18 апреля Институт проблем образовательной политики «Эврика» провел сетевую конференцию «Эврика – Авангард 2020». Главной темой конференции стала инициатива ФГОС 4.0. Проектно-экспертные группы работали по четырем направлениям: «Результаты ФГОС 4.0», «Экономика ФГОС 4.0», «Регуляторы ФГОС 4.0» и «Цифровые институты».
С приветственным словом к участникам обратился Юрий Зинченко, доктор психологических наук, президент РАО, декан, заведующий кафедрой методологии психологии факультета психологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Он отметил актуальность инициативы:
«Федеральные государственные образовательные стандарты являются очень важной частью образовательного сообщества и нашего образовательного пространства. Наверное, это один из важнейших документов, который во многом определяет формат, задает цели и определяет задачи образования. Нынешняя ситуация обострила проблемы не только в системе образования, это фактически стресс-тест на то, как в целом готова система, готов мир, страна к переходу на дистантные формы взаимодействия. Система образования более гибко в отличие от других сфер деятельности ответила на эти вызовы. Очень важно отрефлексировать происходящее и учесть это при проектировании ФГОС».
Сергей Кравцов, министр просвещения РФ, предложил участникам дискуссии порассуждать о следующих вопросах:
«Сегодня время непростое. Организация дистанционного обучения, обучения на дому – это определенный вызов системе. И хотелось бы услышать ваши предложения, как вы видите, как должна быть организована система обучения школьников на дому? Как должна быть организована система управления, система подготовки учителей, финансирование в условиях дистанционного обучения? Мы очень заинтересованы в этих предложениях!».
В панельной дискуссии «Результаты ФГОС 4.0» участвовали:
- Александр Асмолов – доктор психологических наук, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, действительный член (академик) РАО, заслуженный профессор Московского государственного университета.
- Игорь Реморенко – доктор педагогических наук, ректор Московского городского педагогического университета, действительный государственный советник Российской Федерации 2 класса.
- Артем Соловейчик – лидер движения «Школа – наше дело», руководитель и главный редактор Издательского дома «1 сентября».
- Аркадий Марголис – кандидат психологических наук, старший научный сотрудник, ректор Московского государственного психолого-педагогического университета, профессор кафедры педагогической психологии факультета психологии образования МГППУ.
- Исак Фрумин – доктор педагогических наук, профессор, научный руководитель Института образования НИУ ВШЭ.
Модератором дискуссии выступил Александр Адамский, научный руководитель АНО «Институт проблем образовательной политики «Эврика».
Александр Асмолов: «Стандарт как норма инноваций»
«Стандарт в современном контексте – это идеология, методология поддержки разнообразия. Когда мы с коллегами обсуждали формулировку ФГОС 4.0, никто из нас – уж я точно – не предполагал, что коренное изменение мира произойдет. На мой взгляд, мы будем обсуждать стандарт ФГОС 4.0 как норму инноваций. И если раньше все, кто предлагал инновации, относились, пользуясь словами Довлатова, к категории людей «эпохи возражения», то сегодня «Эврика» и обсуждение стандарта как нормы инноваций – это люди эпохи Возрождения в другом смысле этого слова.
Еще вчера были фоном различного рода электронное обучение, различные формы инструментальных платформ. Мы обсуждали их, а нам говорили: «Куда вы со своим электронным рылом в мир современного образования?». Но уже с 90-ых годов мы пытаемся войти с уставом инноваций в монастырь традиционной классической школы, которую мы любим, но понимаем, что времена меняются. Мы это понимали, а сегодня это стало не просто фактом, как говорил герой Мюнхгаузен: «Это не просто факт, это так и есть на самом деле».
Стандарт, который мы предлагаем, – это, прежде всего, философия поиска культурного кода между поколениями. Без этого у нас ничего не получится. Инновации – это то, что кажется избыточным, ненужным, ждет своего момента. Инновации – это проверка системы на преадаптационный потенциал. Будет сложное время, и то, что казалось избыточным, нелепым, странным, будет востребовано.
Сегодня готовность к инновациям, готовность работать не просто в онлайн-образовании, а в онлайн-мире становится в буквальном смысле нормой жизни. Ситуация кризиса стала катализатором возможностей.
Как всегда, в ситуации кризиса те, кто был странными, нелепыми, выходят на первый план, становятся главными. И в этой ситуации перед нами развилка: мы поддерживаем стандарт как норму разнообразия либо как норму унификации. Мы поддерживаем стандарт, который несет идеологию персонализации и индивидуализации – и это совершенно одна дорога, либо мы – и тут я делаю паузу – опять говорим, как Козьма Прутков, о введении единомыслия в России: единого перечня учебников, единой формы, одной платформы на всю Россию. Тогда шаг в сторону воспринимается как побег, а прыжок на месте как попытка улететь.
В свое время Элвин Тоффлер говорил, что придет время, которое он назвал «future shock»? шок от будущего. Я завидую Тоффлеру, потому что у нас другое время – время, когда мы предлагаем стандарт как норму инноваций в ситуации, когда пришел шок от настоящего.
Как никогда необходима консолидация лидеров мнений, и сегодня она происходит. Консолидация лидеров мнений в своих поисках вовсе не означает единомыслия. Напоминаю слова Сенеки: «Не согласись со мной хоть в чем-нибудь, чтоб нас было двое». У нас достаточно несогласия, чтобы мы двигались к разнообразию.
Когда мы рассматриваем самодетерминацию, саморазвитие через призму эволюционных систем, через призму развития сложных систем, есть несколько акцентов, без которых нельзя понимать происходящее. В стабильных условиях нам достаточно адаптивных форм образования, находятся те, кто их поддерживают, которые несут культурные годы, отвечающие времени стабильности. И тогда мы через традицию перекачиваем знания и буквально формируем себе подобных.
На первый план как фигура из фона, выходят не адаптивные процессы системы, а главное – преадаптивность, потенциал образования, преадаптация как подготовка к будущей трансформации. Сегодня эти преадаптивные вещи кажутся инновациями, избыточностью. Преадаптивность в ситуациях вызова сложностей, неопределенностей и разнообразия становится тем, что приводит к коренной трансформации системы. Сегодня ситуация, когда та классно-урочная система, которая работала до сих пор, была дискретной и разбивала своей технологией саму картину мира, занимает свое подчиненное место, уходит.
Никто не отбрасывает навыки как, повторяю вслед за Н.А. Бернштейном, автоматизированные неосознаваемые действия разных порядков, но вместе с тем на первый план выходит именно потенциал образовательных систем к избыточности, разнообразию и преадаптации. Именно поэтому эта диагностика потенциала как толерантности к неопределенности, диагностика толерантности к изменениям, диагностика преадаптации как основы устойчивости системы в трансформированных ситуациях сегодня выходит на первый план.
Именно мотивационно-ценностные вещи являются смысловым стержнем зарождающейся иной системы, которой не было в ином образе жизни. Мы в ином образе жизни, где любые не персонализированные контроли не работают.
Что сегодня происходит в разных городах России? Введение жестких однообразных мер для всех взрывает систему и приводит к новым рискам. Хотели как лучше, а получилось как всегда. Когда мы не учитываем персонализацию любого контроля, говорим, что режим упорядочен для всех, то нарастают риски, с которыми мы сталкиваемся.
Что дает нам преадаптационный потенциал системы? Преадаптационный потенциал образования может дать только вариативное системное мышление, основанное на больших идеях и универсальных действиях, метапредметная картина подобного рода. Когда говорю преадаптация, вспоминаю, что образование ведет за собой развитие. Нам необходима диагностика в контексте зоны ближайшего развития, а не только актуального, преадаптивной зоны и зоны вариативного развития, когда сами дети становятся субъектами и субкультурами развития в школах, а не когда мы им это предлагаем.
Мы должны пересмотреть, что стоит за личностными результатами, и увязать их с самодетерминацией и преадаптивным потенциалом, запредметными результатами, за которыми всегда стоит ценностная картина мира, а не только индивидуализация, за фундаментальными идеями, которые являются основами пластичности и помогают нам быть нерегидными в эволюции изменяющегося мира».
Игорь Реморенко: «То, что раньше наполняло учебники, трансформируется в большие идеи»
«Я бы хотел напомнить тот контекст рассмотрения и изменения стандартов образования в нашей стране, который мы видели последние годы. Осенью прошлого года Министерство просвещения Российской Федерации собрало совет по стандартам, в миссию которого входило принять вердикт, доработать стандарты. Я и Юрий Петрович Зинченко предложили по многочисленным замечаниям, которые тогда имелись, вернутся к повторному рассмотрению стандартов на заседании совета. Однако эта позиция не была принята, и формально в Министерстве просвещения есть решения совета, рекомендующее утвердить эти стандарты без повторного рассмотрения.
Напомню, что одной из главных проблем, звучавших в адрес этих стандартов, было даже не то, что результаты слишком подробные и расписываются по годам, что они возвращают нас к логике регулирования конца XX века, а в том, что фактически делается жесткой и фундаментальной школа памяти, которая последние 30 лет активно проблематизируется и критикуется в нашей педагогической практике. И сейчас ситуация, сточки зрения принятия стандартов, совершенно зависшая. Министерство просвещения еще не решило, как с ними поступит, имея формальную рекомендацию совета об их утверждении. Эта точка не пройдена, вполне вероятный сценарий, что эти стандарты все-таки будут утверждены. И еще более остро возникает необходимость обсудить, а какие же они должны быть.
Интересно увидеть, что те люди, которые имели отношение к разработке и принятию действующих стандартов, полный цикл введения которых должен завершиться в 2022 году, говорят, что надо задумываться над новым поколением, строить его на принципиально иной методологической основе.
Конечно, нам кажется удивительным, что когда-то по закону об образовании 1992 года вообще не было понятия образовательных стандартов, система регулировалась без этого инструмента. Да, были рекомендованные Министерством программы, были единые перечни учебников, была система методической поддержки, была система инспектирования, но самого понятия стандарта не существовало. Это весьма специфический подход к регулированию содержания образования, который был принят в спешке в начале 90-ых. Но вряд ли что-то можно подправить, потому что другой подход дальше был закреплен Конституцией. И надо быть реалистами: даже в тех поправках к Конституции, которые собирались внести и обсуждали накануне эпидемии, тоже не было ни слова об изменениях, об отказе от стандартизации.
В любом случае есть возможность обнулить ситуацию и посмотреть со стороны, как это должно быть устроено. Есть стандарты 2010-2012 годов, они принимались по уровню начальной и старшей школы. Есть стандарты, возвращающие школу памяти, одобренные Министерством советом по стандартам в сентябре прошлого года. И есть стандарты, которых пока нет, которые мы должны сформулировать.
Такая загадочная штука как федеральный государственный образовательный стандарт, зафиксированная в Конституции РФ и ряде подзаконных актов, имеет совершенно понятное место в системе регулирования образования. В первую очередь, это касается системы бюджетирования. Например, образовательная организация, получив деньги, должна сказать, что она сделает с ними. По логике регулирования, она должна ответить на этот вопрос налогоплательщикам. Налогоплательщики заплатили налог, их деньги стали распределяться через государственную систему, и государство говорит: «Школа, покажи, что ты за эти деньги сделала». И показать нужно не все, что угодно, а соответствующие некоторым критериям, нормам, представлениям. Где эти критерии, нормы, представления описываются? Во ФГОС. Дальше работают структуры инспекторских проверок, аккредитаций, надзора и контроля.
А как устроен результат, он про что? Например, когда мы в школе изучали становление молодого советского государства, мы говорили, что первым делом система образования занялась ликвидацией безграмотности. Именно ликвидация безграмотности, умение считать, читать и писать и есть вот эти представления о результатах. Предполагалось, что разные школы могут иметь разные учебники, и с точки зрения состоятельности работы проверялось, как дети могут писать, читать, считать. Однако дальше происходят интересные вещи. Помимо традиционного представления об актуальной грамотности возникают символы. С мой точки зрения, когда Сталин в 30-ых годах пытается использовать регулирование, характерное для царской классической гимназии, фактически происходит переход к тому, что школа должна прививать некие символы, как сейчас говорят, скрепы.
И действительно, сколько мы сейчас видим по телевизору таких странных псевдоисследований, когда людей на улице опрашивают: «Назовите великих русских композиторов XIX века? А когда Гагарин полетел в космос? Кто жил раньше Петр I или Иван Грозный?». Причастность к этой информации фактически заместила то, что в XIX веке требовалось от школы как знание Закона Божьего, Священного Писания.
То, что проблематизировалось в 80-90-х годах, – это предметные знания. Например, в химии мы учим формулу бензола, мы должны помнить формулы решения корней квадратного уравнения, отличать хорей от ямба.
Эти предметные фетиши тоже стали элементом содержания образования.
В нынешних условиях такой подход показывает свою полную несостоятельность, когда и строение ланцетника, и размеры стихотворных форм, и любые математические формулы могут мгновенно быть найдены в формате современного урока. И это стало наиболее проблематизированным элементом содержания образования.
Дальше во всем мире начинается дискуссия о функциональной грамотности – с одной стороны, это знания, которые необходимы сейчас в силу развития цивилизации. Например, как раньше нельзя было не уметь читать, писать и считать, так и сейчас нельзя не разбираться, как взять кредит в банке, как сориентироваться в большом городе или как понять степень правдивости сообщения в СМИ. Такого рода сюжеты стали современной актуальной грамотностью, стали оформляться в новую функциональную грамотность. С другой стороны, появились социальные мыслители. На мой взгляд, это те аспекты результата образования, над которыми Россия и ряд других стран начали работать как с современными представлениями о результатах образования.
Здесь же возникает вопрос: что же делать с традиционной, имеющей гигантскую социальную инерцию со времен Яна Амоса Коменского, культурой регулирования содержания образования? Фактически, если смотреть на глобальный тренд, традиционные, сложившиеся программы постепенно трансформируются в структуру больших идей.
То, что раньше наполняло учебники, методические пособия, описывалось в примерных образовательных программах, сейчас трансформируется в ключевые идеи, работая над которыми учитель и учащиеся подбирают нужный материал для изучения.
Большие идеи состоят из четырех аспектов:
1. Фундаментальные концепты и представления, характерные для разных предметных областей, те гигантские интеллектуальные затруднения, которые преодолело человечество в своей культуре, формируя данную предметную область.
2. Технологические аспекты – то, как данная предметная область применялась в практической деятельности, как она трансформировалась в инженерные и прикладные разработки.
3. Бытовое применение – то, что нужно знать и использовать каждому человеку, простые бытовые суждения. Почему от коронавируса не поможет хлоргексидин, но поможет спиртосодержащие жидкости – это те бытовые представления, которые должны вытекать из школьной действительности.
4. Большие вызовы – то, над чем предметная область работает сейчас и не имеет еще решений. Например, утрачивание функций антибиотиков – гигантская проблема. Должна ли она быть за пределами школы и существовать только в научной действительности как некоторая terra incognita? Нет, она не должна быть за пределами школы.
Артем Соловейчик: «Всеобучем в XXI веке стало воспитание самостоятельности»
«Родители вступили в образовательный процесс как полноправные участники. И стандарт, как бы мы к нему не относились, у нас есть. И мы должны теперь сделать так, чтобы он был стандартом не только для ведомства, не только для школы, не только для контроля, но и для родителей.
Сегодня стандарт должен быть таким, чтобы родители понимали, что происходит. Это другого рода текст.
Мы все помним, что в начале прошлого века всеобучем была ликвидация безграмотности. Вот прошло сто лет, и что мы можем назвать всеобучем в начале XXI века?
Издательский дом «1 сентября» всегда работал с педагогами, изначально была поставлена установка, что, если вы не принимаете учеников, ничего не получится, если вы не принимаете сами себя, тоже ничего не получится. И вдруг за последние годы я стал видеть, что изменились условия жизни педагогов, они стали очень загруженными, совсем не стало времени, наступила общая усталость после некоторой эйфории, и я понимаю, что недостаточно происходит делегирования возможностей даже в классной комнате того, что делает педагог. Кто главный помощник педагога в его деле? Это сами ученики!
Я понимаю, что всеобучем в XXI веке стало воспитание самостоятельности. Самостоятельный человек, обладая всем пространством возможностей, может все. Несамостоятельный даже не может пережить самоизоляцию, ведь это особая культура, когда ты остаешься один на один с собой. Отсутствие контроля приводит к тому, что мы обнаруживаем, что нет и самоконтроля.
Эту самостоятельность я вижу в трех вещах:
1. Воспитание внутренне свободного человека. Никакой самостоятельности не получится, если человек вырастает по принуждению. Принуждение – это клетка, которая рушится, когда ты из нее вырываешься. Пока рядом есть человек, которого я люблю или боюсь так, что сделаю все, что угодно, ради него, это все равно клетка. Когда у меня есть внутренние структуры, когда я самостоятельно что-то предпринимаю, то нет таких клеток, которые разрушатся и я разрушусь. Я остаюсь сильным.
2. Целостная картина мира. Работа наших стандартов – это попытка впихнуть какую-то картину мира, понимая, что энное количество часов есть в дне, неделе, году, в 11 годах, и нам нужно расписать знания на 45 минут. И в результате мы сами не заметили, как одну цель подменили другой. Конечно, всегда цель – это целостная картина, но процедура создания стандарта, самого образовательного процесса, привела к такой атомизации, мы разбиваем знания на дидактические единицы и собираем очень редко.
Я бы во главу угла поставил изучение не отдельных элементов, как получается сейчас, а все-таки целостной картины мира, и вся идеология и даже стандарты поменяются.
3. В ученике должно сохранится наиважнейшее качество, которое ждут родители от нас, от своих детей, чтобы в нем было стремление жить, стремление к самореализации. Желание самореализоваться – важнейшая точка. И если стандарт убивает желание самореализоваться, иметь свое дело, быть первым на своем собственном пути, то такой стандарт не нужен. А все, что укрепляет, нужно самим детям и родителям.
Мы должны внятно себе ответить, что мы должны помочь ученику стать самостоятельным. И в этой самостоятельности помогать ему, когда у него есть мощнейший запрос, есть энергия жить и самореализоваться, дать ему фундаментальные концепции и знания о мире. Целостная картина мира бывает только своя».
Аркадий Марголис: «Одно из главных условий реализации ФГОС – это учитель»
«Для меня инициатива ФГОС 4.0 является еще одной попыткой обратить наше внимание на роль учителя и его место в проблеме стандарта образования. На мой взгляд, перечисляя разнообразные регуляторы содержания и в конечном счете самого процесса обучения, мы практически упускаем роль учителя как основного регулятора.
Это стало хорошо понятно, когда школы перешли на дистанционное обучение. Казалось бы, нет дефицита электронных ресурсов, платформ для коммуникации. Но мы видим, что эффективность процесса во многом зависит не от этих электронных ресурсов, а от того, что с ними делает учитель и как он организовывает учебную деятельность.
От того, как учитель работает, какую модель обучения он использует, каковы его знания, его профессиональное мышление, профессиональное мировоззрение, в значительной степени зависят результаты учащихся, поэтому одним из главных условий реализации любого ФГОСа, конечно же, является сам учитель.
Что мы видим в существующих условиях? Да, есть кадровые условия, но что они описывают, сказать трудно. Важно понять, какая должна быть квалификация учителя, какими профессиональными компетенциями он должен владеть, какая модель обучения закладывается.
На мой взгляд, если мы не определяем модель профессиональной деятельности педагога одновременно с тем, какое содержание мы обсуждаем и закладываем во ФГОС, то мы вряд ли можем рассчитывать на успех. Новый ФГОС – это не один стандарт, это пакет взаимосвязанных стандартов.
Перед тем, как проектировать новый ФГОС и обсуждать новые образовательные цели и новые образовательные результаты, надо разобраться, почему не очень работает существующий ФГОС, как выглядит реальная деятельность учителя в классе, направленная на достижение тех образовательных целей, которые прописаны сейчас. Любое формулирование новых образовательных целей и определение нового учебного содержания без определения требований к методике обучения и способам организации учебной деятельности учащихся, без фиксации того, что мы понимаем под хорошим преподаванием, на мой взгляд, в значительной степени лишено большого смысла. Обсуждение результатов образования в связке с тем, как они могут быть оценены, это очень важная составляющая. Но она оказывается второстепенной, если мы не понимаем, как могут быть сформированы эти результаты. С этой точки зрения, процесс формирования образовательных результатов в процессе обучения и научения самих учащихся является принципиально важным.
Трудно себе представить, что разработчики системы развивающего обучения под руководством Василия Васильевича Давыдова и его коллег могли ограничится формулированием новых образовательных целей в виде формирования основ теоретического мышления и переработок в этой связи всего учебного содержания. Понятно, что это была огромная часть работы, но она абсолютно недостаточна без того, что было понято, как должна быть организована сама учебная деятельность, что должен делать учитель для того, чтобы достичь этой образовательной цели. Что мы видели в конце 90-ых? Мы видели массовое распространение того, что получило название «элементы развивающего обучения», это ни к чему, кроме трансформации самой идеи, не приводило. Это означало в большинстве случаев сохранение традиционной модели образования, в ряде случаев – переход на новые учебники.
Как выглядит предыдущий ход реформирования общего образования? Он выглядит предельно странно и до некоторой степени прямо противоположно. Сначала создается ФГОС общего образования в 2010 году с новыми прогрессивными весьма амбициозными целями – формирование развития у учащихся предметного обучения, воспитание, социализация, формирование личностных образовательных результатов. Потом делаются измерители, которые до сих пор остаются измерителями результатов предметного обучения. И большая часть заявленных целей не достигается, потому что она не оценивается.
В 2013 году появляется профессиональный стандарт педагогов, который описывает модель той деятельности, которая направлена на достижение образовательных целей ФГОС общего образования. Он не вступает в силу до 2019 года. Компетенции педагога, необходимые для реализации образовательного стандарта появляются в конце проекта модернизации педагогического образования в 2017 году. Только с этого года в вузе, который осуществляет подготовку педагогических кадров, перешли полностью на ФГОС высшего образования, который построен на основе учета требований профессионального стандарта педагога и ФГОСа общего образования. Совершенно очевидно, что в ближайшее время ФГОС общего образования в очередной раз будет пересматриваться.
Мы видим постоянные разрывы между этими важнейшими элементами системы, что, на мой взгляд, приводит к невозможности достижения целей, заявленных во ФГОСе общего образования. Поэтому новый ФГОС не может быть изолированным документом, он должен быть частью системы стандартов, в которых не только постулируются новые образовательные цели и содержание, связанное с их достижением, но также описывается та модель профессиональной деятельности, которая позволяет сформировать и оценить желательный результат.
Главная задача заключается в изменении способа деятельности огромного количества педагогов и способа подготовки будущих педагогов».
Исак Фрумин: «Важнейший элемент этого замысла – это стандарт условий»
«В чем я вижу замысел ФГОС 4.0? С точки зрения равенства образовательных возможностей, которая в последнее время волнует наш институт, стандарт играет исключительную роль, потому что в него должны быть включены стандарты условий.
Когда я обсуждал это с коллегами, они сказали, что никаких денег не хватит. Мой ответ очень простой: это все ерунда! У нас есть условия, например, про огнетушители: везде должны быть огнетушители. У нас хватает денег на огнетушители. Такими же обязательными могут быть условия про интернет. Недавно вышло исследование «Готовность российских школ к переводу на дистанционный режим обучения»: четверть школ не готовы. С нашей точки зрения, важнейший элемент этого замысла – это стандарт условий.
Нет вопроса, что раньше была школа предметных знаний, а теперь будет школа гибких навыков, раньше была школа обучения, а сейчас будет школа воспитания. Мы живем – извините за банальность – в невероятно усложнившемся мире. За последние пол века обязательная продолжительность обучения ребенка в бесплатном, общедоступном пространстве образования увеличилась в два раза. В нашей стране она составляет 14,5 лет, в Австралии – уже 18. Конечно, общество может ожидать, что школа и система образования в целом будут решать больше задач.
Некоторая драма ситуации состоит в том, что частью общего образования являются не только предметные знания (мы называем их предметными компетентностями, чтобы подчеркнуть деятельностный характер), но и универсальные компетентности.
Суть всеобуча не в том, что мы всех учим одинаково, а в том, что мы учим всех. И если мы не имеем возможности отбраковывать детей, то надо понимать, что придется учить их тому, через что раньше отбраковывали. Если раньше ребенок не справлялся: не мог думать, общаться, себя контролировать, его выгоняли, сегодня таких детей надо доучивать. И в этом смысле универсальные компетентности становятся абсолютно обязательным элементом образования.
Как и большинство людей, которые прошли через советскую школу, я очень осторожно отношусь к воспитанию, но вынужден признать, что задача воспитания, формирования определенных личностных характеристик является обязательной частью ожиданий от образования во всех странах, которые долго держат детей в системе общего образования.
И здесь задача, с моей точки зрения, существенно более сложная, чем обучение символам или формирование компетентностей. Задача – поддержка личностных характеристик. Она феноменально сложна. Мы не умеем этим заниматься. И драматичность вызова усиливается в связи с тем, что буквально в последние несколько лет есть определенный консенсус в мировой социологической литературе, в психологии много исследований, связанных с тем, о чем говорил Артем Симонович, с формированием самостоятельности. Я знал одну учительницу, которая говорила: «У меня дети самостоятельные. Они сами делают то, что я им говорю». Речь идет, конечно, о другой самостоятельности, о той, которую мы называем активной самостоятельностью, когда у ребенка формируется, поддерживается инициатива, любознательность.
Не нужны никому индивидуальные траектории, если у них нет субъекта.
Любые попытки детально расписать универсальные компетентности, если делать закрытые списки, не получатся. Мы можем дать человеку задачу на мышление, и, если он ее успешно решает, мы можем сказать, что у него есть определенный уровень мышления, но если он не решает ее, мы не можем сказать, что у него не развито мышление, потому что, может быть, в другом контексте он начнет думать. Поэтому здесь исключительно сложная конструкция, поскольку, если считать, что универсальные компетентности становятся частью стандарта, то естественно меня спросят, как это проверять. Это практически невозможно. Невозможно надежно проверить так, чтобы людей дифференцировать, отсеивать. Несмотря на то, что наш институт довольно активно этим занимается, мы пытаемся сделать тесты на мышление, на креативность и так далее, применимость их, с моей точки зрения, чрезвычайно ограничена.
Конечно, нам надо помнить, что все, что мы делаем в школе, требует некоторых инструментов работы с информацией, работы с коммуникацией. То, что мы до сих пор развиваем исключительно читательскую и в очень традиционном смысле математическую грамотность, а не развиваем вычислительно-алгоритмическую грамотность, – это серьезная проблема.
Я хочу напомнить, что в той версии стандарта, которая была вынесена в декабре на обсуждение, коллеги честно признавались, что они так и не обновили содержание. А это важная история. Мы фокусируемся и на воспитании, и на универсальных компетентностях, не замечая глубокой архаичности самого предметного содержания. Например, если вы посмотрите программу по обществознанию, найдете вы там что-нибудь про эпидемии, как работать с кривой эпидемии, что это означает, что такое социальное дистанцирование? Мы видим, какая здесь колоссальная проблема.
Мы не готовы оценивать новые результаты образования в привычном виде: в виде сравнения детей друг с другом, в виде сравнения детей с эталоном. Нам надо серьезно думать, как мы будем узнавать, что что-то сформировалось, что что-то может быть использовано ребенком в жизни. Есть разные проекты, начиная от WorldSkills, заканчивая нашими сценарными тестами. Но думаю, что здесь мы только начинаем дорогу. Простой перенос методов оценки предметных знаний к более сложным конструктам не будет работать.
Подведение итогов панельной дискуссии: «ФГОС как пространство возможностей»
Александр Адамский, модератор дискуссии, выделил такие тезисы:
«Три для меня принципиальные вещи по замыслу инициативы ФГОС 4.0:
1. Я считаю, что это должен быть стандарт условий. Там должны быть сконцентрированы основные регуляторы системы образования. Регуляторы, а не ограничения! Мне кажется, что устаревшая точка зрения на системный подход заключается в том, что стандарт – это система ограничений, система требований для контроля, профилактика хаоса. Так система не гармонизируется сегодня, в условиях высокой степени неопределенности, многозадачности, многофакторности, многоисточниковости. Попытка гармонизировать ее за счет жесткой структуры ограничений не является актуальной.
Стандарт условий, но условий чего? Стандарт индивидуализации, условия для индивидуализации. Для того, чтобы экономическая система, система подготовки аттестации – всё было направленно на индивидуализацию.
2. Наличие цифровых институтов, а точнее – отсутствие регламентации, регулирования деятельности системы образования через цифровые институты. После инструмента к институтам – этот путь проходит цифра. И сейчас мы видим, что при избытке цифровых инструментов, ситуация, в которую мы попали указывает, что никакой системы не выстраивается, потому что цифровые инструменты не регулируются так, как регулируются доцифровые. Смешно наблюдать попытку монополизации цифрового инструментария за счет создания единых платформ, через регулирование приказами и т.д. Это другой тип институализации. И понимание цифровой институтализации пока не наступило.
3. Я считаю, что ФГОС 4.0 – это ФГОС возможностей для каждого, а не инструмент контроля всех. Возможность для каждого, включая учителя, включая ребенка, включая родителей. И это и есть та задача, которую мы должны решать.
Кто основной регулятор содержания образования? Какие механизмы регулируют содержание образования? В учебнике биологи 10 класса Белоруссии подробно описан коронавирус. У меня нет данных про другие страны. И что, помогло это хоть как-то тому, что сейчас в Белоруссии происходит? Наличие знания в учебнике и результаты образования очень слабо коррелируют друг с другом. В этом смысле битва за учебный материал в учебнике и результаты образования соотносятся весьма слабо. Это вопрос регулирования содержания образования. Давайте проведем различие между учебным материалом и содержанием образования.
Те способы, которыми мы сейчас проводим оценку, через шаг не работают. У нас есть цифра, есть идея, что оценка не по шаблону, а в соответствиями с наклонностями ребенка, его установками и способностями продвижения к самореализации. И эту идею плюс цифровые инструменты и институты вполне можно использовать».
Исак Фрумин подчеркнул:
«Наша дискуссия не очень касалась той чрезвычайной ситуации, в которой оказались все мы. На сегодняшний день 1,7 млрд детей и молодых людей учатся в совершенно новых условиях. И если бы не занимались перелицовкой стандартов, чтобы что-то скрепить, объединить, закрепить, а подумали бы в минимальной степени об этих рисках, то возможно сегодня не отвечало бы 74% учителей, что они никогда не пользовались цифровыми технологиями. Наша дискуссия может показаться очень академической, но мир не застрахован ни от продолжения этой ситуации, ни от новых «черных лебедей».
Своими выводами, сделанными в ходе дискуссии, поделился Артем Соловейчик:
«За последний год я целенаправленно объездил страну, разговаривая не с педагогами, а с родителями, и обнаружил, что мы управляем страной через страх. У родителей страх за будущее, это естественно. Страх, что не успеют вовремя сделать, перейти в новый класс. И важно понять, мы на этой волне сидим или по-другому это выстраиваем. Современный стандарт и время, когда сдавать ВПР, когда сдавать ЕГЭ, должны быть не привязаны друг к другу. Мы должны дать механизмы, чтобы была возможность своими темпами проходить даже вещи, которые регулируются государством. Сегодня это технологически возможно.
Меня смущают слова, когда говорят, что стандарт – это точка договора, потому что, когда родитель или учитель говорит ребенку: «Мы же договорились», это почти что нонсенс, потому что сильный со слабым не договаривается. Идеальный договор сильного со слабым заключается в том, что сильный всегда свои договоренности выполняет и не пинает слабого за то, что он свои договоренности не исполняет, а ищет новые договоренности. В этом смысле это и есть педагогика в ее квинтэссенции. Институтализация вокруг стандарта и управления школой должна это учитывать.
Школа – это наше дело, мы не должны идти через страх, должны находит все способы, в том числе технологические, которые позволят нам расшить понимание, что государство управляет, но все люди свободны».
Александр Асмолов выделил заинтересовавшие его тезисы других докладчиков:
«Я хочу акцентировать внимание на некоторых выступлениях через призму ФГОСа:
1. Тезис Исака Фрумина о том, что банальные бинарные оппозиции в эпоху сложности уходят. Еще раз подчеркну, что все происходящее – это ответ на ключевой вызов, который происходит вокруг.
2. Я бы четко выделил как ценностную линию выступление Артема Соловейчика, который предлагает своего рода очень важную триаду. Вместе с тем, говоря о ценностной картине мира, хотелось бы добавить: ценностная – это смысловая картина мира.
3. Подчеркну, что идеи самостоятельности поддерживаются ведущим трендом теории самодетерминации развития личности, которая восходит к идее Спинозы: «Человек как причина самого себя».
4. Исак Фрумин говорил, что мы так или иначе должны рефлексировать риск архаизации образования. Для меня очень важен его тезис, хочу, чтобы он был высечен: «Никому не нужны индивидуальные траектории, если у них не субъекта». Переформулирую: не нужны технологии индивидуализации, если они не являются культурным орудием, инструментом персонализации.
5. Блестящая идея Игоря Реморенко о больших вызовах. Я бы во главу преадаптации поставил большие вызовы, которые помогают нам отобрать геном больших идей. В этом преадаптация, готовность к будущему. И получается своеобразный треугольник Реморенко: наверху большие вызовы как катализатор трансформации, большие идеи, связанные с универсальными действиями, и внизу бытовые вещи.
Тем самым у нас складывается уникальная картина ФГОС как пространства возможностей. И то, что уже произошло является ценнейших ходом к тому, что говорил Александр Адамский: мы делаем для себя проект построения стандарта как общественного договора. Мы начинаем с договора между самими собой».
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать