«Ребёнок больше всего нуждается в нашей помощи и поддержке именно тогда, когда меньше всего этого заслуживает»

Предлагаем вашему вниманию интервью с Елизаветой Леонидовной Глибиной. Елизавета Леонидовна - психолог, арт-терапевт, сотрудник Городского Центра развития семейных форм жизнеустройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (законных представителей) «Наши дети» (Череповец), ведущая семинаров Института практической психологии «Иматон».

- Елизавета Леонидовна, вы работаете с детьми, со взрослыми, ведете семинары для психологов, которые хотят научиться взаимодействовать с детьми с помощью арт-терапии. По вашему опыту, к чему обычно не готовы молодые специалисты-психологи, которые начинают работать?

- После окончания института нужно понимать, что ты можешь и хочешь делать, осознавать, чему тебе ещё нужно научиться. Многие студенты не готовы к тому, что приходится учиться дальше, к тому, что дети все разные и приходится иметь дело с личностями, которые имеют свои особенности, свои характеры.

Так случилось, что после института я устроилась в Центр детского творчества и стала работать с детьми, имеющими ограниченные возможности здоровья. Это было очень непросто. Институт не может научить всему, приходилось добывать знания, искать и по крупицам собирать информацию, выстраивать концепцию помощи как детям, так и родителям. Но это было решение, о котором я ни разу не пожалела, потому что данная работа оказалась для меня очень хорошей школой жизни – как в личностном, так и в профессиональном плане. Со многими родителями и детьми до сих пор поддерживаю связи, знаю про их проблемы, успехи, достижения.

Опыт работы в Центре детского творчества для меня очень ценен и он, безусловно, помог мне на следующей моей профессиональной ступени – в работе с воспитанниками специального коррекционного детского дома. Вообще, я всегда мечтала работать в детском доме.

- С детства?

- Со средней школы. Я училась в гарнизонной школе, в которой складывались совершенно особые, очень душевные отношения с учителями. Учительница математики иногда рассказывала нам интересные, поучительные жизненные истории. Однажды она поделилась своими впечатлениями о том, как побывала в детском доме. Ее рассказ оказал на меня колоссальное влияние, поскольку до этого я никогда не сталкивалась с детьми-сиротами. Это во многом определило мои профессиональные предпочтения.

Самое сильное впечатление, которое я получила в начале работы – когда меня в первый раз дети назвали «мамой». Я ощутила невероятное волнение, растерянность… и поняла, насколько ответственной будет моя работа с детьми, у которых нет родителей.

- Ребенок-сирота ищет в воспитателях родительскую фигуру. Каковы границы возможного контакта, чтобы специалист мог работать эффективно?

- Мне кажется, тут нет определенных правил. Если бы они были, их бы давно уже описали в учебниках для психологов и педагогов, работающих с сиротами. А в нашей стране даже нет учебного заведения, которое бы готовило специалистов, работающих с детьми, лишенными родительского попечительства. Выбор дистанции с ребёнком зависит исключительно от позиции помогающего специалиста.

На мой взгляд, психолог в детском доме, тем более в специальном коррекционном, не может не быть воспитателем. Он все равно воспитатель как «лицо, заменяющее родителя», а потом уже специалист, который в силу разных обстоятельств является и терапевтом, и учителем, и помощником.

Мое личное и профессиональное мнение - чем меньше интеллектуальные возможности ребенка-сироты, тем меньше дистанция и тем сильнее близость к воспитателю, к психологу, то есть к тому, кто с ним рядом. Дети меня трогали, трогали мою одежду, мои вещи, теребили волосы, обнимали. А я думала - я такая нежная, как же так на меня посягают? Поначалу мне было непонятно, некомфортно, я не знала, куда от этого деться, но и оттолкнуть их не могла. Я много размышляла, «работала над собой» и, наконец, объяснила себе, что у этих детей нет самого дорогого и важного - мамы. Раз я, которую дети отождествляют с материнской фигурой, согласилась быть с ними, то мне необходимо принять на себя роль их мамы. А маму ребенок может трогать, обнимать и это нормально. Когда я это осознала, мне сразу стало намного легче психологически.

Дети очень тонко чувствовали, когда можно называть мамой, а когда не стоит. Например, в общественном месте или на каком-то мероприятии они, как правило, общались более официально: «Здравствуйте, как вы поживаете?», а наедине: «Мама! Мамочка! Ты такая красивая сегодня! Как у тебя дела?». Быть «мамой» - это больше, чем просто работать. Это жить с ними: вместе кушать, ухаживать за ними и переживать тогда, когда они болеют, поддерживать, когда им плохо, помогать, когда они невыносимы, радоваться их радостям и достижениям. И это нужно делать по-честному, иначе будет фальшиво и не получится. Практика жизни с моими воспитанниками позволила мне очень многому у них научиться.

- Чему вы научились?

- Например, правилам поведения в православном храме. Коррекционный детский дом, в котором я работала, сотрудничал с Воскресной школой. Будучи и психологом, и воспитателем, я ездила с детьми в православный лагерь, в паломнические поездки. Они научили меня, как просить благословения у батюшки, как правильно молиться. Я была очень малограмотна в этих вопросах, дети увидели мою растерянность и взяли надо мной шефство. Получалось очень трогательно, душевно и очень продуктивно.

- Почему в своей работе с детьми вы предпочитаете использовать арт-терапию?

- Я увлеклась арт-терапией с самого начала моей профессиональной деятельности. Арт-терапия очень помогала мне работать с воспитанниками детского дома, поскольку им часто трудно облечь свои мысли в слова, они плохо владеют речью. Изобразительные средства помогают выразить себя. Арт-терапия не имеет ни возрастных, ни интеллектуальных ограничений, это очень интересный вид деятельности. Многие думают, что интеллектуальная недостаточность равняется тотальной ущербности. Ничего подобного! Дети из коррекционного детского дома часто очень творчески выражают себя. Многие из них прекрасно танцуют, рисуют, поют, вяжут, достигают успехов в спорте – наши мальчики ездили на специальную Олимпиаду по футболу в Китае и заняли там призовое место.

Я уверена, что арт-терапия очень помогает детям-сиротам взаимодействовать с окружающим миром и адаптироваться к нему. Все без исключения воспитанники детского дома любого профиля страдают от того, что они не умеют принимать решения. Контакт и общение с другими людьми – это процесс, при котором необходимо принимать решения о том, что, где и как сказать, как выразить эмоции, как себя вести. Это составляет особую трудность для детдомовских детей, поскольку жизнь в детском доме строго регламентирована, устроена таким специфическим образом, что практически все решения принимают взрослые. Занимаясь арт-терапией, ребенок принимает решения сам – он решает, какой лист бумаги ему выбрать, чем ему рисовать, как представить работу и так далее. Тренируясь в процессе творческой деятельности, ребенок учится принимать решения и в обычной жизненной ситуации. Тренировка в безопасной среде становится необходимой базой для развития социальных навыков ребенка. Во время групповых занятий арт-терапией дети попадают в ситуацию, в которой они учатся делать выбор, избегать критических высказываний, учатся сотрудничать и эмоционально поддерживать друг друга. Это отличная тренировка навыков, имеющая к тому же очень хороший терапевтический эффект.

- Как дети из коррекционного детского дома потом устраиваются в жизни?

- Конечно, интеллектуальная недостаточность у детей из коррекционного детского дома мешает им осваивать определенные профессии, но возможность профессиональной реализации у выпускников есть. Некоторые мальчики работают на «Северстали», основном металлургическом предприятии нашего города. Девочки могут работать и уборщицами, и продавцами, и парикмахерами. Безусловно, у всех ребят по-разному складываются судьбы. Вообще, в нашей стране, не только в нашем городе, ребенку-сироте трудно устраивать самостоятельную жизнь без поддержки. Но все равно интересно и приятно встречаться со взрослыми выпускниками. Я поддерживаю контакты с ребятами, несмотря на то, что работаю сейчас в другом месте – в Городском Центре развития семейных форм жизнеустройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (законных представителей) «Наши дети». Так или иначе, моя деятельность сейчас связана с детьми-сиротами, хотя направлений деятельности очень много: преподавание в Школе приемных родителей, консультирование и сопровождение приемных семей, обучение воспитателей. Так, наш проект «Я тебя понимаю», направленный на повышение профессиональной компетентности педагогов по вопросам семейного жизнеустройства детей-сирот, был отмечен специальным дипломом на конференции в Севастополе.

Новое для меня дело – это сотрудничество с иностранцами, опять же в рамках семейного жизнеустройства детей, лишенных родительского попечительства. Как психолог я присутствую на встречах потенциальных усыновителей и детей, составляю психолого-педагогические заключения для судов. К счастью, еще ни разу не было случая, чтобы усыновители отнеслись к потенциальным приемным детям плохо. Иностранцы (чаще всего итальянцы и испанцы), в отличие от русских, очень хорошо умеют играть с детьми, они не стесняются выражать эмоции, не боятся быть смешными, непосредственными и получают от этого огромное удовольствие. Мы обсуждали этот парадокс с переводчиком, он выдвинул идею, что поколению россиян, которое пережило войну, пришлось перенести очень большую душевную боль, было много бытовых забот и на детей, на эмоциональное общение с ними сил уже не хватало. Поэтому и их дети тоже не научились тому, что игра с ребенком – это не обязанность родителя, а радость, удовольствие. У иностранцев, как правило, нет страха перед диагнозами, они это воспринимают не как приговор, а просто как особенность.

- Вы используете арт-терапию, работая со взрослыми?

- Обязательно. Например, в обучающем процессе и в консультировании. Это помогает снимать эмоциональное напряжение, преодолевать сопротивление, облегчает понимание сложных тем, проблем, процессов, поднимает настроение. Также мы даем возможность потенциальным родителям принимать участие в творческих занятиях с воспитанниками и во время занятий предлагаем, в том числе, и арт-терапевтические упражнения. Взрослые и дети вместе рисуют, создают, творят. Во время занятий происходит живое общение, и это помогает лучше и по-другому понимать, чувствовать, осознавать что-то важное всем участникам. А потом, после практических занятий с детьми, я читаю взрослым лекцию о возрастных кризисах или о том, что мальчики и девочки – два разных мира, помогая интегрировать теоретическую и практическую часть в единое целое.

Арт-терапия является хорошим помощником и в психолого-педагогическом сопровождении приемных семей. У специалистов есть возможность, поддерживая контакт, наблюдать за тем, как развиваются отношения между родителями и детьми, вести статистику, при необходимости – «терапевтировать», оказывать поддержку.

У тех, кто прошел Школу приемных родителей, есть очень ценная возможность – после приема ребенка в семью они попадают в сообщество, где могут общаться с такими же родителями, дружить, они не остаются один на один со своими вопросами и проблемами. Недавно у нас в городе проходил Фестиваль приемных семей.

- Как вы эмоционально восстанавливаетесь?

- Психологу важно не забывать о себе, важно о себе заботиться. Правда, в реалиях и суматохе жизни это иногда трудноосуществимо, но необходимо. Я люблю театр, занимаюсь спортом, а для души – веду специальные арт-терапевтические группы для женщин, эти занятия направлены на раскрытие своего потенциала, познание своей женственности.

- Каково ваше профессиональное кредо?

- Я считаю, что человек - существо нежное и к нему нужно относиться очень бережно, даже когда он кричит, проявляет агрессию, раздражен. А ребёнок больше всего нуждается в нашей помощи и поддержке именно тогда, когда меньше всего этого заслуживает. Об этом психологу нужно всегда помнить.

Беседовала Юлия Смирнова