативно. Данный вывод в известной степени противоречит нашим предыдущим рассуждениям и не может быть принят как верный. Кроме того, находясь в диадических отношениях, ребенок находиться под постоянным контролем с одной стороны и сам осуществляет своеобразный контроль с другой стороны. Возникновение одиночества опять же как неизбежного и отрицательного переживания будет являться следствием утраты этого контроля полностью или частично. В этом случае мы не можем говорить о свободе поведения, свободе выбора что в принципе противоречит самой идее «неискусственного» развития.

По Сирсу, центральный компонент научения - это зависимость. Исчезновение этой зависимости неизбежно будет порождать беспомощность. Очевидным следствием этой беспомощности будет отнюдь не нормативная социализация, а формирование деструктивных, преимущественно инфантильных форм поведения.

Важным и интересным с точки зрения нашего исследования моментом в системе взглядов Сирса является представление об ожидании ребенка как «опосредствованной внутренней реакцией на сигналы, исходящие от матери; которые имеют существенное значение для изменения его реакций, превращения их в целенаправленные единицы деятельности». Не оправдание ожиданий безусловно приводит к разочарованности (в понимании Сирса – фрустрации). С этой позиции одиночество является переживанием сопровождающим фрустрацию. В нашем понимании ситуация несколько иная, система ожиданий действительно имеет место быть, она формируется в процессе взаимодействия ребенка и любого внешнего субъекта. При этом система ожиданий, во-первых, динамична, во-вторых, двунаправлена, взаимна. То есть не только ребенок ожидает нечто от окружающих, но и он сам (его действия, поведение, эмоциональные реакции) является причиной ожидания. Удовлетворенное ожидание формирует положительную динамику социального развития, неудовлетворенное – конфликт.

В конечном итоге хроническое неудовлетворение ожиданий приводит к формированию личностных комплексов (фрустрационных звеньев) и соответствующих им моделей поведения. Возникновение или точнее сказать вербализация ощущения и далее переживания одиночества в этом случае будет служить маркером-диагностом вероятного не равновесия системы ожиданий. При этом одиночество не будет рассматриваться только как негативное проявление, поскольку с определенного момента, когда ребенок начнет понимать, что от него тоже чего-то ждут, ему необходимо будет осознать не только сам этот факт, но и его «содержание». Именно здесь одиночество будет играть роль фона, на котором, условно говоря, формируется механизм реализации ожиданий другого.

Э.Фромм утверждает, что при завершении стадии индивидуации для ребенка мать начинает выступать как личность с целями, которые вступают в конфликт с желаниями самого ребенка. Мать при этом часто выступает как враждебная, опасная антагонистическая личность. «Этот антагонизм, представляющий часть воспитательного процесса, - пишет Э.Фромм, - важный фактор в выявлении различия между «Я» и «Оно»». (8).

Фактически, речь идёт о том, что только узы с внешним миром обеспечивают ребенку безопасность и чувство принадлежности к матери. Поэтому ради безопасности ребенок отчуждается от самого себя в растворяется в личности другого. То есть развитие личности ребенка обусловлено не активностью самого ребенка, а инстинктивными стремлениями к безопасности и внешними условиями. Не соглашаясь с данной постановкой вопроса в целом, мы все же должны отметить важность выявленного Фроммом противоречия. В нашем понимании этот конфликт «отчуждения от себя» и одновременно от другого формирует предпосылку перехода одиночества из латентного в активирующую форму.

В психоаналитической концепции развития ребенка присутствует идея о том, что индивидуализация содействует сознанию ребенка своего одинокого существования. Именно поэтому отделение от основного мира вызывает чувство бессилия, тревоги и небезопасности. Не вставая целиком на точку зрения представителей психоанализа, мы, тем не менее, не может не признавать определенную справедливость этого утверждения. Однако, вывод, который делается представителями данного направления – для того чтобы преодолеть бессилие, одиночество и тревогу ребенок полностью отдает себя во внешний мир и расстается со своей индивидуальностью (Э.Фромм, Г.Розенталь) представляется нам неверным, в силу того, что одиночество в этом возрасте ещё не является осознаваемым и тем более безусловно отрицательным переживанием. Говоря об одиночестве здесь в лучшем случае можно апеллировать к самому феномену бессознательности. Другое дело, что через определенное время, в последующих возрастах может происходить ассоциативное возвращение к ранним детским переживаниям и на этой основе актуализация одиночества как ретроспективного переживания. Детальный анализ формирования переживания одиночества в контексте возрастной психологии, в частности периодов детства -подростничества явится предметом отдельной статьи.

VII.

В греческом языке существует термин «phainomenon», чей перевод означает «являющееся», таким образом, в первоначальном своём значении «феномен» –аналог термину « явление».

В философском значении «феномен» –нечто переживаемое человеком: иначе говоря, то, что составляет содержание человеческого переживания. В рамках традиционного представления феноменом называют непосредственное, дорефлексивное пережив ние. В этом смысле феномен (мое переживание в данный миг) непосредственно есть то, что оно есть. Рассматривая одиночество как феномен, мы, тем самым, признаём за ним право на объективность существования вне зависимости от степени его осознаваемости, универсальность по отношению ко всем и любым социальным субъектам, возможность обладания собственной структурой и содержанием, а также на возможность разностороннего анализа с любых позиций.

1. Лабиринты одиночества: Пер с англ./ Сост., общ. ред. и предисл. Н.Е. Покровского. – М.: Прогресс, 1987.
2. Бубер М. «Я и ТЫ».- М, 1993 г.
3. Бубер М. Два образа веры:- М., 1995
4. Демидов А.Б. Феномены человеческого бытия.- Минск, 1999
5. Лангмейер Й., Матейчек 3. Психическая депривация в детском возрасте: Прага: Авиценнум, 1984.
6. Выготский Л. С. Собрание сочинений в 6 т., т.4.,- М.:Педагогика, 1991.
7. Обухова Л.Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы. – М., 1995.
8. Фромм Э. Человек одинок , Иностр. лит-ра. – 1996. – N1. – С. 63-71.
9. Словарь русского языка, под ред. Ожегова С.И. – М., 1994.
10. Даль В. Толковый словарь в 4 томах. – М.: Слово, 2000.
11. Словарь Ефремовой. – М., 2003.
12.Современный философский словарь. – М., 1996.

И.М. Слободчиков — зам. директора Института психологии им. Л.С. Выготского РГГУ, профессор Всероссийского государственного университета кинематографии, кандидат в члены Большого жюри Национального психологического конкурса «Золотая Психея».