Политическая толерантность: Восток — Запад

В преддверии отмечаемого в России 4 ноября Дня народного единства и в свете усилившейся за последние месяцы в разных странах мира общественной напряженности по конфессиональной, национальной, расовой проблематике мы обратились к научному наследию известного политического психолога, Патриарха российской психологии Анатолия Михайловича Зимичева.

Статья «Политическая толерантность: Восток — Запад» впервые была опубликована в 2009 году. «Сегодня мы могли бы добавить новые примеры, иллюстрирующие накопившиеся проблемы, — заметил соавтор статьи, доцент кафедры политической психологии факультета психологии Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат психологических наук Алексей Владимирович Забарин, — но куда важнее искать пути решения этих проблем».

Когда мы используем понятия «Восток» и «Запад», то надо понимать, что наша ориентация в географическом пространстве основана на привычной для нас модели евроцентризма. На самом деле, категория «Восток — Запад» весьма относительна. Ведь с точки зрения индейцев, Европа — это восток. Но европейцы считали индейцев такими же неполноценными и недоразвитыми, как всех монголоидов и негроидов, годных для использования лишь в качестве рабов. Такая же политика существовала не только в отношении Африки или Америки, аналогичная была и на Востоке. То есть все полноценное и развитое провозглашалось приходящим с Запада. И если быть последовательным в отстаивании тезиса о том, что культура к нам должна идти с Запада, то придется ее начинать от индейцев. Но, увы и ах, если мы на Запад и ориентированы, то почему-то не доходим до индейцев, а останавливаемся на полпути. На том полпути, где когда-то были варвары, с которыми воевала Римская империя.

Историю отношений Востока и Запада сложно назвать дружеской [2]. У представителей желтой и черной расы нет особых оснований любить представителей белой. Если мы обратимся к истории и заглянем на несколько столетий назад, то увидим, что политическая карта мира, которую мы имеем сегодня, была совсем иной. Она, как лоскутное одеяло, складывалось совсем в иную мозаичную картину, и на протяжении нескольких последних тысячелетий лоскуты в этой мозаике перекраивались достаточно основательно. Вспомним Александра Македонского, других европейских инициаторов захвата, например, иезуитов, крестоносцев, затеявших с конца XI в. походы на Восток против мусульман, а потом против еретиков и языческих народов, в том числе и России. Геополитическая борьба между Западом и Востоком началась в глубокой древности (греко-персидские войны, нашествие на Европу арабов, затем османских турок и др.) и не окончена до сих пор.

Воплощение призвания к мировому господству со стороны христианства и ислама породило резкую обоюдную политическую интолерантность восточного и западного миров. И она была закреплена в категориях Истины соответствующих этносов. Такую роль в христианстве, например, сыграл догмат Фомы Аквинского о непогрешимости папы и о господстве его над всеми государями [1]. Папе для блага христианской церкви и спасения душ приписывалось право освобождать подданных от присяги и низлагать государей. Утверждалось, что, поскольку власть государей проистекает из воли народа, то она подлежит контролю народа, а в последней инстанции — контролю папы, власть которого признавалась непосредственным установлением бога. Таким образом была обоснована система контроля за различными народами на всем земном шаре. Папская казна получала большие деньги за делегирование права и буллу на контроль соответствующих народов и территорий.

Подобные системы создавались неоднократно на протяжении мировой истории на базе и иудаизма, и мусульманства. Так, проводником колониальной политики Голландии генералом ван ден Бошем была введена в 1832 г. на острове Ява пресловутая «система культуры» — culture system [7]. Ссылаясь на начала мусульманского права [2], голландское правительство объявило себя собственником всей земли, а туземных земледельцев — лишь временными пользователями с обязательной за это барщиной на государственных плантациях кофе, сахарного тростника и т.п. Объявлялась правительственная монополия на перечисленные продукты в пользу одной частной торговой компании, и весь сахар и кофе обязательно должны были продаваться этой компании или правительству по назначенной им цене, со скромным вознаграждением производителю за труд. Самая сложная и строгая система контроля была установлена при этом за туземцами, превращенными, таким образом, в казенных крепостных крестьян [7].

При этом надо отметить, что теологическая софистика служила целям привития толерантности не только туземцам, жившим на приватизируемых территориях, но и собственному народу для осуществления внутреннего господства. В России подобная система процветала под флагом монархизма и православия.

Почему возникла Русь Киевская, а не Новгородская? Ведь росы жили в Новгороде, Пскове, Рязани, Вятке... И во всех этих республиках вече нанимало князей со своими дружинами как исполнительную власть. При плохом княжении им «путь указывали». И князья вынуждены были отправляться в свои уделы. Но им хотелось иметь большое государство и неограниченную власть. Владимиру и Олегу понравилась Византия. Там так здорово: базилевс — царь, великий князь, князь над всеми, у него все подданные, он богопомазан. Раз он имеет силу, волю, он может подавлять ближних и управлять ими. Он такой крупный, серьезный, сильный, здоровый, а эти — слабые, хилые по сравнению с ним. Если он может ими управлять, значит, бог дал ему эту возможность от рождения, и это хорошо. Приближенных своих можно подчинить и выстроить иерархически, но для этого их надо крестить, сделать крещеными, крестьянами. Богопомазанным можно держать рабов, крестьян, решать их судьбы по своему усмотрению, жить в роскоши. С этих позиций христианство представлялось удобной религией.

В результате централизации власти в Киеве получилось монархическое государство, и ему была нужна монорелигия, монотеизм. Политеизм и в Греции, и на Руси был ликвидирован. Наших Роданид, и даже самого Рода, вообще стараются не вспоминать. В результате политеизм и вся связанная с ним древняя культура были ликвидированы (исчезли идеографическая письменность, былины, сказы, песнопения, музыкальные инструменты: гусли, духовые инструменты, баяны и др.).

Как можно было победить политеизм, если его не оценивать с помощью категорий Истина — Ложь? Допустим, ты веришь в Христа, и верь, а другой Афродите поклоняется или Зевсу. Зачем вам между собой ругаться по этому поводу? Когда отсутствует противопоставление различных этносов на уровне категории Истины (все боги истинны — выбирай на вкус), то в крестовые походы или на джихад не зазовешь.

Как достигалось отсутствие самой возможности противопоставления? За счет того, что каждый культ представлял собой систему сосредоточения и передачи знаний в конкретной узкой области: охоты, земледелия, войны, медицины... Это был своеобразный аналог современной Академии наук, представленный жрецами, сведущими в различных областях человеческого знания. Эта система политеизма представляла собой основу для формирования у членов этноса основ религиозной и политической толерантности с самого детства.

Не менее важную ценность для привития установок политической толерантности являла собой и система образования, обеспечивающая высокий общий уровень культуры. Население Новгородской или Псковской республик создало высокую культуру: развиты были музыка, устное народное творчество, строительство, земледелие, животноводство, мореплавание, обработка черного и цветного металлов, оружейное, гончарное и бочарное производства. Но высокая культура граждан республики и их демократичность мешают князю, монарху единолично править, подчинять себе, захватывать территории, собирать со всей территории ренту, дань и распределять ее по своему усмотрению. Монарх должен ограничить, нормировать или запретить доступ к республиканской культуре.

С разрушением республиканского уклада на Руси и провозглашением монархии, начиная с Ивана Грозного, все христиане стали делиться на богопомазанников и просто крестьян. До кульминации это разделение было доведено при Петре I, когда крестьяне — простые христиане — стали крепостными. Почти 300 лет титульная нация русских пребывала в крепостничестве, будучи обращенной в рабство уже в позднем Средневековье. Когда фактически вся Европа переживала ренессанс, возрождение, Россия окунулась во мрак.

Выступать против религии, будь то христианство, буддизм, мусульманство, конфуцианство, мы не собираемся. Мы глубоко верующие люди, но наша вера — наука. И право как науки, так и каждой конфессии на самоопределение — вне обсуждения, так же как и право каждого человека на свободу совести, свободу вероисповедания. Если человек верит, то его вера должна быть свята, никто не смеет над ней надругаться, но, конечно же, она не должна быть агрессивной, не должна мешать другим.

Вернемся, однако, к политической карте мира. Вслед за религиозными основаниями пошли основания «научные», причислившие к естественным законам мироздания справедливое, с точки зрения суда истории, притеснение диких племен и так называемых «низших» рас Востока. «Нельзя признать ни естественным, ни справедливым, — писал Леруа-Болье, — чтобы цивилизованные народы Запада теснились и задыхались на узких пространствах, которые были их первоначальными обиталищами, и накопляли бы здесь чудеса науки, искусства, цивилизации, оставляя, быть может, половину земного шара в распоряжении рассеянных на обширных пространствах маленьких групп людей невежественных, бессильных, похожих на беспомощных детей; или же в обладании дряхлых народностей, лишенных энергии, не имеющих организации, похожих на стариков, не способных ни на какое усилие, ни на какую более или менее сложную и предусмотрительную деятельность» [7].

Средствами для обретения простора и свежего воздуха цивилизованным народам Запада стал захват как можно большего количества земель, образование большого числа колоний, оттеснение соперничающих государств и обращение в свою исключительную пользу всех выгод, предоставляемых владением колониями и торговлей с ними. Конкурентная борьба метрополий за колонии обрела урегулированный характер и закрепилась в XVII в. в так называемой колониальной системе.

В Новое время история формирования политической толерантности в отношениях между Востоком и Западом значительно обогатилась благодаря научным разработкам вопросов колонизационной техники и колонизационной политики. Возникла целая научная теория колонизации, разработкой которой занимались Г. Мериваль (Merivale), Вэкфильд (Wakefield), Торренс (Torrens) и Гюббе-Шлейден (Hubbe-Schleiden). Показательным является уже само определение феномена, размещенное на страницах даже такого респектабельного издания, как «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона: «Колонизация — массовое вселение в некультурную или малокультурную страну выходцев из какого-либо цивилизованного государства» [6]. И далее из статьи: «... торговые колонии — основываются обыкновенно лишь сравнительно небольшим числом выходцев, которые, поселяясь в новой стране, устанавливают правильные торговые сношения между ней и метрополией; они возникают обыкновенно в странах, обладающих значительными природными богатствами при крайне низкой степени культуры туземного поселения; торговые компании, заводящие колонии этого рода, достигают иногда такого могущества, что всецело подчиняют себе туземное поселение (например, английская Ост-Индская компания)» [6]. Поэтому совершенно очевидным следствием такой трактовки становилось правильное понимание великой культурной миссии европейцев, осуществляемой ими огнем и мечом среди некультурных и диких туземцев.

Пожар непрерывно пылавших на этой почве войн, явных и скрытых, удалось отчасти потушить лишь в ХХ в. В 1948 г. по инициативе Советского Союза ООН вводит принципы политической толерантности в разряд норм международного права, принимая Декларацию прав человека. Декларация прав человека стала итогом длительной борьбы против колониальной зависимости доминионов, за отказ целого ряда европейских государств (Франция, Португалия, Великобритания) от своих колоний. Это была и печаль и трагедия этих государств, и в то же время они нашли другой способ управления экономикой своих бывших колоний, получения благ от них другими средствами, другими путями.

И сегодня Запад и Восток продолжают интенсивно соперничать. Мы знаем много примеров подлогов, политических инсинуаций. Вспомним, например, Ирак, который вовсе не являлся потенциальным источником бед и несчастий для США. Налицо была явная агрессия США в Ираке. То же самое происходит и в других странах. Например, на Ближнем Востоке и на Западе.

Израиль: 1948–1949 г. — захват территории Палестины, отведенной ООН для Палестинского арабского государства, западной части Иерусалима. 1967 — захват некоторых территорий Сирии, всего Иерусалима, провозглашение его в 1980 г. «вечной и неделимой» столицей Израиля.

Иран: 1921 г. — Великобритания, стремясь полностью подчинить себе Персию, сажает на шахский престол своего ставленника, военного министра Реза Пехлеви. 1953 г. — правительство М. Мосаддыка, стремившегося к независимости и начавшего национализацию нефтяной отрасли, свергнуто ЦРУ.

Конфликты, направленные на удержание протектората, мы наблюдаем и в отношениях между Западом и Востоком. Это и Вьетнам, и Корея, и Китай, и Япония, и Индия, и Шри-Ланка. Интересы далеких, находящихся на американском континенте, не всех, а определенных западных стран, почему-то распространяются на весь мир. И глобализация часто не ведет к проявлению большего уважения, толерантности к людям другого государства, иной расы, национальности, а, напротив, порождает этническое противопоставление, этническую борьбу, этническую изолированность.

Каковы же психологические корни этого противоборства?

Любая территория племени, народности, нации всегда кем-то охранялась и содержалась. Если мы обратимся к этологии, то на биологическом уровне существует ареал расселения вида, но есть также территория, место стаи, семьи, прайда. Волчья стая, например, имеет большое пространство, занимаемое ею. И если вдруг в одной волчьей стае появляется много волчат и добычи не хватает, она должна расширить свой ареал и захватить территорию. В основе такого поведения волчьей стаи лежит врожденный инстинкт. Волкам надо быть сытыми. Волк, за исключением разве что бешеного волка, не станет резать лишних овец. Так же поступают и тигры, и львы. Человек же, в отличие от животных, ведет часто себя по принципу «не съем все — так хоть понадкусываю». В чем причины этого — понять трудно. Можно обращаться к аналогам из мира животных. Запасы, которые делают белки, грызуны, пчелы, превышают их собственные потребности в несколько раз. Но они — одна белка с другой — не соревнуются, у кого в дупле больше орехов. А для человека это определяет ранговое место в «стае»: у кого больше благ, тот занимает более высокое место в социальной иерархии.

Этология достаточно убедительно раскрывает биологические основания того, почему никак не хотят быть толерантными соседи, откуда произрастает «черный» юмор относительно того, что лучший сосед — это сосед мертвый. Иерархия в животном мире призвана обеспечить минимум конфликтов в зоосоциуме. Если взять коров, то корова, занимающая тринадцатое место в стаде, будет воевать не с коровой, занимающей третье, а только с коровами, занимающими двенадцатое и четырнадцатое места. Так же дело обстоит и с территорией.

Но психология человеческая своеобразна. Есть агрессивная, свойственная людям, которые считают, что должен процветать и жить счастливо только тот, кто сильнее, наглее, способен отбирать и рассуждает примерно так: «Эти напахали, наткали, настроили, напроизводили всего, а что они такое? Быдло, работяги. Надо у них отобрать и поделить!» Возникает рэкет, раньше это называлось данью. Захватил территорию — собираешь с нее дань. Сильный захватывает территорию и на этой территории пользуется всеми благами. Естественно, концентрация усилий множества людей происходит в одном месте, где можно построить дворец. Если будут иметь одинаковые блага, то дворца не будет. У всех будет нечто усредненное. Решили, что лучше пусть все будут богатыми, чем бедными, а как это сделать? А очень просто — надо отнять у бедных (они все равно бедные) и стать богатыми. Но когда у своих уже все отняли, больше нечего, «рэкитиры» начинают «осваивать» новые территории. Это философия агрессивная, основанная на позиции воли и силы. У финикийцев, в Римской империи, во владениях Чингисхана и Тамерлана складывался очень специфический набор ценностных ориентаций, составляющих категорию Добра, специфический уклад жизни. Зачем пахать, зачем пасти, обрабатывать что-то? Жизнь красна тем, чтобы вкусно есть, сладко спать, жену-красавицу завести, а лучше несколько. За счет чего так можно существовать? Совершил набег на соседей, отнял блага. Заморские вещи, они даже интереснее. У соседа всегда все вкуснее.

Но существовала и неагрессивная философия и психология, связанная с необходимостью оставить, сохранить свой лоскут, основанная на убеждении, что его никому отдавать не надо. Надо не грабить и убивать чужих, а жить по разуму, т.е. так, чтобы ценности были не материальными (у кого домов, лошадей, одежд больше), а духовными. Существовали целые культуры, основанные совсем на иных, не разбойничьих, принципах. Была Спарта, не ориентированная на роскошь, на богатство. Какие-то контрибуции спартанцы получали, но тратили их на постройку храмов, общественных зданий. Порой звучат мнения о существовании тоталитаризма в Спарте, высмеивающие их общественный уклад, о том, что якобы спартанцы хотели, чтобы все были равны в бедности. Но Спарта была во времена своего расцвета одним из богатейших государств Эллады. Там понимали, что по чукотке и по «челси» каждому спартиату не дашь, и предоставляли все это в собственность общественную.

Эта страна, законы которой установил Ликург, просуществовала почти двенадцать столетий, фактически столько же, сколько и Римская империя. Просуществовала практически без всякого грабежа с ориентацией на комфортную жизнь. Но комфортная жизнь, с точки зрения спартиата, — это, когда ты сыт, одет, не в холоде и ты ведешь достойную, с точки зрения окружающих, жизнь. И понятие Изобилия — чисто психологическая категория, которая никак не соотносится с понятием садизма, скрытого и часто неосознаваемого, воплощаемого принципом «вести такую жизнь, чтобы сосед от зависти повесился». Все эти ранговые соревнования имеют под собой социально-биологическую основу, они иррациональны по своей природе. Но если они корректируются разумными людьми, то в категорию ценностей переводятся такие, которые не приводят к перенасыщению и чувству ущербности отдельных людей. Таковыми являются ценности духовные.

В Спарте, например, высшей доблестью гражданина была любовь к Отечеству, и даже гибель за отечество считалась намного более достойной, чем жизнь в роскоши. Несмотря на культ воина, существовавший в Спарте, даже оружие там было менее ценным, чем у римлян, имевших обыкновение украшать рукояти мечей драгоценными камнями. Потребности в ранговом месте удовлетворялись через призму признания спартиата лучшим спортсменом, воином... Если культуры не ориентированы на роскошь, они превращают предметы роскоши в символы героизма, рангового места с точки зрения героики соответствующего этноса.

Столкновение между собой интересов этносов — носителей агрессивной психологии и противостояние им этносов с неагрессивной психологией порождает проблемы политической интолерантности. Можно искать биологические, культурные основания политической интолерантности.

Монголоиды, европеоиды и негроиды имеют определенную биологическую несовместимость. Самец терпеть не может, когда самки его масти начинают ходить с самцами другой. Причем, как правило, у самок такой дифференциации не происходит. Она проявляется у них уже в возрасте, когда биологическая активность затухает и начинает проявляться социально-биологическое: «наши — чужие». Но социально это биологическое преодолевается достаточно легко.

Несовместимость формируется и чисто эстетическими способами, например, при помощи использования различной униформы. Эталоны женской красоты в государствах Востока порой приходили в вопиющий контраст с европейскими эталонами, а соответственно, порождали у каждой из сторон эмоциональное неприятие. Национальная форма одежды могла приводить к чувству стойкой идиосинкразии в отношении представителей чуждой культуры. И язык как вторая сигнальная система, диалектика как совокупность словесных конструкций, используемых для описания чего-либо, — тоже своего рода униформа, которая использовалась для обособления этносов. Это используется везде и всюду. Взять, например, профессиональные сообщества, в которых появляются особые жаргоны для различения «своих» и «чужих».

Эта несовместимость конструктивна. Она является средством сохранения самобытности каждой из культур. Так, если я начинаю вносить в восточную культуру элементы европейской и перестраивать ее на европейский лад, то эта культура начинает разрушаться и исчезать. Почему? По той причине, что человек переживает категории добра и зла, красивого и некрасивого, на эмоционально-чувственном уровне. Вторая сигнальная система становится доминирующей в его жизнедеятельности, и есть он не станет, если пищу ему будут накладывать грязными руками в нечистоты какие-либо. Его даже стошнить может. То есть физиология в этом случае работает против выживания, она защищает ту или иную культуру, тот или иной этнический стереотип. Вот эти стереотипы и формируются в каждой из культур по-разному.

Когда вера толерантна, она формирует в этносе противопоставления, как правило, как раз на уровне эстетических категорий. Деструктивная несовместимость формируется на уровне категорий Истины и Добра в тех случаях, когда миссией этноса объявляется «очищение земли от неверных», завоевания, борьба.

Само понятие политической толерантности таит в себе некую двойственность, напоминающую двойные политические стандарты. Политика представляет собой деятельность субъекта, направленную на формирование, развитие или разрушение этноса. Отсюда появляются две стороны политической толерантности: проявление уважения к формированию и развитию других этносов и проявление уважения к разрушению других этносов.

До тех пор, пока в международном масштабе не будет выстроена система, препятствующая процветанию агрессивных и паразитирующих этносов, устанавливающая не подлежащие субъективному толкованию общечеловеческие принципы этнических взаимоотношений, у нас не будет особых побед на поле взращивания политической толерантности. Этносы не имеют права проявлять агрессию, захват, физический, политический или экономический, в отношении друг друга. Однако и в отношении их никто не имеет права проявлять агрессию, разрушать их или насильно модернизировать. Пусть они сами развиваются, эволюционируют, им можно только помогать. При этом они, безусловно, должны учитывать общечеловеческие принципы.

Если посмотреть на форму, эстетику одежды XVIII–XX вв. и сегодняшнего XXI в., то мы увидим, что в этой области произошли очень серьезные изменения. Особенно показателен в этом плане XXI в., когда большое количество жителей даже арабских стран перешло на европейский тип одежды. Но и сегодня, как предрекал еще в 1990 г. Джон Нейсбит, известный футуролог, каждое племя, каждая нация, каждая раса старается сохранять свою культуру, язык, обычаи, традиции, может быть, даже в музейном варианте [3]. К этому действительно стремится весь мир.

Нельзя акцентировать внимание на биологических признаках этничности, не принимая во внимание социокультурные факторы, в которых происходит формирование личности. Л.Н. Гумилев приводил в пример А.С. Пушкина [4]: по расовому признаку — мулат. Воспитывался в Лицее, владел французским и немецким языками. Европейская культура была более популярной в России в те годы, однако преподаватели, обучавшие его, имели патриотическое отношение к России. В итоге мы знаем Пушкина как великого русского поэта. Человека, обладавшего огромной эрудицией, не ограниченной знанием славянских языков, значительно обогатившего русский язык. Пушкин воспевал Русь и для России оказался «совсем русским». То есть этническое содержание Пушкина — это человек «русский совершенно». Этот пример наглядно демонстрирует, что для этноса не существует ни генетических оснований, ни культуральных, с точки зрения культуры, не связанной с глубинным пониманием этноса через призму биологических, социально-биологических и социальных целей жизнедеятельности.

До тех пор, пока наше научное сообщество не найдет пути убеждения политиков, а скорее даже не объяснит людям, которые живут в тех или иных государствах или находятся под воздействием тех или иных конфессий, что ими манипулируют часто в сугубо политических целях, причем явно в интересах меньшинства, очевидно, никаких достижений в области формирования толерантности мы иметь не будем.

На бытовом уровне, по цвету кожи, форме одежды, культуре, убеждениям человека, никаких особых проявлений политической интолерантности не наблюдается, если только они специально не спровоцированы, не связаны с политическим аспектом. Проявления политической интолерантности формируются за счет публичных механизмов управления массами, или «управления толпой», о которой писал Густав Лебон еще в конце ХХ в. [5].

В заключение несколько слов о том, что можно сделать в прикладном аспекте. Политическая воля доминирует, политическая воля не только государственная, но и конфессиональная. Поэтому необходимо продумать, какие существуют пути решения этой проблемы, и показать другим, куда надо идти. Сделать это должны ученые.

Вряд ли большинство отдельных людей могут повлиять на политиков непосредственно и даже опосредованно. Если мы будем пытаться делать это, то не достигнем большого успеха. Никакие логические конструкции, никакие доводы чисто логического толка не принесут желаемой пользы. Но если мы с вами сможем разработать адекватную теорию, а потом создать для нее метрологическую основу, возможно, «толерантометрию», с помощью которой станет возможно объективно сравнивать те или иные правительства или конфессии, тогда мы сможем утверждать, что правительство такого-то государства имеет по толерантности 150 баллов, а этого — 23. Более того, если мы введем уже не научные термины, а политические («вот эти — агрессоры, а эти — доброжелатели и т. п.»), мы поставим точки над i. Народы, исповедующие ту или иную веру, поймут, кто, как, к чему и к кому относится, зачем и почему.

На международной конференции по толерантности в СПбГУ в 2008 г. было поддержано мнение по поводу того, что мы уже имеем многолетний опыт международных собраний — это была уже седьмая конференция, и для всех действительно стало очевидно, что есть объект, предмет и методы изучения толерантности. Практически почти полностью сформирована атрибутика новой науки, которую профессор Козлов предлагает назвать «толерантологией». Искренне поддерживаем данное предложение. Но логика научной дисциплины становится особенно хороша тогда, когда она опирается на объективные характеристики. Это, может быть, поможет избежать новых трагедий.

Литература

1. Боргош Ю. Фома Аквинский. М., 1975.
2. Международная церковно-научная конференция «Православная Византия и латинский Запад (К 950-летию разделения Церквей и 800-летию захвата Константинополя крестоносцами)». М., 26–27 мая 2004 г. URL: http://www.mospat.ru/archive/6915.html.
3. Нейсбит Дж. Мегатренды. М., 2003.
4. О людях, на нас не похожих: Беседа с доктором ист. наук, этнологом Л.Н. Гумилевым (записала Е. Сеславина). М., 1988.
5. Le Bon G. Psychologie der Massen. 15. Aufl. Stuttgart, 1982.
6. Колонизация // Российские универсальные энциклопедии. www.gatchina3000.ru/brockhaus-and-efron-encyclopedic-dictionary/053/53265.htm.
7. Колонизация // Викизнание. www.wikiznanie.ru/ru-wz/index.php/Колонизация.

Статья поступила в редакцию УДК Вестник СПбГУ в 2009 г.

Источник: Вестник СПбГУ. Серия 12. 2009. Выпуск 4.