Психологический мониторинг безопасности личности и субъективного благополучия сотрудников силовых структур

Статья «Проблема психологического мониторинга безопасности личности и субъективного благополучия у сотрудников силовых структур и правоохранительных органов» была написана на основе доклада, сделанного проф. В.М. Поздняковым на Международной научно-практической конференции «Профессионализм и безопасность: состояние и перспективы востребованности достижений психологии», проведенной факультетом «Экстремальная психология» Московского государственного психолого-педагогического университета 25 ноября 2022 г.

Известному отечественному ученому К.К. Платонову, являвшемуся доктором психологических и медицинских наук, принадлежит высказывание: «Каждой науке что-то дано, а что-то и задано». Впервые его услышав при личной встрече в 1984 году, в последующем неоднократно убеждался в важности рефлексии психологами изменяющегося проблемного поля, чтобы оперативно реагировать и на запросы от общества и государства.

Продолжающаяся специальная военная операция на Украине и осуществленная в этих целях 300-тысячная мобилизация актуализируют выход психологов на расширенные исследования по проблемам готовности и проявления стрессоустойчивости в новой реальности различными категориями сотрудников силовых структур и правоохранительных органов. Необходимо учесть, что сегодня психотравматизация у личного состава может быть более многообразной, чем традиционно изучаемая специалистами постравматическая симтоматика, т.к. ведутся и целевые деструктивные информационные воздействия через социальные сети Интернет. В связи с этим представляется важным провести исследования прежде всего по проблеме совершенствования психологического сопровождения комбатантов, а с их учетом обосновать научную модель и экспериментально апробировать психотехнологию мониторинга безопасности личности и субъективного благополучия среди сотрудников силовых структур, участвовавших в СВО, и личного состава правоохранительных органов, выезжавшего в служебные командировки в республики и области Украины, присоединенные к России.

Методолого-концептуальные ориентиры востребуемой научной работы по совершенствованию психологического сопровождения комбатантов, на наш взгляд, могут базироваться на позиции ряда ученых. Прежде всего следует учесть выводы профессора Леонида Александровича Китаева-Смыка, побывавшего в зоне боев на первой и второй чеченских войнах, а в итоге в книге «Стресс войны. Фронтовые записки врача-психолога» (2001) раскрывшего особенности развития трёх рангов боевого стресса у военнослужащих, причем со спецификой у лиц, активно или пассивно реагирующих на него [5]. В последующем предрасположенность сотрудников силовых структур и правоохранительных органов к психотраматизации или к повышению жизнестойкости в экстремальных условиях в зависимости от особенностей их личности многопланово исследовалась психологами (П.Н. Казберов, 2006; Д.Ю. Кузнецов, 2011; Н.Е. Харламенкова, 2015; А.Г. Караяни, Э.П. Утлик, 2018; Е.О. Ермолова, С.С. Бурлакова, 2020; М.Ш. Магомед-Эминов, 2021 и др.), а также учеными из смежных наук (Л.В. Смирнова, 2003; С.В. Литвинцев, Е.В. Снедков, A.M. Резник, 2005; М.Ю. Наров, 2007; Е.Г. Ичитовкина, 2011; В.М. Звонников, 2019; А.Г. Васюк, 2021 и др.). Сегодня необходимо комплексное изучение у комбатантов связи психотравматизации личности с переживаниями безопасности и субъективного благополучия, в том числе с учетом особенностей и времени их нахождения в экстремальных условиях, отношения к ним в социуме как участникам войны.

На значимость учета в модели мониторинга времени нахождения личного состава в экстремальных условиях указывают данные докторской диссертации психиатра Е.В. Снедкова, раскрывающие динамику психотравматизации военнослужащих в ходе войны в Афганистане. Им установлено, что «стойкая социально-психологическая дизадаптация» обнаруживается у 61,1% лиц, находившихся на войне более 7 месяцев, а в период спустя год уже у 83,3%. При этом тяжесть психических деструкций обусловлена как продолжительностью пребывания в условиях театра военных действий и интенсивностью стрессогенного воздействия, так и конституциональными и личностными особенностями личного состава [13, с. 6].

В уточнение данных диссертации Е.В. Снедкова, касающихся влияния стрессогенных условий, сошлюсь на результаты своего исследования. Мне, как офицеру МВД СССР, пришлось в 1990-м году в течениие почти четырех месяцев вместе с курсантами участвовать в миротворческой операции в Нагорном Карабахе, причем сразу после «сумгаитской резни». Являясь заместителем командира батальона по воспитательной работе, в тех условиях постарался оставаться и психологом, т.е. вести дневник наблюдений по подчиненным и проводить психодиагностику. Обнаружил, что после 40 суток у личного состава возросла астенизация. Она вела к деструкциям в поведении и к ухудшению социально-психологического климата в подразделениях. Учитывая данное обстоятельство, с согласия комбата экспериментально начал апробацию на одной из 2-х рот сразу двух программ: аутогенной тренировки (цель — релаксация личного состава после прибытия с двухсуточной службы на базу батальона) и эмоционально-волевой тренировки (цель — мобилизация при заступлении на службу на блок-постах). Психотехнической основой программ выступили аудиослайдовые комплекты, которые были созданы в рамках инициативной НИР кафедры психологии и педагогики Рязанской высшей школы МВД СССР. Отмечу, что с запуском указанных программ осуществлялась психодиагностика, велось отслеживание разноплановых изменений в поведении среди курсантов экспериментальной роты, причем их сравнение с особенностями по контрольной роте.

На основе эксперимента, проведенного в течение двух месяцев, было установлено, что программы обеспечивали поддержание стенических переживаний и способствовали конструктивности поведения личного состава экспериментальной роты. Об этом свидетельствовали как данные психодиагностики, так и результаты посещений-проверок руководством батальона данной роты как в дневное, так и в ночное время. В то же время по личному составу контрольной роты зафиксирован рост замечаний по служебной дисциплине и по несению режимно-пропускной службы на блок-постах (особенно при контроле в ночное время). Дополнительно замечу, что в воспитательной работе в обеих ротах акценты были едины: оперативное информирование об обстановке в Закавказье, обсуждение групповой и персональной успешности службы, постоянное раскрытие нюансов по истории, ментальности и возможностям диалогичности во взаимодействии с гражданами разных национальностей на контролируемой территории.

В целом, по проведенному тогда эксперименту зафиксировано, что для преодоления кумуляции у личного состава стресса, накапливаемого при выполнении служебно-боевых задач, необходимо сочетание воздействий релаксационного и мобилизационного характера, чтобы шло оптимальное задействование потенциала личности, причем одновременно в аспекте мотивационного, когнитивного, эмоционального и волевого ресурсов.

О содержании и результатах эксперимента во время несения военно-миротворческой службы офицеров и курсантов Рязанской высшей школы МВД СССР в Нагорном Карабахе изложил в статье, вышедшей в сборнике научных трудов в Минске [10]. Каково же было мое удивление, когда через 11 лет меня в Москве (в то время я был уже начальником кафедры психологии, педагогики и организации работы с кадрами Академии управления МВД России) разыскал профессор Владимир Иванович Лебедев. Напомню, что это знаковый ученый для развития экстремальной психологии. Он в 1960–1971 годах возглавлял службу медико-психологической подготовки космонавтов, защитил, будучи кандидатом меднаук, в 1984 г. докторскую диссертацию по психологии на тему «Особенности психической деятельности в измененных условиях существования». Он первым начал читать в МГУ авторский спецкурс «Личность в экстремальных условиях» (учебное пособие с аналогичным названием им было издано массовым тиражом в 1989 г.).

Профессора В.И. Лебедева при встрече интересовали, во-первых, факт выявления роста астенизации и проявлений деструкций у правоохранителей после 40-дневного нахождения в условиях военизированной службы в этнически сложном регионе, а во-вторых, особенности использованных авторских психотехнических средств воздействия. Научный интерес ученого по первому вопросу был связан с тем, что им резкий рост астенизации после такого же срока нахождения в стрессогенных условиях зафиксирован у подводников в долгосрочном плавании, а также у космонавтов и полярников в условиях изоляции. По мнению профессора В.И. Лебедева, полноценное научное доказательство данного явления позволит психологам грамотно ставить вопрос о нормативности срока пребывания специалистов в условиях интенсивного стресса. Интерес же к психотехнической стороне нашего эксперимента обусловливался тем, что специалистами из ИМБП РАН доказано, что «использование комплекса методов коррекции предикторов травматического стресса непосредственно в боевых условиях обеспечивает их максимальную эффективность по сравнению с их отсроченным использованием» [3, с. 12].

К настоящему времени как отечественными, так и зарубежными учеными убедительно доказано, что психотравматизацию среди личного состава силовых структур в условиях войны надо целенаправленно профилактировать, причем ориентируясь на то, что психотравма — это всегда «индивидуальная реакция на событие трагическое или чрезвычайно значимое для личности, а поэтому и вызывает чрезмерное психическое напряжение и последующие негативные переживания, которые не могут быть преодолены самостоятельно и оказывают устойчивые изменения состояния и поведения» [6]. В превенции эскалации психотравматизации у сотрудников силовых структур и правоохранительных органов, побывавших в чрезвычайных ситуациях, необходимо также учитывать отношения со стороны руководства и коллег по службе, в семье и ближайшем окружении [7]. В современных условиях психотравматизация из-за того, что приходится быть на войне с этнически близкими людьми, по мнению профессора М.М. Решетникова, «будет иметь значительную специфику, т.к. запускаются качественно иные психологические механизмы, действие которых может растягиваться и на десятилетия» [12].

Выбор в качестве базовых мишеней в психологическом мониторинге конструктов «психологическая безопасность личности» и «субъективное благополучие» обусловлен выводами из проведенной психологами в последнее десятилетие значительной исследовательской работы, а также авторской разработкой разнопланового методического инструментария или адаптации зарубежного. Так, в Институте психологии РАН в лаборатории, возглавляемой профессором Н.Е. Харламенковой, в 2017 г. подготовлены сразу две монографии, посвященные проблематике психологической безопасности личности [14; 15]. Конструктивным следует признать подход к изучению взаимосвязи безопасности личности с профессиональным менталитетом и субъективным благополучием представителей опасных профессий, раскрытый в публикациях Ю.В. Бессоновой, ведущего научного сотрудника Института психологии РАН [1; 2]. Следует отметить актуальность выхода на комплексный подход к психологической безопасности личности, который содержится в монографии А.В. Молокоедова, И.М. Слободчикова, С.В. Франц [9], а также на важность обоснования субъектного прогнозирования практик безопасности в экстремальных ситуациях, осуществленного докторами психологических наук Т.М. Краснянской и Г.В. Тылец [8].

Анализ публикаций и диссертационных исследований по феномену субъективного благополучия свидетельствует, что его различные компоненты, во-первых, связаны с психологическим здоровьем (С.К. Нартова-Бочавер, А.А. Волочков, А.Б. Серых и др.), с самоактуализацией и жизнеспособностью личности (Г.Л. Пучкова, Е.А. Рыльская), процессами адаптации к стрессовым ситуациям (Е.Н. Панина, О.Ю. Зотова, Л.В. Карапетян и др.); во-вторых, существуют возможности их многопланового изучения, причем на основе валидного и надежного методического инструментария.

При изучении особенностей переживания субъективного благополучия у сотрудников силовых структур и правоохранительных органов, на наш взгляд, надо обратить особое внимание на усилившиеся на них в последнее время массированные информационно-психологические воздействия через СМИ и социальные сети в Интернет. Как отмечается А.Г. Караяни, осуществляемые целевые негативные информационно-психологические воздействия на силовиков и правоохранителей сказываются на психическом состоянии и уровне профессиональной активности [4]. При этом сегодня у части личного состава имеется и обеспокоенность за судьбы своих близких, т.к. в случаях участия в специальной военной операции на Украине или выезда в служебную командировку в присоединенные территории к России в созданный украинский сайт «Миротворец» вносятся их домашние адреса.

В психодиагностическую составляющую мониторинга представляется важным включить расширенный перечень методик изучения личностных деликторов и, в частности, по таким важным компонентам психологического потенциала, как жизнестойкость, толерантность к неопределенности и оптимизм. Целесообразным будет и отслеживание у комбатантов изменений по таким интегративным образованиям личности, как служебная лояльность и субъективная витальность, для изучения которых авторские методики разработаны в рамках докторских диссертаций юридическими психологами С.В. Горностаевым (2021) и Т.В. Мальцевой (2022).

Практически реализовывать мониторинг по оцениванию субъективного благополучия и психологической безопасности личности сотрудников силовых структур и правоохранительных органов представляется целесообразным в рамках периодического их «вывода из зоны войны», а в дальнейшем при ежегодно проводимых диспансеризациях личного состава.

В заключение отмечу, что проблема, затронутая в статье, относится к ключевым научным направлениям, разрабатываемым на факультете «Экстремальная психология» МГППУ [11]. Поэтому приглашаем к активному сотрудничеству всех заинтересованных ученых и практиков.

Список литературы:

1. Бессонова Ю.В., Броневицкий Г.Г. Психологическое благополучие у представителей опасных профессий // Психологические исследования личности: история, современное состояние, перспективы / Отв. ред. М.И. Воловикова, А.Л. Журавлев, Н.Е. Харламенкова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2016. С. 327-351.
2. Бессонова Ю.В., Обознов А.А. Профессиональный менталитет и безопасность профессиональной деятельности // Современное состояние и перспективы развития психологии труда и организационной психологии / Отв. ред. А.Н. Занковский, А.Л. Журавлев. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2018. С. 233-250.
3. Боевой стресс и постстрессовая адаптация участников боевых действий. Сборник научных трудов. М., 2003. 130 с.
4. Караяни А.Г., Караяни Ю.М. Методы негативного информационно-психологического воздействия на правоохранителей в ходе протестных акций в зарубежных странах // Российский девиантологический журнал. 2021. № 1. С. 70-83.
5. Китаев-Смык Л.А. Стресс войны. Фронтовые записки врача-психолога. М., 2001. 80 с.
6. Клиническая психология. Энциклопедический словарь / под ред. Н.Д. Твороговой. 2-е изд., доп. и перераб. М.: Практическая медицина, 2016. 608 с.
7. Крамник М.Е. Социально-психологическая адаптация комбатантов к условиям гражданской жизни: Автореф. дис. … канд. психол. наук. М., 2004 22 с.
8. Краснянская Т.М., Субъектное прогнозирование практик безопасности в экстремальных ситуациях // Профессиональное образование в современном мире. 2021. Т. 11. № 3. С. 102-111.
9. Молокоедов А.В., Слободчиков И.М, Франц С.В. Психологическая безопасность личности: основы комплексного анализа. М.: Левъ, 2017. 176 с.
10. Поздняков В.М. Овладение будущими специалистами ИТУ методикой аутогенной тренировки как средством психопрофилактики стресса в предстоящей службе // Психолого-педагогическая наука и актуальные проблемы борьбы с преступностью. Материалы Всесоюзной конференции. Мн.: МВШ МВД, 1991. С. 137-142.

Источник: Поздняков В.М. Проблема психологического мониторинга безопасности личности и субъективного благополучия у сотрудников силовых структур и правоохранительных органов // Профессионализм и безопасность: состояние и перспективы востребованности достижений психологии: Материалы Международной научно-практической конференции / Под ред. В.М. Позднякова, В.Е. Петрова. М.: Изд-во МГППУ, 2023. С. 6–13.