Вверх по течению реки: здоровые отношения с телом и едой

Принятие пищи телом как физический акт является одной из составляющих опыта ранних отношений. Ребенок не может питаться самостоятельно. Он должен ждать, пока появится грудь или бутылочка со смесью. Ребенок абсолютно зависим от кормильца, это связано с выживанием. Если эмоциональные потребности ребенка не распознаются и не обслуживаются, для него эта ситуация травматична. Ведь ребенок на ранних стадиях развития воспринимает объект только как «хороший» или «плохой», он не способен соотносить, что в кормильце есть как плохие, так и хорошие части. И следовательно, ребенок, потребности которого регулярно игнорируются, находится в состоянии постоянного стресса.

Ребенок развивает определенные защиты, чтобы совладать с этим стрессом и удерживать «весь хороший» опыт отдельно от «всего плохого». Точно так же он пытается соответствовать признакам хорошего объекта, вытесняя плохие качества и избегая сепарации. Любой ценой.

Дети, которые не способны отделиться от первичного кормильца, часто к нему «прилипают»; частично в силу неосознанного страха, что их «плохость» уничтожит его самого и кормильца, и, как правило, подавляют свою плохость.

Поскольку «еда» и «кормилец» тесно сплетены для ребенка, еда вполне естественно может стать символом кормильца, а кормление воспринимается как одна из функций кормильца. Слияние будет переживаться на разных уровнях — между телом, умом, Я и кормильцем. Еда становится символом, внутри которого ощущается это слияние, и поэтому она отвергается.

То, каким образом мы принимаем пищу и удаляем ее, способно рассказать многое об отношениях ранней привязанности. Ребенок, не способный отделиться от кормильца, может отказываться от еды в качестве символического отказа от слияния с кормильцем. Со временем это может развиться в такой диагноз, как анорексия. Ребенок, переживающий двойственное отношение в ощущении безопасности рядом с кормильцем, может принимать пищу и одновременно отказываться от нее. В дальнейшем это может развиться в диагноз «булимия». Другая возможность для ребенка, недостаточно пережившего слияние, — есть много еды, чтобы «принять в пищу» кормильца и стать с ним единым. В дальнейшем это может развиться в диагноз «компульсивное переедание».

Еда может быть заряжена разными эмоциями и чувствами, такими как страх утраты другого или собственного Я. Тогда нежелание принимать еду или удерживать еду в теле может реализовываться в голодании из-за контакта с непереносимыми чувствами кормильца, проецируемыми на ребенка.

Часто отсутствие границ между телом и умом можно сравнить с переживаниями ребенка, у которого нет ощущения отдельности. Это различение себя от другого — свойство идентичности. Так же, как ребенок с неразвитой идентичностью не отделяет себя от кормильца, человек с расстройством пищевого поведения или образа тела хочет быть связанным с другим, оставаясь отдельным Я. Поэтому слияние и сепарация воспринимаются одномоментно.

Это отсутствие различения желаний — быть отдельным и оставаться слитым с кормильцем — проявляется в запутанных отношениях с едой. Часто спрашивают: «Нужно ли есть?» «Еда — это “только хорошее” или “только плохое”?» (это отношение часто наблюдается при орторексии). «Нужна ли еда или можно выжить и без нее?»

Возможна другая история в этом случае: если убрать желание (например, желание есть еду), тогда мать не нужна, бессознательно ее существование отрицается.

Необходимым элементом исцеления болезненных отношений с едой является постижение смысла, которым наделяется еда. Если еда — символ отношений ранней привязанности, будет очень полезным понять, что нам сообщают об этих отношениях способы принятия пищи и очищения. В этом необходимо искать поддержку, чтобы принять невыраженную эмоциональную боль и идти в направлении исцеления этих отношений, пригласив кормильца физически или в воображении.

Это приглашение к тому, чтобы боль вернулась в то место, откуда она исходит, — в отношения с другим и с собой, вместо проекции этой боли на пищу или внешность, которая принимается или отвергается. Это приглашение посмотреть дальше, чем присутствие страха прибавить в весе и избирательность в определенных продуктах питания, и исследовать, что стоит за этим страхом.

Это можно проиллюстрировать притчей о том, что находится выше по течению реки.

Однажды фермеры отдыхали на берегу реки и только собирались пообедать, как один из фермеров заметил ребенка, который барахтался и течение несло его. Несколько человек вскочили и бросились в воду, чтобы спасти ребенка. Но было слишком поздно.

Вскоре был замечен другой ребенок, который кричал о спасении и старался держаться на плаву. В этот раз фермерам удалось вытащить из воды ребенка, всего в ссадинах и синяках, но живого.

Это повторялось несколько раз и случаи спасения детей из реки учащались. Фермерам часто удавалось спасать детей, однако гарантий не было.

Вскоре все силы и ресурсы этой деревни были направлены на спасение стольких детей, сколько было в их силах. Фермеры занимались спасением с утра до вечера и другие обязанности они забыли, ведь спасение было важнее.

Однажды два фермера ушли из деревни, направляясь вверх по течению реки. Их спросили: «Куда вы направились? Вы нам нужны здесь». Фермеры ответили: «Мы хотим пойти вверх по течению, чтобы выяснить, почему дети оказываются в реке».

Расстройства пищевого поведения и образа тела не появляются в вакууме. Они являются симптомом чего-то находящегося глубоко. Ключ может быть найден, если «пойти вверх по течению реки», а не только работать с симптомом, который демонстрирует клиент, и его персональным отчаянием.

Источник: https://psy4psy.ru/upstream_nicole