В рамках VI Съезда РПО на круглом столе была представлена структура регулирования психологической деятельности, в соответствии с которой регулятором психологической деятельности станет комиссия при Минздраве РФ. В связи с этим в профессиональном сообществе ведется дискуссия о сути психологической помощи:
В режиме дискуссии позволю себе несколько возражений относительно высказанной точки зрения.
Глубоко мною уважаемый Михаил Михайлович Решетников в своей статье, на мой взгляд, не был бесстрастен и объективен в отношении различий медицинской и психологической моделей психотерапии и, имея явную расположенность ко второй, всячески подчеркивал недостатки медицинской модели.
Ниже я отвечу на утверждения Михаила Михайловича, с которыми не могу согласиться.
Бесспорно, дискуссия о соотношении психологической и медицинской моделей психотерапии в нашей стране обостряется существующим законодательным положением о том, что психотерапевт – это врач. При этом на практике психотерапии обучаются как врачи, так и психологи. И не стихают споры о том, кто больше психотерапевт – врач или психолог. Граней у данной проблемы много, и зачастую споры переходят в плоскость – какой психотерапевт лучше, с медицинским образованием или с гуманитарным?
В обсуждаемой статье определение психотерапии, по Б.Д. Карвасарскому, приведено не полностью (надеюсь, не умышленно). Борис Дмитриевич определял психотерапию как «систему воздействия на психику, и через психику – на организм человека», подчеркивая системность всех явлений, связанных с человеком, и невозможность отделения его психологии от всего остального. Медицинская модель психотерапии, по Б.Д. Карвасарскому, предполагает применение психотерапии для лечения различных психических расстройств. Наиболее широко психотерапия применяется при лечении расстройств невротического спектра.
Проблема лечения психических расстройств заключается в том, что в их этиопатогенезе тесно переплетены психология, физиология и социальные факторы. И каждая из «спорящих за психотерапию» специальностей имеет слабые места в этом смысле: психологу, как правило, не хватает глубины знаний относительно физиологии человека, а врачу – глубины психологических знаний.
Проводя психотерапевтическое лечение, врач-психотерапевт организует терапевтический процесс и терапевтические отношения, исходя из конкретного метода, который он использует. И от этого зависят длительность работы и частота встреч, а вовсе не от того, к медицинской или психологической модели психотерапии относит себя специалист.
В медицинской модели отлично себя чувствуют большинство современных методов психотерапии – когнитивная, поведенческая, гештальт-терапия и психодинамическая психотерапия. Особенности применения того или иного метода в зависимости от вида психического расстройства, стадии его течения и личностных особенностей пациента – это и есть собственно признаки медицинского подхода, учет клинических обстоятельств и понимание того, как именно связаны психологические и соматические процессы у конкретного пациента.
Относительно белых халатов. Врач-психотерапевт даже в клинике чаще работает без халата. В отделении неврозов ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.М. Бехтерева» от халатов психотерапевты отказались еще в 70-х годах прошлого века. Если сейчас еще и можно встретить «халатного» психотерапевта, то, скорее всего, это административное требование, либо этот врач в своей профессиональной идентификации больше видит себя психиатром, нежели психотерапевтом.
На диагностическом этапе врач-психотерапевт, конечно, занят изучением этиопатогенеза имеющегося у пациента расстройства, поскольку очень важно дифференцировать его от других психических и особенно непсихических расстройств и исключить патологию, требующую биологического лечения. И врач при этом несет ответственность за правильность своих действий, в отличие от психологов, и ошибка врача в данном случае стоит дорого. Необходимость использования критериев МКБ существует не оттого, что врачу очень хочется навесить обезличенные психиатрические ярлыки на пациента, а в силу того, что единые статистические критерии служат многим важным целям.
То, что Михаил Михайлович называет главным отличием психологической и медицинской моделей психотерапии, а именно что «динамическая психодиагностика и динамическая терапия идут рука об руку на протяжении всей психотерапевтической работы, на каждой сессии, желательно как минимум два раза в неделю, включая заключительный период, и в зависимости от результатов этой динамической психодиагностики может качественно меняться стратегия и тактика психотерапевтической работы не только на каждой, а даже в процессе каждой сессии», – скорее можно отнести к особенностям именно психоаналитического (психодинамического) метода, а не всей психологической модели психотерапии. Например, в когнитивной и поведенческой психотерапии процесс четко делится на диагностический, предполагающий концептуализацию имеющихся у клиента сложностей, и рабочий этап, предполагающий коррекцию выявленных механизмов. А медицинская модель личностно-ориентированной психотерапии (относящейся к психодинамическому направлению) также предполагает, что изучение личности пациента происходит на протяжении всех этапов терапевтической работы.
Ситуация, когда врач-психотерапевт, поставив диагноз и назначив тот или иной препарат (на срок от месяца до шести месяцев), затем будет отслеживать комплаенс и динамику течения заболевания, иногда предлагая пациенту показываться ему раз в неделю или в месяц, в основном для обсуждения того, как меняется симптоматика, – это вовсе НЕ пример медицинской модели психотерапии. Это вообще не психотерапия. Это психиатрическое лечение. Так работают врачи-психотерапевты (которые имеют психиатрическую подготовку в обязательном порядке) в силу того, что ими плохо освоены методы психотерапии. А это частая ситуация, к сожалению, когда психиатры получают «корочку» по психотерапии и занимают дополнительно к основной своей ставке еще и психотерапевтическую.
Это не недостаток медицинской модели психотерапии, это системный недостаток подготовки психотерапевтов. Однако в настоящее время возможности глубокого освоения теории и практики методов психотерапии широко доступны, и хороших специалистов-психотерапевтов становится, к счастью, все больше.
В заключение хочу выразить надежду на то, что мы, психологи и врачи-психотерапевты, все больше будем находить сильные стороны деятельности друг друга и совместно работать над повышением качества психотерапевтических услуг, вместо того, чтобы обнаруженные недостатки работы отдельных специалистов или учреждений преподносить как общие изъяны специальности.
Источник: Российский психотерапевтический журнал №1 2017 стр. 94-95; издается Российской психотерапевтической ассоциацией
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать