Образ жизни и качество жизни как факторы субъективной самоорганизации в условиях цивилизационного кризиса

В условиях современного мирового цивилизационного кризиса бытие, самоорганизация как в масштабах народа, больших этнокультурных сообществ, так и малых сообществ, разнотипных групп, отдельных людей имеет исторически и локально территориальные особенности. Поскольку отдельный человек включен в разномасштабные сообщества, в рамках семьи, профессиональных групп, культурно-духовных, конфессиональных и других объединений, то он неизбежно осуществляет многофакторное самоопределение относительно определенных фиксируемых им условий и норм. С другой стороны, в общении с близкими и дальними партнерами, в преодолении возникающих недоразумений и конфликтов создаются стереотипы, фиксированные и обязывающие к выполнению нормы как результаты прошлых согласований, установлений, в том числе созданных далекими предками.

Тем самым, человек неизбежно опознает и вынужден осваивать стереотипы поведения и самоорганизации, обычаи, образы бытия, чтобы вписаться в реальную ткань общества, а также для учета и обоснования изменений в стереотипах, обычаев, образов жизни. Это ведет к модификациям и в организации воспитательного процесса и механизма в целом, изменениям условий формирования типизированного сознания, самосознания, мотивации, самоопределения, самоорганизации и участия в групповой самоорганизации, в участии в делах общества. От качества изменений в создании условий для совместной и индивидуальной самоорганизации в сетевых и иерархических механизмах общества, страны, сообщества стран зависит и качество цивилизационного бытия, участия в межцивилизационных отношениях, включая сотрудничество и конфликты, противостояния, войны.

Многочисленные конфликты и войны выражают кризисное состояние глобального цивилизационного сообщества и демонстрируют динамику потрясений разного масштаба. Сами ситуации в разных местах земного пространства имеют различную степень дестабилизации, от временного благополучия до катастрофических размеров. Тем более что политические лидеры, элита стран, население не только реагируют на локальные сюжеты, но и соучаствуют в порождении отрицательной динамики и приходе к наблюдаемым признакам кризисности. В реализации стратегических намерений и программ выделяются «агрессоры», инициирующие дестабилизацию, и «жертвы», борющиеся с внешней агрессией и внутренним отзвуком со стороны адептов агрессивных сил, в зависимости от внутреннего потенциала сопротивляемости. А этот потенциал тесно связан с потенциалом субъективности стран и народов.

Потенциал субъективности связан с особенностями психогенетического кода носителей, этнического массива, истории контактов с иными этносами и кровосмешения, организации общества, культурно-духовных устоев, обычаев, стереотипов, представленных в сложившейся практике, зависит от специфики воспитательного механизма и образовательной сферы, от уровня заимствований других стереотипов, оснований, стандартов образа жизни и т.п. Для более конкретного анализа потенциала образа жизни, уровня самоопределения, принятого в этносе, народе, и эмпирического материала типового поведения требуется не только тщательная рефлексия и полнота работы с материалом, но и качество применяемых в рефлексии и всех формах аналитики понятийных средств, уровень развитости языкового механизма, наличие специалистов, адекватно подготовленных к применению таких средств. В середине 50-х годов ХХ века привычная логика и философия в качестве особых средств неслучайной аналитики пополнилась методологическими разработками, придавшими реальным образцам организации мышления, прежде всего специфичным для стратегического мышления, технологическую оформленность [6; 21]. С точки зрения качества мышления и мыслительных продуктов выделились две логические формы, прототип которых в философии наименовался как «формальная» и «диалектическая» логики. Преимущество диалектической логики, которую Гегель называл «разумной», в отличии от «рассудочной», основания которой дал Аристотель, а реализацию преимущества показал Маркс в своем «Капитале», стимулировали попытки раскрыть существенные особенности, например, предпринятые Э.В. Ильенковым, А.А. Зиновьевым, и саму дискуссию о предмете логики. Именно острота дискуссий о сущности мышления и ее проявленности в логических формах привела к выделению группировки философов под руководством Г.П. Щедровицкого, создавшей сообщество методологов [21]. Появилась утонченная мыслетехника, помогающая рефлексивным усилиям, особенно в дискуссионной практике, во многом нейтрализуя дефекты древней софистики, приближая к более полной объективности мыслительных версий.

Судьбоносность вклада первичной методологии в версии «Московского методологического кружка» (ММК) позволила усовершенствовать и парадигматику специальных языков, характерных для гуманитарии. Но преимущества «разумного мышления» в рамках воззрений Гегеля оставались не раскрытыми. Лишь в 70-х годах нам удалось осуществить раскрытие, и диалектическая логика стала технологической опорой в высших формах мышления в рефлексивном пространстве [8; 9]. Принципиальную роль играло усовершенствование схемотехники с переходом от текстуальных схем к схематическим изображениям, практика создания и применения которых уже была в дискуссиях внутри ММК. Именно благодаря схемотехнике мы создали особый метод работы с текстами в осуществлении понимания самых сложных текстов и восприняли идею гегелевского метода на ином уровне, оформив в 1975 году в специфическом схематическом изображении сначала в отношении «акта мысли», типовой единице мышления, а затем в движении мысли по принципу систематического уточнения [1; 9]. Эти две схемы позволили раскрыть все зафиксированные операционные моменты в содержании теорий мышления. Был открыт путь к овладению всего мира мышления как социокультурного и культурного многообразия явлений мышления. Но основную роль эти средства играли в придании строгости движения познающей и оценивающей, проблематизирующей и депроблематизирующей мысли в рамках теоретических разработок и в пространстве дискутирования. Стало раскрыто соотношение возможностей применения и конкретных, и самых абстрактных понятий.

Одной из важнейших особенностей организации дискуссионной динамики в ММК является требование к автору сообщения предъявить основание утверждений и метод, которому он следует. Тем самым, соблюдается логическая форма соотнесения материала и средства мысли, субъекта и предиката, присущее суждению в логике Аристотеля [17]. Необходимость применения таких оснований стимулирует разработку понятийных инструментов и методов. Кроме того, при возникновении дискуссий, мыслительного противостояния возникает потребность в арбитрировании, использовании тех понятий, которые признаются противостоящими сторонами как «несомненные», и они сопоставляются с содержанием версий и их частными основаниями для выявления допустимости в рамках преодоления противопоставительности мнений [3; 5; 16; 18]. Тем самым, в ММК усиливалась акцентировка на учет культуры мышления и выращивание способностей к «неслучайному мышлению». Однако уровень доказательности при следовании рассудочным формам мышления, в том числе и при всех усложнениях, особенно при проблематизации версий, оставался недостаточным. Это особенно очевидно выявлялось при переходе к игровому моделированию процессов разработки и принятия решений стратегического уровня. Игромодельные формы постановки и решения проблем требуют переакцентировки в пользу разумных, по Гегелю, форм мышления. Такие формы мы стали применять после порождения логических принципов и технологических схем в рамках логики систематического уточнения как основы диалектической логики [9; 11]. Поскольку в сложной мыслительной практике ММК резко выявлялись требования к субъективным качествам методологов и иных участников дискуссий и игромоделирования, то мы ввели направление, подчиненное идее организации мыслительных проявлений и обретения неслучайных, культурно значимых способностей, оформив его в 1978 году как «Московский методолого-педагогический кружок» (ММПК). Для соответствия педагогической направленности мы осуществили «логизацию» понятийной парадигмы по критериям логики Гегеля, логики систематического уточнения [12]. Вместе с этим пришлось наращивать учет содержательно-онтологической базы парадигмы. Рефлексия опыта понимания и освоения введенной парадигмы привела к необходимости логизации психологической парадигмы, создания в 1986 году методологической версии категориального аппарата психологии, которая стала основой не только психологически ориентированной диагностики методологической практики, роста мыслительных способностей, общего культурно-мыслительного развития, но и создания учебных курсов, в том числе акмеологической направленности, устремленных к обеспечению достижения высших результатов в профессиональной деятельности и жизненной практике [2; 14].

Именно сочетание общеметодологической парадигмы и ее ответвлений в пользу акцентировки на стратегическое управление и мышление, на цивилизационную аналитику, на историческую аналитику и т.п. и собственно психологической парадигмы с переходом на социологическую и культурно-духовную парадигмы позволило обсуждать факторы и сущность образа жизни в разных типах сообществ, цивилизационных сред и обществ, в том числе и исторических сюжетах бытия. Кроме того, для организации рефлексии в игромоделировании с 1984 года эти средства использовались для сценического моделирования поведения различных персонажей, в том числе высших руководителей государства [5; 7]. Конечно, такие средства применялись в рефлексии динамики совершенствования и развития членов ММПК, особенно в сложнейших условиях игромодельных разработок, при проведении игромодельных трехнедельных (с 1988 года), а позднее (с 1993 года) двухнедельных «модулях», как и в иных масштабах моделирования. Мы фиксировали трудности процесса окультуривания, перехода от индивидуального самоопределения и самоорганизации к коллективному, к особенностям методологического самоопределения с преодолением прагматического, профессионального и просто жизненного самоопределения и привычного образа жизни, обретению новых мотивов, ценностей, стереотипов и даже мифов, помогающих проходить диалектические этапы качественных переходов, первого отрицания — отрыва от прежнего уровня и его инерции — и второго отрицания — отхода от сомнений и критического отношения в пользу новой уверенности и стабильности, новой инерциальности.

Бытие социума, основой которого выступает бытие отдельных людей, семей, родов, бытовых сообществ, регулируется иначе, чем бытие иных функциональных блоков страны. Первичную значимость имеют природные стороны психо-физического организма людей и ситуационность согласовательных процедур в сюжетах недоразумений, конфликтов на «бытовой почве». Вторично включаются социодинамические и социокультурные факторы и механизмы в совместном существовании. Благополучие в бытии отдельных людей обоих полов носит индивидуальный характер на уровне как жизнедеятельности, так и социодинамической и социокультурной динамики, включая воспроизводство семейной и родовой жизни, внося разнотипные особенности в стереотипы, обычаи, нормы совместного существования и реагирования на внешние природные и надприродные воздействия. Природные источники самоорганизации ведут к огромной зависимости от особенностей окружающей среды, местности, климатических и иных факторов Е типа. Поэтому внесение в такое бытие факторов надприродного характера, имеющих нормативную отчужденность в макросоциальном, деятельностном, культурном и духовном бытии предполагает необходимую осторожность, корректность, гибкость, продуманность, убедительность и достаточную доказанность.

Поскольку выживаемость, благополучность, надежность и возможность роста уровня благополучия первоначально зависит от индивидуальности склонностей и предпочтений в способах самоорганизации, рефлексивного потенциала участников и удержания, совершенствования стереотипов самоорганизации, индивидуальной и групповой, роста уровня мотивационных устоев и объема и качества складывающихся знаний, то динамика удовлетворенности в своем существовании также «индивидуализирована» и во многом динамична, непредсказуема. Сам образ жизни, как момент воспроизводимости динамической формы самоорганизации, складывается в различных местах, этнических сообществах в разное время и в условиях с различной его содержательностью. Общество должно не только учитывать естественный ход и динамику образцов образа бытия, но и способствовать этому, помогать в логике совершенствования с огромной корректностью и гибкостью.

Когда ведется речь о качестве жизни, то имеется в виду обобщенная характеристика оценки образа жизни со стороны обобщенного жителя из некоторой популяции (сословия и т.п.), опирающегося на определенные стандарты качеств предметов потребления как естественного типа, так и в рамках социо-культурно-духовного типа, потребление и способы потребления которых он считает необходимо воспроизводимым. Список и качественная характеристика предметов потребления и услуг выделяются в опыте рефлексивного оценивания потребления и согласования в однородной, по особенностям притязаний, среде потребляющих. Содержание стандартов носит как естественную основу свойств предметов и услуг, так и субъективные трансформации (определенной «мифологии» о них), зависимой от характера отношения к реальности общественного бытия. Само отношение определяется особенностями цивилизационной динамики и состояний в том или ином обществе, местом сообщества в нем.

Если образ жизни имеет «естественную» форму становления и инерциальности, то качество жизни испытывает существенное воздействие активной и склонной лидерству части жителей, оснащенных высокими воззрениями и ценностными конструкциями, имеющих доступ и возможность организованного влияния в социальных, профессиональных, аналитических, идеологических, политических организациях, в выработке качественных стандартов и соответствующих мифов, в разработке и принятии, реализации решений стратегической значимости. Тем самым, качество жизни имеет по содержанию свои объективную и субъективную составляющие. Можно использовать различение стихийного, природного, «естественного» и организованного, нормативно значимого, «искусственного» типов бытия, то отличие от образа жизни, в содержании которого соотносятся Е и ЕИ моменты, в качестве жизни соотносятся ЕИ и ИЕ моменты, в зависимости от степени влияния объективных и организационно-нормативных моментов, порождаемых в научной, философской, религиозной и т.п. рефлексиях факторов неслучайности в порождении содержания. «Абсолютные» моменты, преодолевающие случайность субъективного оценивания и конструирования, лежат в плоскости зависимости от логических, онтологических, методологических факторов рефлексии. При постановке и решении стратегических задач и проблем в государственном и цивилизационном управлении принимаются в расчет и в процедуры мышления обе стороны факторного обеспечения: «естественный» (Е-тип и его модификации) и «искусственный» (И-тип и его модификации). При этом учитывается само мнение народа, его потребности и притязания в конкретный момент исторического движения и результаты мыслительно-мотивационного конструирования культурно-духовно ориентированной элиты. При этом учитывается различие «мнения масс», «актива масс», «лидеров» в массивах сообществ, «вождей», то есть лидеров в целостностях организационно-управленческих иерархий. Именно вожди, в вариантах формальных и неформальных (партийных) иерархий, максимально несут ответственность за придание решениям высшей неслучайности, и поэтому функционально предполагается владение ими культуры мышления и рефлексивной культуры в целом, устремленность к духовному уровню своей субъективности. Однако, соприкасаясь и овладевая культурными и духовными механизмами в самоорганизации, сами «вожди» и наиболее ответственные лидеры вовлекаются в зависимость от онтологического и цивилизационного самоопределения, от выбора типа акцентировок в содержании исходных оснований либо в пользу «сущности», идеи «порядка», либо в пользу «прагматики и случайности» идеи «хаоса», либо в пользу «разумного», «гармонического» сочетания противоположностей. Этим предопределяется типология цивилизационных механизмов общественного бытия. Уровень сложности в типологии может быть более высоким.

Тем самым, рассмотрение реальной динамики изменений содержания образа жизни и качества жизни в том или ином обществе, стране, цивилизации с неизбежностью предполагает указанные моменты аналитических расчетов, от качества которых зависит реалистичность результатов или их иллюзорность и неумеренная мифологичность.

В условиях цивилизационных изменений, кризисов смена образа жизни и качества жизни интенсифицируется, насыщается дестабилизацией, субъективной тревожностью для тех, кто реагирует на вынужденные изменения, или радостью и вдохновением организаторов изменений [20]. Это создает условия для созидания противоречий, противопоставлений, конфликтов по критериям принадлежности тем или иным противостоящим типам цивлизационности, мере принципиальности цивилизационного самоопределения, а также применения соответствующих установкам и пристрастиям психотехнических технологий [13]. Поскольку в современном обществе огромную роль играют СМИ, то в условиях противостояний они помогают реализовывать стратегии своим воздействием на подсознание, сознание, самосознание, самоопределение как благородным, так и антиблагородным, спекулятивным стратегиям. Они создают подчиненные противоположным ценностям мифы как особые субъективные средства борьбы [15]. Наличие многих конкурирующих версий происходящего ставит людей в ситуации неопределенности, затруднений в выборе версии, способствующих внутренней дестабилизации и порождению болезненных состояний. Поэтому в таких сюжетах бытия особую значимость приобретает культура рефлексивного мышления, вносящая момент неслучайности анализа, критического разбора материала внешних сюжетов и мнений. Именно опыт методологической работы в условиях жестких дискуссий и в условиях игромоделирования, опирающийся на высокий уровень критериально обеспеченной рефлексии, становится ориентирующим эталоном преодоления случайности мыслительного реагирования на проблемные ситуации и выработки оптимального поведения. Принципиальную помощь оказывает именно «метод работы с текстами», в которых выражается содержание ситуаций, о котором мы говорили выше. Для интересов массового реагирования с положительным убедительным и доказуемым результатом, нейтрализации массовых заблуждений и перехода к следованию реально положительных проектов выступает общая методологизация образования и воспитательных методов в их технологической выраженности. Соответствующая концепция непрерывного образования создана нами первоначально в 90-х годах, а затем оформлена в 2021 году [19].

Использованная литература

1. Анисимов О.С. Схематизированное изображение как средство организации познавательной активности в работе с учебными и научными текстами // Новые исследования в психологии. 1980. №1.
2. Анисимов О.С. Методологическая версия категориального аппарата психологии. В. Новгород, 1989.
3. Анисимов О.С. Мыслительные технологии в учебной коммуникации. М., 1996.
4. Анисимов О.С. Метод работы с текстами и интеллектуальное развитие. М., 2001.
5. Анисимов О.С. Культура принятия решений: диалоговые модели. Т. 1-2. М., 2002.
6. Анисимов О.С. Методология на рубеже веков (к 50-летию ММК). М., 2004.
7. Анисимов О.С. Стратегический портрет лидера России. М., 2004.
8. Анисимов О.С. Схемы и схематизация: путь в культуру мышления. Т. 1-2. М., 2007.
9. Анисимов О.С. Методологическая парадигма (опыт ММПК). М., 2007.
10. Анисимов О.С. «Здравый разум» и «парадигма разумного мышления» (Россия ХХ век) // Мышление стратега: модельные сюжеты. Вып. 36. М., 2014.
11. Анисимов О.С. Логика Гегеля в контексте трех уровней мыслительных технологических укладов // Мышление стратега: модельные сюжеты. Вып. 44. М., 2016.
12. Анисимов О.С. Идея логики и мыслетехника // Мышление стратега: модельные сюжеты. Вып. 46. М., 2017.
13. Анисимов О.С. Идея психотехники и мыслетехника // Мышление стратега: модельные сюжеты. Вып. 48. М., 2017.
14. Анисимов О.С. Психология ( теоретические основы). М. - В. Новгород, 2019.
15. Анисимов О.С. Мифы и будущее человечества. Учебное пособие. М., 2020.
16. Анисимов О.С. Качество мышления и парадигма ММПК // Мышление стратега:модельные сюжеты. Вып. 62. Т. 1-2. М., 2021.
17. Аристотель. Сочинения: В 4 томах. Т. 2. М., 1978.
18. Емельянов А.Л., Смирнов А.А., Никитин С.В., Федоров А.А. Коммуникация для аналитиков. В. Новгород, 2015.
19. Концепция непрерывного образования в методологическом подходе. М., 2021.
20. Цивилизационная аналитика: понятийная парадигма. М., 2017.
21. Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., 1995.