Контрпереносные реакции и проверка позиций консультанта

Предлагаем Вам отрывок из книги Елены Владимировны Емельяновой «Наркомания и семья», глава «Специфические реакции контрпереноса  и психотерапевтический контейнер  в процессе консультативного сопровождения созависимых». Емельянова Елена Владимировна, психолог-консультант, тренер, супервизор, номинант Национального психологического конкурса «Золотая Психея» по итогам 2009 года, автор книг «Кризис в созависимых отношениях. Принципы и алгоритмы консультирования», «Женщины в беде. Программа работы с жертвами домашнего насилия "Достоинство любви"», «Как общаться с пьяным мужем. Практические советы женщинам», «Треугольники страданий», «Скажи депрессии «Прощай!», «Психологические проблемы современных подростков и их решение в тренинге» и др., ведущая вебинара «Межличностные конфликты и возможности их разрешения», программы дистанционного обучения «Психологическая помощь женщинам - жертвам домашнего насилия»

Контрперенос может вызываться:

• самой личностью клиента,
• его поведением,
• его проблемами, а также
• переносом клиента на консультанта.

Кроме того, контрперенос может означать проецирование консультантом своих проблем на ситуацию клиента. Последнее, скорее, свойственно консультанту, который  не отсоединяет личностное реагирование от профессиональной рефлексии. Например, консультант, которому было свойственно ревновать свою жену, любой семейный конфликт клиента рассматривал как косвенное проявление ревности. Консультант-женщина, которая имела негативный опыт взаимоотношений с мужчинами, при консультировании мужчин воспринимала их как виновников семейных неурядиц, идентифицировалась с их женами, и в разговоре с ними неосознанно применяла те же защиты, что и в своих семейных отношениях.

Разумеется, подобный контрперенос несовместим с профессионализмом консультанта. Однако само по себе явление контрпереноса может быть столь же полезным, как и перенос клиента. Все зависит от того, насколько консультант способен отличить реакции, обусловленные внутренними конфликтами или предшествующим жизненным опытом, не имеющим отношения к консультативной ситуации, от контрпереноса, вызванного «чистым» восприятием личности клиента и его реакций. В связи с этим контрперенос может быть полезным или препятствующим.
Чувствами и отношениями полезного контрпереноса являются те, которые консультанты успешно применяют с пользой для клиента. Например, печаль, вызванная рассказом клиента о его потере любимой женщины.

Между контрпереносом и эмпатией существует тесная связь, ведь контрперенос – это, по существу,  все реакции-ответы клиенту, что и составляет суть эмпатии. Тогда получается, что и сама эмпатия рождается  реакциями контрпереноса.

Майкл Кан указывает на два основных условия полезного контрпереноса:
1. Полезный контрперенос – это контрперенос, вызванный самим клиентом, а не тот, который исходит из внутренних конфликтов консультанта.
2. Контрпереносное чувство может стать психотерапевтичным, только в том случае, когда терапевт способен поддерживать или сохранять оптимальную дистанцию в чувстве. Это чувство не подавляется, вполне осознается консультантом, но при этом он не погружен в него целиком. Переживая чувство, связанное с клиентом или его переносом, консультант, в то же время,  наблюдает за ним как бы со стороны.

Далее М. Кан приводит весьма выразительный пример, который я привожу здесь полностью: «Клиент говорит о женщинах в манере, кажущейся консультанту-женщине унижающей. После нескольких подобных случаев ее объективность разрушается, и она ловит себя на том, что сердится на него. Она понимает, что клиент не может не осознавать того, какой эффект при подобных замечаниях оказывают на консультанта-женщину, или, если на то пошло, на любую женщину. Гнев консультанта уменьшается с появлением интересующего ее вопроса, почему он хочет оскорбить и оттолкнуть ее от себя. Теперь у кон-сультанта есть информация для исследования аспектов взаимоотношений, ранее скрытых от нее.

По мере того, как клиент красноречиво и театрально долго рассказывает свою историю, консультант осознает, что начинает чувствовать себя зрителем трагического, романтического представления. У консультанта создается отчетливое впечатление, что клиенту ничего не нужно от него, кроме присутствия в качестве восхищенной публики. Сначала консультант получает удовольствие от своей роли. История клиента действительно замечательная. Затем постепенно приходит понимание состояния одиночества и бесполезности своего присутствия. Клиент выражает полное удовлетворение, ему действительно необходимо было, чтобы его историю выслушали. Чувство одиночества консультанта усугубляется и становится довольно сильным. В какой-то момент его осеняет удивительное подозрение: возможно, клиент демонстрирует ему ситуацию из детства, когда один из родителей или оба настолько склонны к нарциссическим проявлениям, что единственной возможной ролью для ребенка является роль восхищенного и ужасно одинокого зрителя. Консультанту открылся новый смысл понимания и исследования страдания клиента».

Препятствующим контрпереносом является любой контрперенос, ставший причиной затруднений.

Р. Кочюнас обращает внимание на то, что контрперенос, мешающий консультированию, может обуславливаться следующими причинами:
1. Стремление консультанта нравиться клиенту, быть хорошо оценне-ным.
2. Боязнь консультанта, что клиенты могут о нем плохо подумать.
3. Эротические чувства консультанта по отношению к клиентам, сексуальные фантазии, связанные с клиентами.
4. Чрезмерная эмоциональная реакция на клиентов, провоцирующих у консультанта чувства, обусловленные его внутренними конфликтами.
5. Стремление занимать пророческую позицию и давать клиентам советы, как им следует жить.

М.Кан перечисляет возможные опасности, которые создает препятствующий контрперенос.

1. Препятствующий контрперенос делает консультанта нечувствительным ко многим аспектам проблемы и чувствам клиента, не относящимися к области контрпереноса. Или, наоборот, он может заставить консультанта сосредоточиться на том, что является скорее его проблемой, нежели проблемой клиента.

Например, консультант-женщина, имеющая неудовлетворительные отношения со свекровью, и не осознавшая, что эта проблема «вмешивается» в ее понимание ситуации клиенки, сосредоточилась на обстоятельствах клиентки, связанные со свекровью, и не обратила внимание на то, что клиентка много раз сигнализировала ей («ну, это-то я как-нибудь перетерплю», «понятно, что мать защищает сына, но самое главное, что он хочет обмануть меня» и т.п.), что для нее важнее разобраться в отношениях с мужем.

2. Контрперенос может побуждать нас использовать клиентов для кос-венного самоудовлетворения.

Например, консультант, склонный к доминированию, постоянно навя-зывает свою волю и свое видение проблемы клиенту. Консультант, склонный создавать зависимые отношения, чрезмерно опекает клиента, пытаясь решать за него его проблему. Консультант, видящий в своей жизни особую опасность попасть в зависимость, подталкивает клиентку к разводу и т.п.

3. Контрперенос может приводить к тому, что консультант, выражая словами то, что «положено» выражать, невербально подает сигналы клиенту прямо противоположного значения.

Например, если бессознательно консультант нуждается в том, чтобы определенный клиент (или все его клиенты) восхищался им и любил, сколько бы он не говорил вслух, что приветствует все негативные чувства клиента в свой адрес, клиент, вероятно, воспримет тысячу крошечных намеков, которые покажут, как он в действительности относится к гневу и критике.

4. Контрперенос может привести консультанта к вмешательству, противоречащему интересам клиента.

Например, консультант может, пользуясь знанием болевых точек клиента, намеренно делать ему больно, «наказывая» за сопротивление или за вызванное раздражение. Кроме того, если клиент «включил» наиболее глубокие переживания консультанта, относящиеся к детским взаимоотношениям с родителями, консультант может, например, проецировать на клиента свои чувства относительно отца или матери, что помешает эмпатическому  восприятию ситуации и чувств клиента.

5. Контрперенос может привести к принятию ролей, навязанных переносом клиента. Клиент может влиять на консультанта с тем, чтобы он принял эти роли. Это называется проективной идентификацией. Если консультант поддается такому влиянию, то это называется проективной контридентификацией.

Например, если клиент видит в  консультанте своего отца, от которого долго зависел, и боялся его, консультант, вскоре, может почувствовать желание одновременно опекать и властвовать над клиентом, хотя, возможно, это чувство и не доставит удовольствия консультанту. Если, например, клиент начинает вести себя с консультантом так, как он вел себя по отношению к своей матери в подростковом возрасте, консультант вскоре может почувствовать, что часто раздражается на клиента за «непослушание» и, в то же время, излишне беспокоится за него. Если клиент, занимает в жизни роль жертвы, он может вызвать в консультанте чувства жалости и желание «спасти» его, или, наоборот, желание на-казывать и т.п.  

«Самой трудной задачей для консультанта является постоянное осознание контрпереноса.  Мы стремимся быть объективными и нейтральными, хотим, чтобы чувства к клиенту были нашими слугами, а не хозяевами. Мы более, чем хотим – требуем это от себя… Но истина состоит в том, что я никогда, ни на одну минуту не бываю свободен от этого давления» (М.Кан "Между психотерапевтом и клиентом: новые взаимоотношения").  

Теперь мы можем вернуться с контрпереносным реакциям по отношению к созависимым клиентам.

Из трех основных типов реагирования  на созависимых клиентов, рассмотренных несколько ранее, наиболее распространенной является стремление доминировать и вести,  навязывая свои представлений и систему ценностей. Директивность психолога в такой позиции приводит к давлению, и даже может переживаться клиентом как насилие. Вместо психологических аспектов проблемы обсуждаются социальные, этические, нравственные нормы. Вместо сопровождения клиента при решении проблемы, консультант буквально «волочет» его к  «правильному» решению.

В такой ситуации у клиента либо растет сопротивление и полностью утрачивается доверие к психологу, либо формируется зависимость от консультанта, развивается ощущение собственного бессилия. Часто клиенты перекладывают на плечи «всемогущего» и «всезнающего» специалиста всю ответственность за решение проблемы. Этому может способствовать одна из форм стремления властвовать и контролировать: оно далеко не всегда проявляется в открытом доминировании и приказном тоне, а может иметь вид внешне мягкого и доброжелательного «обволакивания» клиента, освобождения его от ответственности за принятое решение (поскольку консультант сам знает «как надо» и сам объяснил это клиенту). Психолог может забывать о цели консультации, соглашаться «повоздействовать» на кого-либо по просьбе клиента и т.п., в общем, стать для него и опекуном, и няней, и адвокатом.

По сути дела, мы чувствуем то же самое (только значительно слабее), что созависимый клиент в общении со своим «проблемным» членом семьи, зависимым от алкоголя или наркотиков. А он начинает вести себя так же, как его безответственный близкий: перекладывает на наши плечи ответственность, обещает, но не выполняет договоренности, даже после многократных бесед и, казалось бы, твердо принятого решении об изменении стереотипов, не может удержаться от прежней модели поведения.

Специфические реакции контрпереноса в общении с созависимыми вполне объяснимы: «мученичество» и «спасательство» столь распространеные и всепоглощающие комплексы, что мало кому удается не «подцепить» в раннем детстве хотя бы какие-то из составляющих. Мы все хотим чувствовать чувствовать себя значимыми, самоутверждаться, быть признанными и полезными. Разница только в силе потребности. И не забывайте: мы выбрали помогающую профессию, суть которой – помогать в беде, «врачевать, лечить» душу. И, стало быть, мы сильнее в этот момент, мы чувствуем себя на высоте, а значит, самоутверждаемся через своих клиентов. Это необходимо признать и принять в себе, чтобы иллюзии о собственной альтруистичности не закрывали от сознания истинные причины наших чувств.  

Все мы в той или иной степени склонны к созависимым отношениям. И если мы не принимаем этих качеств в себе, то злимся на клиента, почувствовав усиление отвергаемых потребностей. Или мы находим родственную душу, которая в роли «неправильно живущего» человека точно вписывается в сценарий нашего стремления контролировать и управлять чужой судьбой.

Однако, как мы уже говорили, ничего не может быть вреднее созависимости, и особенно если это созависимость консультанта от клиента. Контрпереносная зависимость консультанта, постепенно развиваясь, может скрываться от его сознания. Он может выглядеть в своих глазах доброжелательным и эмпатичным, и только некоторые признаки говорят о том, что на самом деле он занял позицию «сверху».

На своих семинарах-тренингах в курсе практической подготовки уже работающих психологов, я предлагаю им подумать, над некоторыми вопросами, которые являются хорошей проверкой, действительно ли консультант на равных взаимодействует с клиентом:

• Испытываю ли я волнение, что не смогу разрешить проблему клиента? Если да, значит, я беру на себя ответственность за судьбу клиента, и стою над ним; значит, я не доверяю его способности справляться со своими трудностями. Если да, то я думаю, будто должен знать все обо всем, и значит, претендую на роль Бога. Или, может быть, я не уверен в собственной профессиональной компетентности, переживаю свою беспомощность, и нахожусь под клиентом, каким бы ни было мое поведение. Однако эта позиция консультанта делает невозможным консультирование как таковое. Консультанта просто используют с различными целями. Консультативное взаимодействие в такой ситуации абсолютно невозможно. У клиента нет доверия, у консультанта нет возможности вести равный диалог. (Обычно такой позиции консультанта добиваются манипулянты, которые преследуют цель невротического наслаждения властью и унижением собеседника. Но иногда нападение  – защитная позиция клиентов, которые испытывают трудности в принятии помощи вообще, и психолога в частности. Особенно часто мольба-нападение происходят, когда к психологу-женщине обращаются властные мужчины (разумеется, такие люди, если и обращаются за помощью, то только в самых острых кризисных состояниях).

• Готов ли я значительно превысить время консультации, для того, чтобы как можно быстрее разрешить проблему клиента? Если да, значит, я слишком заинтересован в участии в чужой проблеме, и консультирую для себя, а не для клиента. В таком случае я использую клиента для своего удовлетворения и нахожусь вне консультативного пространства.  Если да, значит, я не доверяю силам клиента, и не верю, что он может прожить без меня до следующей консультативной встречи. В таком случае я над клиентом, и веду его, а не сопровождаю в решении своих проблем.
• Сомневаюсь ли я в том, что клиент может сам прийти к необходимым выводам и разобраться в том, что для него будет лучше? Если да, то я считаю, что знаю ответы на все случаи жизни. Это значит, что я играю роль Бога в судьбе клиента, что я над ним.
• Испытываю ли я нетерпение или раздражение, когда клиент слишком медленно двигается к разрешению своей проблемы, не стараюсь ли тайно или явно подсказать ему выход из затруднительного положения? Если да, то я не принимаю особенностей личности клиента, его индивидуальных привычек и трудностей в произведении изменений и принятии решений. Если да, значит, я слишком тревожен и плохо переношу ситуацию неопределенности и «утешаю» себя за счет клиента. Это значит, я пользуюсь клиентом, и я над ним.
• Считаю ли я, что клиент двигается в «неправильном» направлении, что он принимает «неверное» решение и делает «плохой» выбор? Если да, значит, я не уважаю ценностей клиента, не принимаю его склонностей и приоритетов. Это значит, что я считаю, будто лучше знаю, что «хорошо» и что «плохо» для каждого человека. И я нахожусь над клиентом.

Давайте рассмотрим пример того, как НЕ надо делать. Это запись «консультации», проведенной  по телефону экстренной психологической помощи начинающим консультантом:

Клиент к этому времени был уже известен как «зависающий», чья проблема состояла в том, что он проживал с пьющей и постоянно изменяющей ему женщиной. Он заботился о ней, и одновременно ненавидел ее. В беседах с другими консультантами он объяснял свое нежелание развестись тем, что ребенка отдадут ей, а она со зла не даст им видеться. Данная причина не выдерживала никакой критики, однако клиент отстаивал ее как единственную, удерживающую его рядом с пьющей женой. Кроме того, этот клиент отличался агрессивностью и часто использовал консультантов-женщин для выброса своих негативных эмоций. Новая сотрудница, которая еще не знала о данном клиенте, оказалась хорошей мишенью для его новых манипуляций.

В данной беседе позиции клиента и консультанта менялись, но почти не было общения на равных.
Итак, мужчина, 40 лет. Разговаривает требовательным тоном, очень резко.
Клиент: Как вас зовут?
Консультант: Лидия.
Клиент: Сколько вам лет? (Клиент «допрашивает» консультанта, разговаривает в недопустимом тоне. Консультант в позиции «снизу»).
Консультант:  Это важно для вас? (Консультант говорит неуверенно, находится в позиции «снизу» и пытается защищаться).
Клиент: Я не буду разговаривать с соплячкой. Она меня не поймет.
Консультант:  А сколько вам лет?
Клиент: Сорок.
Консультант: Я немного постарше. Вас устраивает?
Клиент: А дети есть?
Консультант: Есть.
Клиент: А мужа любите?  Допрос продолжается.
Консультант: Я не обязана перед вами исповедоваться. (Напряжение консультанта растет. Она защищается уже  резко. Консультативное взаимодействие невозможно).
Клиент: Но вы обязаны мне помочь. (Клиент давит на консультанта).
Консультант: Давайте поговорим о вашей проблеме. Раз позвонили в час ночи, вероятно, у вас есть, что обсудить? (Консультант пытается установить возможность конструктивного взаимодействия. Ей удается занять позицию «на равных»).
Клиент: Моя жена – дрянь. Она мне изменяла с моим другом. Она от меня уходила, а сейчас вернулась. (Клиент идет на контакт. Он сообщает о том, что его мучает сейчас).
Консультант: Я понимаю ваше состояние. Вам очень больно. Вы можете мне рассказать, как это произошло? (Консультант совершает ошибку: на самом деле она не понимает состояние клиента, т.к. еще не прояснила его. Она лишь предполагает, что может чувствовать человек в подобной ситуации).
Клиент: Меня пять лет не было рядом с ней и ребенком. Она сказала, что ей не на что было жить, нечем кормить сына, поэтому она выбрала моего состоятельного друга. (Клиент остается в контакте, он продолжает рассказывать о проблемной ситуации).
Консультант: А где были вы?
Клиент: В Афганистане. Я считаю, что настоящий мужик должен все попробовать.
Консультант: То есть вы сами туда поехали, а не по приказу? (В голосе консультанта прозвучало осуждение. Она против участия в войне, и внесла в консультативный контакт свои личностные ценности, тем самым  косвенно выразив клиенту непринятие его выбора. Консультант заняла позицию «сверху». Клиент уловил осуждение).
Клиент: Да. Я сам решаю, что мне делать. Я вовсе не обязан вытирать бабьи сопли. (Клиент агрессивно реагирует на косвенное нападение консультанта. Он снова подавляет, защищаясь).
Консультант: Значит, ваша жена была одна и без вашей поддержки по вашей воле. Может быть, у нее был единственный выход – выбрать вашего друга. Ведь на руках у нее был ребенок, ваш сын. (Консультант встает на сторону жены клиента, противостоит клиенту и косвенно его обвиняет. Занимает позицию «сверху»).
Клиент: Тогда почему она купила сыну шмоток на пятьсот рублей, а себе на десять тысяч. А остальные деньги где? Я же на покупку квартиры деньги собирал, и ей доверил, как женщине. Я же говорил ей, чтобы ни копейки не тратила – все это на жилье. (Клиент кричит, но оправдывается. Он в позиции «снизу»).
Консультант: Разве она не может покупать себе одежду или что-то другое? Ведь она женщина! Кроме как откладывать деньги на квартиру, вы поддерживали ее материально? (Консультант продолжает находиться на стороне жены клиента, она защищает, оправдывает ее. Вопрос служит для «разоблачения» несправедливости клиента. Идет борьба. Консультативного взаимодействия нет).
Клиент: Нет. Но я никогда не изменял ей, хотя у меня было много возможностей. (Клиент снова говорит о своей боли, продолжает оправдываться, хотя и кричит).
Консультант: Это был ваш выбор, ваша жизненная позиция. У нее своя жизнь была все эти пять лет, которые вы отсутствовали. Может быть, она только так и могла прожить? (Снова защита жены клиента).
Клиент: Она – дрянь. Воспитала сына неправильно. Сейчас я его хочу чему-то научить, чтобы он был мужиком. (Клиент продолжает кричать о своей боли).
Консультант: Как вы его учите?
Клиент: Старым дедовским методом.
Консультант: То есть вы его бьете?
Клиент: Да. Он должен понять, что жизнь – дрянь, должен быть готов ко всякой мерзости, физическим унижениям, чтобы выработать характер, а жена ему купила шампунь, туалетную воду, фен для волос! Да ей спьяну-то все равно, что покупать. Она то пьет неделю, то деньги транжирит.
Консультант: Что плохого в том, что сын будет мыть голову шампунем? (Снова косвенное осуждение клиента).
Клиент: Это же не баба! А жена делает из моего сына ублюдка. Убить я ее хочу. (Гнев, выражаемый клиентом, достиг своего апогея. Наконец, консультант отражает его чувства).
Консультант: Если вы считаете, что совместное проживание невозможно, - а я чувствую ненависть в вашем голосе…
Клиент: Я ее ненавижу. (Клиент откликается на высказывание консультанта).
Консультант: Что мешает вам расстаться с женой? Вы могли бы как-то по-другому устроить свою жизнь. (Консультант, не уделив должного внимания чувствам клиента, пытается решать за него его проблему).
Клиент: А может, я люблю ее. (Клиент защищается, но при этом отвечает на вопрос консультанта).
Консультант: Если любите, почему бы вам не простить ее? (Снова консультант «сверху», снова решает проблему за клиента, при этом нивелируя его чувства).
Клиент: Еще чего! Я сначала кастрирую того козла, а потом убью жену. (Клиент продолжает выражать свой гнев в виде мстительных планов).
Консультант: Как вы будете себя чувствовать после этого? (Консультант делает верный ход, когда не пытается сразу отговаривать клиента, и исследует вместе с клиентом последствия его поступка).
Клиент: Замечательно! (Клиент продолжает мстительные мечты).
Консультант: Но ведь жизнь человеческая бесценна. Вы живете так, как считаете нужным, то есть вы имеете право жить так, как вы хотите. Почему же ваша жена не имеет такого права? Почему ваш сын не имеет такого права? (Консультант «воспитывает» клиента, снова находится «сверху»).
Клиент: Правильно! Баба бабу защищает. Я прошу совета, а вы защищаете эту тварь. (Клиент агрессивно реагирует на непринятие консультантом его чувств и желаний).
Консультант: Разве вы не считаете, что каждый человек от рождения имеет право на жизнь? (Продолжает воспитывать клиента. Находится «сверху»).
Клиент: Такие, как моя жена,  – нет! Я ее ненавижу. Я излил вам душу, а вы не хотите меня понять и помочь мне! (Клиент уже открыто кричит о помощи).
Консультант: Моя помощь заключается в том, что я вас выслушивала. Но я не могу за вас решать ваши проблемы, так же, как я не могу за вас прожить вашу жизнь. Это вам выбирать. (Консультант не может принять клиента, она остается в позиции «сверху» и сворачивает контакт).
Клиент: А тогда за каким чертом  вы там сидите и ничего не делаете? (Нападает, закрывая боль разочарования).
Далее шла нецензурная брань. Клиент бросил трубку.
Итак, клиент позвонил в состоянии сильнейшего напряжения и гнева, который он начал «сбрасывать» на консультанта с первых же минут общения. Консультант не смогла в таких условиях удержать позицию «на равных» (это действительно очень сложно). В результате она почувствовала сильное раздражение и начала нападать. Из позиции «сверху» она не слышала клиента и не использовала несколько возможностей восстановить консультативное взаимодействие.

Психотерапевтический контейнер как условие безопасности клиента

Итак, внимательное наблюдение за своими реакциями, партнерская позиция (на равных), зрелая забота, принятие клиента таким, каков он есть, и при этом четкое следование в направление установленной клиентом цели – это основные параметры, описывающие психотерапевтический контейнер.

В условиях безоценочного принятия и партнерского взаимодействия клиент перестанет бояться отвержения, постороннего давления и постепенно, со свойственной ему скоростью, начнет открываться для  изменений. Поведение консультанта является моделью для построения своих отношений с близкими на основе принятия, безоценочности и уважительном отношении к психологическим границам.

Построение психотерапевтического контейнера предполагает также соблюдение еще нескольких условий:
1. Клиент должен хотеть принять помощь от консультанта. Если консультант в процессе беседы выясняет, что клиент не заинтересован и не желает общаться с консультантом, он обязан отказаться от консультирования.
2. Консультант должен реалистично оценивать свой профессиональный уровень и свою профессиональную компетентность. Если консультант не обладает необходимыми профессиональными знаниями и навыками, он должен отказаться от работы с клиентом.
3. В любом случае отказа от работы с клиентом консультант должен объяснить причину отказа и порекомендовать ему специалиста, который, по его мнению, может помочь клиенту в решении его проблемы.
4. Консультант должен учитывать суверенное право клиента на любую систему ценностей и право на любые цели и задачи, которые ставит перед собой клиент. Тем не менее, этот постулат ни в коей мере не отрицает права самого консультанта признать невозможность работы с клиентом в том случае, если его система ценностей, его моральные и нравственные предпочтения не позволяют ему сопровождать клиента на пути к его целям. Например, консультант может отказать клиенту в выборе и разработке  шагов по осуществлению мщения, причинения вреда другому человеку и т.п. В то же время, для квалифицированного консультанта отказ клиенту на основании неприятия его системы ценностей может быть, скорее исключительным случаем, чем правилом.
5.  Клиент имеет право не доверять психологу и «проверять» его надежность.
6. Клиент имеет право не только использовать время консультации по своему усмотрению, но и вести себя так, как захочет. Единственное, чего ему нельзя делать, это совершать насилие над консультантом, разрушать что-либо и приносить реальный вред своим поведением.
7. Клиент может сообщать консультанту о своей системе ценностей и, в отличие от консультанта, настаивать на сохранении даже неконструктивных установок. Правда, при этом  он  же и несет за это ответственность перед самим собой и своей  жизнью.
Ну, и, наконец, конфиденциальность – это основополагающее условие безопасности, комментировать которое мне представляется излишним.

Литература:

Кан М. Между психотерапевтом и клиентом: новые взаимоотношения. СПб, 1997.

Кочюнас Р. Основы психологического консультирования. М., 1999.

Дополнительные отрывки из книги:

«Созависимость, мученичество и взаимодействие психологических территорий»

«Условия для развития зависимости»