16+
Выходит с 1995 года
16 августа 2024
Культурная травма: направленность и приоритеты практической психологии

Серьезные изменения и потрясения в экономической и социальной жизни провоцируют нарушения в повседневной жизнедеятельности как отдельной личности, так и общества в целом. Кризис раскрывает перед обществом основы его коллективной идентичности [7]. Как и индивидуальная травма, кризис на уровне общества — это одновременно и потрясение привычных представлений о себе, и, в то же время, это новые возможности для психологов определить себя и свое предназначение в работе с личностью и большими группами.

… В современной медицинской и психиатрической литературе, как пишет К. Карут, «термин “травма” понимается как рана не на теле, а в сознании» — рана в результате эмоционального шока, настолько сильного, что он нарушает «осознание времени, себя и мира» и позже проявляется во снах и воспоминаниях. В этой концепции происшествие травматично не столько из-за того, что оказывает серьезное влияние, сколько потому, что его невозможно помыслить, оно «противостоит простому пониманию» и не может быть вписано в существующие схемы понимания [2].

Культурная травма в понимании Н. Смелзера (N. Smelser) — событие, которое создается, «творится» в дискурсе, подрывает ключевые элементы «культуры или культуру целиком», угрожает существованию общества, нарушает его фундаментальные основы [8]. Внутреннее расхождение смыслов в человеческом сознании: «за мир, мирное существование граждан» и «безопасное мирное существование граждан за счет военной специальной операции у границ государства» не всегда укладывается в сознании простого человека. Еще один внутренний конфликт смыслов сегодняшнего дня, когда историческая память закрепила образ СССР как победителя во Второй мировой войне и освободителя мирных граждан от фашистского гнета (акция «Бессмертного полка», которая включает с каждым годом все большее количество участников по всему миру) и того образа, которого сейчас усиленно формируют наши европейские соседи и США, как страну-агрессора, страну-захватчика. Это можно определить как эндогенные, внутренние факторы формирования травматического сознания.

При этом обыкновенный человек, чаще молодого возраста, вынужден приспосабливаться, и очень резко, к другой реальности без «Instagram*», бесконтактных платежей, к замене привычной иностранной продукции её отечественными аналогами, повышению цен, трудностям в трансфере между государствами и т.д. Это можно отнести к экзогенным, внешним факторам формирования травматического сознания. По моему мнению, перечисленные выше основания задают формирование культурной травмы у личности, которая проявляется тревогой за будущее, 40–50-летние говорят о страхе возврата в 90-е годы, с тотальным дефицитом и нестабильной политической и социальной обстановкой. Как мы видим, есть две стороны культурной травмы — эмоциональный опыт и реакция интерпретации, но в основе лежит феномен коллективной памяти. Коллективная память актуализирует определенное содержание исторических событий, а именно такое, какое «представляет группе ее собственный образ, который, конечно, развертывается во времени, поскольку речь идет о её прошлом». Память обусловлена обществом, именно оно определяет, какое событие займет свое место в ряду исторических фактов, что останется в памяти, что будет реконструировано в воспоминаниях группы, а что подлежит забвению [5]. Субъектом коллективной памяти всегда является социальная группа, ее коллективно разделяемые воспоминания функционально связаны как с прошлым, так и с целями и потребностями жизни группы в настоящем [1].

Многие исследователи подчеркивают значение адаптационных способностей человека для сохранения психологического благополучия, работоспособности и эффективности деятельности при воздействии неблагоприятных факторов внешней среды. А.Г. Маклаков, описывая понятие личностного адаптационного потенциала, включает в него следующие характеристики [3]:

  • нервно-психическую устойчивость, уровень развития которой обеспечивает толерантность к стрессу;
  • самооценку личности, являющуюся ядром саморегуляции и определяющую степень адекватности восприятия условий деятельности и своих возможностей;
  • ощущение социальной поддержки, обусловливающее чувство собственной значимости для окружающих;
  • уровень конфликтности личности;
  • опыт социального общения.

Практическая психология, которая включена в систему психологической помощи, принимает эти вызовы, а специалисты отмечают наплыв клиентов с таким типом культурной травмы. На фоне внешнего благополучия у человека формируются тревожность, навязчивые состояния, панические атаки, депрессивные эпизоды. Можно вслед за Е.Т. Соколовой [4] выделить несколько симптомов-мишеней, с которыми работают специалисты-психологи в актуальных условиях.

  1. Непереносимая тревога, проявляющаяся неясностью, размытостью, бессвязностью, нарушением логики причинно-следственных связей. Это отражается в повышении уровня напряженности, агрессии, враждебности, «черно-белого» разделения позитивных и негативных качеств внешнего и внутреннего «другого» в целях психологического выживания и сохранения целостности «Я».
  2. Страх неопределенности, который ведет к снижению уровня психического функционирования — когнитивной простоте, предпочтению упорядоченности, обычности, ограниченности и предсказуемости в качестве защиты от ожидаемой катастрофичности нового, непрогнозируемости будущего, потери самоконтроля и постоянства «Я».
  3. Непереносимость неопределенности как ситуации, отсутствие доступа к собственным внутренним ресурсам и, как следствие, — крайняя зависимость от поддержки социального окружения, без критичности отношение к чужим мнениям, отказ от собственной системы эталонов.
  4. Новая ситуация воспринимается как вызов личностному преобразованию, сопровождаемому позитивными эмоциональными переживаниями, любопытством, поисковой надситуативной активностью, порождением новых смыслов, приводящих к творческому и осмысленному преобразованию ситуаций неопределенности. Как было уже упомянуто, слово «травма» происходит от древнегреческого «рана». У населения России много ран, которые не успевают залечиваться, не становятся шрамами, то есть не прорабатываются, не переживаются, контейнируются и становятся основой не только индивидуальных, но и коллективных неврозов [8].

В связи с вышесказанным направленность работы практикующего психолога заключается в следующем.

Способствовать осмыслению происходящего, рефлексировать и проговаривать опыт переживания культурной травмы на основе диалога, проблематизации и интерпретации, которые способствуют самосознанию личности. Способствовать интеграции обратившегося к психологу человека в жизни сообществ, в которых приняты определенные правила поведения, способы совместного досуга, так или иначе объединяющие участников по типу травматизации. Это группы встреч, тренинги и др. Внедрение технологии работы с большими группами населения. Наличие общих событий городского, сельского масштаба приводит к увеличению включенности жителей в жизнь этих образований. Совместное переживание событий формирует городскую и сельскую культуру. Психологи могут организовать значимое для определённой целевой группы событие, создать ситуации защищенности, эмоционального комфорта и условий для самоутверждения для каждого входящего в группу. Например, определенные акции, стримы и т.д.

Таким образом, новая реальность, новые вызовы — это точки роста для специалиста, работающего в формате помогающих профессий. Все зависит от ракурса взгляда практикующего психолога, искать и находить травмированную часть личности или помогать человеку интегрироваться в реальную ситуацию, развивая его личностный потенциал.

Список использованных источников

  1. Емельянова Т.П. Коллективная память о советском прошлом: назад в СССР? [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2016. Т. 9. № 47. С. 4-8.
  2. Клюева Н.В. Психология переживания культурной травмы и нестабильность России // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2016. № 6 (41) [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru
  3. Маклаков А.Г., Сидорова А.А. Формирование адаптационного потенциала личности и его развитие в процессе обучения в вузе // Вестник ЛГУ им. А.С. Пушкина. 2011. № 4.
  4. Соколова Е.Т. Культурно-историческая и клинико-психологическая перспектива исследования феноменов субъективной неопределенности // Вестник Московского государственного университета. Серия 14. Психология. 2012. № 2. С. 37–48.
  5. Хальбвакс М. Коллективная и историческая память. Неприкосновенный запас [Электронный ресурс]. 2005. Т. 40-41. № 2-3. С. 8-27. // URL: http://magazines. russ.ru/nz/2005/2/ha2.html.
  6. Caruth C. Unclaimed experience: trauma, narrative, and history. – Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1996.
  7. Habermas J. Legitimation crisis. – Boston: Beacon Press, 1975.
  8. Smelser N.J. Psychological trauma and cultural trauma // Alexander J.C., Eyerman R., Giesen B., Smelser N.J., Sztompka P. Cultural trauma and collective identity. Berkeley: University of California Press, 2004. P. 31-59.

Источник: Хох И.Р. Культурная травма: направленность и приоритеты практической психологии // Проблемы психологии личности в современном глобальном мире: теория и практика: материалы всероссийской научно-практической конференции, Уфа, 30 апреля 2022 года. Уфа: Башкирский государственный университет, 2022. С. 130–134.

* Instagram — запрещен в РФ, принадлежит компании Meta, признанной экстремистской организацией и запрещенной в России (прим. ред.).

В статье упомянуты
Комментарии

Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый

, чтобы комментировать

Публикации

Все публикации

Хотите получать подборку новых материалов каждую неделю?

Оформите бесплатную подписку на «Психологическую газету»