Стали ли мы социальными зомби, господин Шульц фон Тун?

Один человек говорит: «Я больше не могу! Пандемия высосала все соки!» Это может означать:

• человек испытывает сейчас довольно сильное нервное напряжение — это факт, сугубо фактическая информация;
• его прерывистый голос может означать: он не только напряжен, но и находится на грани выгорания — уровень самораскрытия;
• кроме того, несколько заискивающий тон показывает, что этот отчаявшийся человек, ко всему прочему, ощущает еще и свое подчиненное положение, например, потому, что он сейчас разговаривает со своим начальником — уровень отношений;
• и, наконец, он также своей фразой одновременно призывает своего собеседника к чему-либо, например, «Помоги мне».

Родоночальник коммуникативной психологии Фридеманн Шульц фон Тун с помощью своей модели «Четыре уха» анализирует, как можно сказать что-то и как воспринимается то, что кто-то говорит. Модель «Четыре уха», или коммуникативный квадрат, принес ему широкую известность во всех немецкоязычных странах. В Германии поколения студентов разных вузов и ученики старших классов гимназий изучают модель Шульца фон Туна, которая отражает четыре стороны сообщения.

Когда я что-то говорю, это никогда не бывает просто информацией, я раскрываю при этом нечто большее: что я думаю о своем собеседнике, как я к нему отношусь, к чему я его призываю.

Шульц фон Тун, которому сейчас уже 77 лет, более 30 лет был профессором университета в Гамбурге, а его трилогия «Говорить друг с другом» является одной из самых известных и популярных работ в области психологии. Как человек, который всю свою жизнь, изучал то, как люди разговаривают, переживает пандемию? Пандемию, во время которой люди говорят гораздо меньше, потому что они встречаются гораздо реже. И когда они все-таки встречаются, у них куда меньше тем для разговора, потому что с ними почти ничего не происходит. Насколько опасен, по мнению Шульца фон Туна, тот факт, что люди редко видят друг друга обычным образом из-за того, что они ходят в маске, закрывающей нос и рот, и общаются по видеосвязи?

Он сидит дома в своем кабинете, за его спиной полка, заполненная папками. Перед началом разговора он быстро поднимает свой стул, чтобы лучше видеть камеру своего компьютера.

SPIEGEL: Господин Шульц фон Тун, многие люди работают в режиме домашнего офиса уже более года. На днях, когда я в виде исключения заглянул в офис, разумеется, после прохождения экспресс-теста, я был застигнут врасплох, когда случайно наткнулся на коллегу в коридоре. Я не знал, что ему сказать, с чего начать. Мы стали социальными зомби?

Фридеманн Шульц фон Тун: То, что вы были застигнуты врасплох, не удивительно. Что касается неформальных встреч, многие уже утратили этот навык к этому времени. Перерывы на кофе, обмен парой фраз на ходу, короткая беседа при встрече в коридоре: мы отчуждаемся в этих ситуациях, которые стали для нас непривычными. Может быть, мы еще не стали социальными зомби, но мы уже стали друг для друга людьми с экрана. Я знаю людей, которые с утра до вечера сидят на видеоконференциях и к которым вечером лучше не подходить, потому что они уже измотаны. Тот факт, что мы можем встретиться с помощью экрана — это отличное временное решение, но навык межличностного общения с реальным контактом и прикосновениями при этом атрофируется.

SPIEGEL: На днях моя подруга сказала мне, что первая вечеринка после локдауна будет просто ужасной: комната, полная людей, полное отсутствие безопасности!

Шульц фон Тун: Я понимаю, что она имеет в виду. Все находятся вместе, близко друг к другу, не зная, кто был вакцинирован, а кто нет, это может сопровождаться парализующим сомнением в безопасности. Вы больше не чувствуете себя как рыба в воде, а скорее, как рыба в пустыне, которая с трудом продвигается в этой среде. Пандемия лишила нас нашей беззаботности. И она же отняла у нас нашу спонтанность, способность свободно высказать все, что приходит нам на ум.

SPIEGEL: Вернется ли когда-нибудь эта спонтанность?

Шульц фон Тун: Она вернется, так же, как она возвращается к людям, которые провели несколько лет в тюрьме. Выйдя на свободу, они могут сесть на велосипед, не забыв, как на нем ездить. Они могут нырнуть в Балтийское море и при этом все еще умеют плавать. Они могут снова вести непринужденные межличностные беседы, даже если им, возможно, понадобится время, чтобы вновь оттаять.

SPIEGEL: Как я должен был отреагировать на моего коллегу, который застиг меня врасплох?

Шульц фон Тун: Однажды, когда я сам уже был профессором, у меня была очень хорошая учительница, Рут Кон*, у которой я именно этому и научился. В 1933 году ей, как еврейке, пришлось уехать из Германии в Америку, и только спустя несколько десятилетий она смогла вернуться в Европу. Она дала мне такой совет: «Когда возникают трудности в коммуникации — просто скажи, что с тобой происходит!» Если я скажу, что я чувствую, например: «О, я совершенно отвык от таких встреч, даже не знаю, как мне с вами обходиться, дорогой коллега», то лед тут же будет сломан.

SPIEGEL: Насколько изменилась коммуникация в обществе, то, как люди говорят друг с другом, с момента начала пандемии?

Шульц фон Тун: С одной стороны, пандемия — это коллективная судьба, она создает общее чувство причастности. В то же время это очень индивидуальная судьба, каждый человек переживает этот кризис по-своему. Один человек скучает по близости, хочет обмениваться мыслями с другими людьми, другой же хочет закрыться от всех и держать дистанцию. Одному хочется выразить благодарность за то, что всего через год появилась многообещающая вакцина, какое благословение, какая сенсация! Другой же при этом будет ворчать, что вакцины было заказано недостаточно, что дилетанты работают там, где можно было бы ожидать назначения сильных менеджеров. Таким образом, даже в небольшом масштабе, в процессе обмена мнениями между двумя людьми, часто благодарность сталкивается с возмущением, потому что у каждого из них есть своя собственная внутренняя команда защиты, которая помогает ему мысленно справляться с кризисом. Когда я чувствую себя глубоко встревоженным и бессильным, тогда возмущение и гнев, обращенные на других, могут стать столь необходимым облегчением для души. И это же, в свою очередь, создает новые уязвимые места для конфликтов.

SPIEGEL: Значит, конфликтов стало гораздо больше, чем раньше?

Шульц фон Тун: По крайней мере, появилась новая поляризация. В лучшем случае, возникает просто немного больше ссор или один человек отдаляется от другого. В худшем случае, эскалаций становится больше, некоторые из них — с применением насилия, когда рядом со мной есть кто-то, кто действует мне на нервы не несколько дней, а несколько недель, не несколько месяцев, а целый год. Режим домашнего офиса и ограничения выхода в связи с комендантским часом могут привести к постоянной вынужденной близости в четырех стенах, что делает вероятным «срыв». Проблемы, которые существовали и раньше, в условиях коронавирусных ограничений выплескиваются наружу.

SPIEGEL: Некоторым вообще не с кем спорить. Они становятся совсем одинокими.

Шульц фон Тун: И это, возможно, еще хуже! При таком разделении, будь оно умышленное или в связи с ограничением контактов, пропадает общее социальное «Мы». Человек — это социальное существо, ему нужно это «Мы»! Его «Я» расцветает в «Мы». Ограничения приводят к тому, что это «Мы» сокращается, стерилизуется, стандартизируется. Это может быть очень пугающим опытом. Не только для тех, кто сейчас очень одинок, но и для тех, кто обычно оживает только тогда, когда вокруг что-то происходит. Для тех, кто чувствует себя комфортно только тогда, когда находится среди людей и может радостно рассказывать и сообщать новости. Тот, кого это наполняет, теперь особенно скован и находится под угрозой увядания, как цветок, который больше не поливают. Некоторые люди во время пандемии все еще живы, но уже не в полной мере.

SPIEGEL: Есть ведь и такие, кто даже радуется тому, что приходится меньше общаться.

Шульц фон Тун: Я, например. Я человек, который был очень застенчив в детстве, я часто в какие-то важные моменты мог сказать своему отцу только: «Эээ...» Мне даже пришлось изобрести модель «Четыре уха», чтобы облегчить самому себе полноценную коммуникацию в жизни. Тем не менее, мне и по сей день нравится быть одному, я не люблю путешествовать. На самом деле, пандемия в какой-то степени играет мне на руку; теперь я могу в тишине производить на свет то, что я вынашивал внутри себя. В прошлом году я написал книгу, которую никогда бы не смог написать, если бы состоялась тысяча встреч, на которые я теперь не должен был приходить.

SPIEGEL: Какое влияние на нашу речь оказывает постоянное ношение маски?

Шульц фон Тун: Нам уже не вполне ясно, в каком настроении находится другой человек. Мы все еще можем догадаться о некоторых вещах по тону голоса, но во время многих разговоров, которые мы ведем, важная часть лица скрыта. Это, однако, приводит к тому, что некоторые из нас развивают эмпатическое восприятие и переспрашивают собеседника еще раз. Они спрашивают: «Ты сожалеешь об этом или, скорее, испытываешь облегчение?» Возможно, раньше об этом не приходилось спрашивать, потому что это было предполагаемо или действительно читабельно по выражению лица. И наоборот, мы учимся при говорении делать более явным что-то такое, что раньше скользило бы только между строк. Этому мы также учимся на наших семинарах, проводимых по видеосвязи: нам приходится выражаться более конкретно, давать более четкий резонанс, чтобы предотвратить неопределенное молчание: заминка, которая иногда возникает в этих видеообсуждениях, когда неясно, кто и на что должен отреагировать.

SPIEGEL: Это бы означало, что ваша модель «Четыре уха» больше не работает во время пандемий.

Шульц фон Тун: Как раз наоборот. Мы должны сознательно и целенаправленно делать наше послание более ясным на всех четырех уровнях: фактическое послание, послание самораскрытия, послание об отношении и призыв. Риск того, что что-то из послания дойдет до получателя не так, как мы имели в виду и предполагали, значительно возрос. Но в этом есть и что-то очень хорошее, как я уже говорил: коронавирусный кризис — это шанс для человечества развить большую эмпатию и более осознанно использовать наши четыре уха и 4 языка.

* Рут Кон (Ruth Cohn) — немецкий психоаналитик, автор модели TZI (Thnemenzentrierte Interaktion). Интеракция, центрированная на темах, является моделью групповой работы, возникшей на основе открытий психоанализа и групповой работы. Оно было инициировано Рут Кон и развито ею и ее коллегами на семинарах Института «живого обучения» (Workshop Institute for Living-Learning, WILL) в США, а позднее в Европе .TZI, несмотря на свои терапевтические корни, не является терапией, она относится к педагогике.

Интервью для SPIEGEL взял Ник Лоренц (SPIEGEL, 27.04.2021).

Перевод: Татьяна Война.

Редакция и комментарии: Элеонора Сандуленко, единственный эксперт по коммуникативной психологии в России и СНГ, ученица Фридеманна Шульца фон Туна.