Левада-Центр провел опрос, посвященный проблеме семейного насилия, задачей которого было не столько измерение масштабов его распространения (выполнение которой ограничено при использовании методов массового опроса), сколько изучение представлений населения о домашнем насилии: какие действия расцениваются как его проявление и куда следует обращаться жертвам, пострадавшим от домашнего насилия.
В целом 24% респондентов знают о применении физической силы (побои, удары) в семьях среди своего окружения, включая свою собственную. Каждый четырнадцатый житель России (7%) был свидетелем домашнего рукоприкладства в родительской семье, а каждый двадцатый (5%) практикует или является объектом насилия в своей собственной. Учитывая чувствительность темы насилия для формата интервью, можем предположить, что эта доля в обоих случаях может оказаться выше.
Чаще декларировали об известных им случаях физического насилия следующие группы: женщины, респонденты из возрастной когорты 40-54 лет, опрошенные с образованием ниже среднего, то есть среда, в которой физическое насилие, вероятно, наиболее распространено.
Более половины опрошенных (59%) считают, что женщине в случае рукоприкладства со стороны мужа следует обращаться в полицию, треть опрошенных (33%) – «к своим родственникам и друзьям», пятая часть (20%) – «к психологу». Если суммировать поддержку по источникам обращения за помощью, то важно отметить, что среди всех респондентов (с разным опытом и знаниями) преобладает мнение о неформальном решении проблемы семейного насилия: через родственников, друзей или договоренности между супругами. Обращение к внешним институциям, кроме полиции, распространено в меньшей степени (что не позволяет фиксировать все подобные случаи и вести статистический учет жертв домашнего насилия, особенно, если полиция отказывается принимать заявление). Вместе с тем непосредственно женщины практически в два раза чаще декларировали установку обращения и к адвокатам и психологам, чем мужчины: 15 против 7% и 25 против 14% соответственно.
Среди респондентов, которые непосредственно сталкивались с опытом физического насилия в семье (родительской и своей собственной), поддержка мнения об обращении в полицию чуть ниже, чем среди тех, у кого этот опыт отсутствовал или был опосредован (через окружающих).
Интересно обратиться не только к гендерным различиям, но и к различиям в мнениях мужчин и женщин, обусловленных возрастом (напомним, что выборка этого исследования репрезентативна по полу и возрасту для населения России старше 18 лет).
Во-первых, об опыте физического насилия чаще говорят женщины, которые находятся на этапе жизненного пути, подразумевающем активную семейную жизнь и воспитание детей: более трети опрошенных женщин в возрасте 31-54 года сказали, что такие случаи бывают среди окружающих и/или в моей семье – суммарно 35%.
Напротив, среди женщин предпенсионного возраста и старше доля респондентов, которые говорят о физическом насилии в семьях окружающих или своей собственной, наименьшая (20%), в сравнении с остальными возрастными когортами. Можно предположить, что у старшего поколения подобные публичные признания табуируются в большей мере, на что отчасти указывают результаты другого вопроса о том, куда стоит обращаться женщине в случае побоев со стороны мужа. Среди женщин в возрасте от 55 лет и старше был зафиксирован самый высокий уровень поддержки мнения, согласно которому «ни к кому не нужно обращаться, это сугубо личное дело супругов» (16%).
Молодые мужчины в возрасте 18-30 лет чуть реже говорили о случаях физического насилия, чем респонденты старшего возраста. Интересно, что взрослые мужчины, также, как и взрослые женщины, чаще предпочитают не предавать публичной огласке факты физического насилия в семье, причем эта установка характерна не только для мужчин предпенсионного возраста, но и тех, кто недавно перешагнул 30-летний рубеж.
Для выяснения того, ограничивается ли понимание насилия только физическим вредом и/или оно включает экономическое, сексуальное и психологическое давление, был задан вопрос о том, какие действия можно отнести к семейному насилию.
Варианты «рукоприкладство с нанесением тяжелого физического вреда (удары ногами)» и «рукоприкладство без тяжелого физического вреда (пощечины, шлепки)» заняли первые два места по частоте ответов (75% и 58%). При этом жители сел значительно реже, чем жители городов, особенно крупных, отмечали рукоприкладство как пример насилия, но среди них выше всего доля тех, кто затруднился ответить на этот вопрос (9%).
На третьем месте по частоте ответов – сексуальный акт против воли партнера/супруга (половина опрошенных назвала его в качестве примера домашнего насилия). Хотя женщины выбирали сексуальное насилие чаще мужчин (56% и 43%), можно отметить, что женщины старшей возрастной группы (старше 55 лет) выбирали его реже, чем женщины других возрастов. Среди женщин до 30 лет также высока доля тех, кто считает «запирание в комнате, квартире» (60%) и «словесные угрозы» (53%) семейным насилием. При этом мужчины этого же возраста относят эти действия к насилию намного реже: 38% и 35%.
Женщины чаще расценивали перечисленные позиции как примеры домашнего насилия. Однако для некоторых вариантов гендерные различия в переделах одних и тех же возрастных когорт незначительны. Так, «требование показывать смс, переписку в социальных сетях» воспринимается мужчинами до 30 лет как насилие почти в той же мере, как и женщинами этого же возраста, а «шантаж ребенком, детьми» мужчины в возрасте 31-54 года отмечали почти также часто, как и женщины этой возрастной группы.
Уровень затруднившихся ответить на вопрос выше всего среди респондентов старших возрастных групп – как мужчин, так и женщин (11% и 7%), что также может рассматриваться как проявление указанной выше табуированности темы у старшего поколения.
Говоря о различиях в ответах респондентов с разным уровнем образования, можно отметить, что рукоприкладство с нанесением тяжелого физического вреда считают семейным насилием большинство респондентов, независимо от их уровня образования. Все остальные варианты, предложенные в вопросе, за исключением «ссоры, скандалы, крики», респонденты с высшим образованием относят к семейному насилию чаще, чем респонденты со средним и ниже образованием, то есть образованность респондентов расширяет спектр представлений о домашнем насилии.
Еще один важный фактор, который гипотетически может оказывать влияние на поддержку тех или иных установок о семейном насилии, это опыт семейной жизни или сожительства. Анкета исследования содержала вопрос о семейном статусе респондентов, что позволило нам выделить две группы: с опытом совместного проживания (находящиеся в браке, сожительствующие, разведенные, в браке, но живущие порознь, вдовые) и не имеющие подобного опыта (холостые, никогда не были в браке). Респонденты, имеющие опыт семейной жизни и сожительства, в отличие от холостых, чаще расценивали как насилие следующие действия: рукоприкладство без тяжелого физического вреда; сексуальный акт против воли партнера; ссоры, скандалы, крики, словесные угрозы и т.п.
Об опросе:
Опрос проведен 22 – 28 августа 2019 года по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения объемом 1608 человек в возрасте от 18 лет и старше в 137 населенных пунктах, 50 субъектах РФ. Исследование проводится на дому у респондента методом личного интервью. Распределение ответов приводится в процентах от общего числа опрошенных вместе с данными предыдущих опросов. Подробные данные опроса: https://www.levada.ru/2019/09/13/domashnee-nasilie/
Источник: Левада-центр
.jpg)
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать