Реальное реалити, или Что такое «ГОЛОД»?

Андрей Владимирович Курпатов — заведующий Санкт-Петербургским Городским психотерапевтическим центром, врач-психотерапевт кризисного отделения Клиники неврозов им. академика И.П. Павлова, член Балтийской педагогической академии, автор книг «Психософия: методология, развитие личности и психотерапия», «Самоучитель по философии и психологии», «Психические расстройства в практике врача общего профиля», «Депрессия: от реакции до болезни», «Счастлив по собственному желанию», «Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности», «С неврозом по жизни», «Самые дорогие иллюзии» и др.

После нашумевшего «За стеклом» складывалось ощущение, что реалити-шоу — это программа для вуайеристов, для любителей подглядывать в замочную скважину. Россиянам свойственна ложная стыдливость, никто из нас никогда не признается в своих «тайных пороках», а поэтому большинство «уважающих себя граждан» смотрели это реалити с одной единственной целью — желая своими глазами удостовериться «как пало, опустилось и развратилось телевидение».

Надо отдать должное создателям «застеколья», они очень талантливо украли формат настоящего «Большого Брата», и с учетом весьма-весьма слабых возможностей российского телевидения даже достаточно качественно его реализовали. Другое дело — социальный резонанс. Сами зрители этого шоу своим отношением к нему превратили эту, в сущности, сугубо психологическую программу в порнофильм. Как любил говаривать Алексей Алексеевич Ухтомский: «Наш мир таков, каковы наши доминанты!» Ну что ж, значит такая у нас психологическая культура...

Во всем мире формат «реалити-шоу» — это социально-психологическая программа. Она о людях, о поведении людей, о том, что такое личность человека и как она проявляется в экстремальных обстоятельствах. Создатели реалити-шоу, по сути, создают ситуацию реактивного заострения личностных черт. И зритель видит на экране своего телевизора не участника шоу, не героя программы, а самого себя — свои слабости, свои недостатки и, если повезет, свои плюсы и достоинства. Но самое главное — реалити рассказывает человеку о том, как все непросто и в нем самом, и в том мире, в котором он живет, в его социальном пространстве.

Я далек от мысли, что здесь срабатывают механизмы социального научения (возможно, лишь отчасти), реалити-шоу вряд ли чему-то серьезно учат. Но феномен своеобразного социального инсайта присутствует однозначно. И для нашей абсолютно безграмотной в вопросах психологической культуры стране, для россиян, у которых по множеству самых разных причин большие трудности с адекватной рефлексией, понятием личной ответственности, с уважением к «чужому», «другому» и т.д., и т.п., — это большое дело!

Нереальное реалити

Впрочем, есть два принципиально отличных друг от друга вида реалити-шоу. Один — самый распространенный за рубежом, другой — у нас. На Западе популярный вид реалити — это, если так можно выразиться, реальное реалити. Все шоу строится на реальных ситуациях, на реальных отношениях людей, на хорошо нам, как психологам, известной групповой динамике.

Конечно, герои этих реальных реалити находятся в особенных условиях: днем и ночью их контролируют десятки камер, их держат в закрытых помещениях, они решают какую-то задачу (выигрывают приз!) и т.п. Понятно, что это ситуация стресса, не свойственная обыденной жизни. Но в остальном — все настоящее, т.е. отношения между людьми. И в этом, собственно, весь интерес. В культуре, где главное — это человек, это действительно интересно.

В культуре же, где человек — это пред-пред-предпоследняя буква алфавита, интересуются не отношениями между людьми, а тем, как эти люди справляются с обстоятельствами. То есть с тем, что валится на их головы благодаря буйной фантазии сценаристов-затейников. Это нереальные реалити. Возьмите «Фактор страха» — там вроде бы и есть какие-то отношения между героями, но они инсценированные и формальные. Возьмите «Гарем» или «Фабрику звезд» — там все прописано. В нереальном реалити весь сюжет строится на «подставах» или просто наигран, разыгран, срежиссирован — это как будет угодно.

Создатели таких шоу боятся, что их зритель заскучает, наблюдая, как Петя разговаривает с Димой, параллельно с этим ухаживает за Наташей, и все это время тихо ненавидит Свету, которая на прошлой неделе сказала ему, что он «не мужик». Поэтому, чтобы заветный рейтинг не упал, а зритель не переключился на другую кнопку, перед Петей без конца появляются всякие подставные люди (актеры), которые морочат ему голову. А Свете и Диме, например, приходится забираться на какую-нибудь высоту или плыть на какую-нибудь глубину и в продолжении всего этого времени мучиться вопросом «Что я тут делаю?!».

Кроме того, в нереальных реалити у участников шоу нет даже иллюзии естественной жизни — они знают: сейчас я в кадре, сейчас не в кадре. В «Последнем герое», например, за ними ходят съемочные группы по двадцать человек каждая. Их держат под прицелом камер, выставляют на них свет, тянут к ним микрофоны на штативах, меняют в их присутствии кассеты, уходят на перекур с обедом и т.д.

А поэтому человек четко знает — то, что он говорит в данный момент, может пойти в эфир. Но вот он спрятался от съемочной группы, поскольку та выбрала себе в этот момент другую жертву, и может расслабиться, побыть сам собой. Этого мы не увидим. Реальные люди становятся актерами, а программа превращается в спектакль с репрезентаций его героями тех образов, которые кажутся им наиболее успешными.

Это, конечно, может быть интересно, но это не реалити.

«Голод» — новый формат!

На телевидении есть понятие «формата». Строго говоря, это инструкция по изготовлению конкретной телевизионной программы. Форматы в мире покупаются и продаются, поэтому, оказавшись в какой-нибудь Южной Корее или Бразилии, вы можете увидеть местные «Поле чудес» или «Как стать миллионером». Лица людей и язык, на котором они говорят, у этих программ будут отличаться, но все остальное — от дизайна студии до музыки в отбивках — будет тем же. Это формат.

Есть форматы и для реалити-шоу. Например, «Большой брат», «Последний герой», «Фактор страха» и т.п. Создать новый формат — это большое искусство, которым российское телевидение почти не владеет (приятное исключение «Что? Где? Когда?» и несколько других программ). Вот почему появление в недрах российского телевизионного мира нового формата — это событие.

«Голод» стал таким событием, а само это событие стало возможным благодаря смелости руководителей канала ТНТ — прежде всего, его нового гендиректора Романа Петренко. Нужно было идти на риск, и это было сделано. Далее, как говорится, дело за малым... Алиса Танская и Маша Шейкевич придумали идею реалити-шоу и воплотили ее под непосредственным руководством Дмитрия Троицкого. Все риски оправдались.

Идея «Голода» проста, как все гениальное. Может ли человек прокормить себя, оказавшись без средств к существованию в чужой для него стране? Эксперимент над современной цивилизацией и над современным человеком. Плюс большой социальный подтекст, который, к сожалению, не был толком озвучен. Приз — это пожизненная «зарплата», 1000 долларов в месяц на всю жизнь.

Волей-неволей думаешь о том, что выигравший мужчина выигрывает меньше, чем выигрывающая женщина (ведь это Россия, женщины у нас живут в среднем на 12 лет дольше). И что такое зарплата в 1000 долларов — много это или мало для нашего отечества? И нет ли в этом выигрыше заветной мечты каждого второго современного молодого россиянина — получать деньги и ничего не делать? И вот еще что: будут ли наши герои попрошайничать, попытаются ли торговать телом? Или же, напротив, решат работать — хоть кем и хоть за какие деньги, но именно работать?

Плюс, конечно, нельзя не упомянуть о самом голоде. Это сильный действующий фактор формата — «базовая потребность», как мы знаем. Большая интрига и большой скандал: «Телевизионщики морят людей голодом!» Но для психолога (особенно если он, как и я, в частности, занимается вопросами коррекции пищевого поведения) в этом интересно другое, особенно если знаешь две подробности...

Во-первых, участники проходили строжайшую медкомиссию, так что в голоде риска для здоровья у них не было никакого. А во-вторых, их кормили в течение всего шоу. Только об этом не знали даже сами участники. Выпивая утром и вечером бутылочку с белой смесью, они и не догадывались, что получают все необходимые им питательные вещества, витамины и микроэлементы.

Идея голода, как оказывается, сильнее голода (и именно об этом нужно помнить, когда ты занимаешься коррекцией пищевого поведения). В сущности, сытые люди, верящие в то, что они голодны, готовы были убиться ради батончика «Сникерса» и мчались в славный город Берлин, чтобы заработать на ненужный им в целом «хавчик». Так что обвинения создателей проекта в жестокости, мягко говоря, преувеличены, а вот наши собственные инстинкты, как показал этот эксперимент, нуждаются в некотором упорядочивании. И не только пищевые...

Так что идея шоу — блестящая во всех отношениях. Сильное психологическое и потенциально социально-резонансное реалити-шоу! Плюс добавьте ко всем штукам особенную систему выбывания участников (когда это зависит не только от тех, кто сидит с тобой в «доме», но и от зрителей), и вы получаете по-настоящему новый формат. О покупке которого у российской телекомпании мечтают западные телевизионные монстры. Нонсенс!

Реальное реалити

Как сделать реальное реалити, чтобы это было действительно интересно? Это вопрос вопросов! Впрочем, причина сложившегося качества проста и лежит на поверхности — это или отсутствие профессиональных психологических кадров на телевидении, или полное недоверие к ним со стороны психологически неграмотных телевизионщиков, или и то, и другое вместе.

В принципе, в реалити-шоу можно взять и первого «попавшегося» человека, если, конечно, он отвечает набору требований, которые предъявляют к игроку продюсеры проекта. У каждого реалити-шоу своя специфика, и именно это определяет в первую очередь принципы отбора участников.

Поэтому мне, как психологу и психотерапевту, пришлось иметь дело не с массой людей, а с массой уже отобранных людей. Насколько я знаю, на начальном этапе отбора учитывались возраст, внешние данные потенциальных участников, их оригинальность, креативность, желание участвовать в проекте и прочие вещи.

С другой стороны, первый «попавшийся» человек не подойдет для реалити-шоу, даже если он отвечает набору требований продюсерского коллектива. Почему? Потому что любое реальное реалити — это, прежде всего, психологическая игра. Если вы наберете в проект людей, личностные особенности которых подходят друг к другу, как пазлы одной картинки, то игры не получится. В группе не будет необходимых внутренних пружин, сил взаимного притяжения и отталкивания, без которых немыслима — в психологии «групповая динамика», а на телевидении — штука под названием «то, что делает шоу».

Проще говоря, на этапе психологического отбора стояла задача выбрать даже не конкретных людей, а определенную конфигурацию психологических типов. В результате должна была получиться команда, участники которой не могут не взаимодействовать друг с другом так, чтобы на это было интересно смотреть. Были необходимы люди, которые способны своими собственными отношениями друг с другом играть в «доме».

Повторюсь, в реалити-шоу можно набрать и кого угодно, но в этом случае зритель будет смотреть не на отношения участников игры, не на их собственную «работу в кадре», а на заготовки, которые предлагает сценарист, придумывающий для этой братии новые и новые задания, игры, подвохи и т.п.

К сожалению, психологическая конфигурация участников могла быть еще более интересной, если бы по разным причинам — личным, профессиональным и физическим (отвод по медицинским показаниям) — на последнем этапе не отсеялись еще четыре претендента. По крайней мере, двое из них вполне бы могли усилить психологическую конфигурацию в «доме».

Впрочем, это уже во мне говорит неуемная страсть к улучшению хорошего. Как говорил в таких случаях Сальвадор Дали: «Не бойтесь стремиться к совершенству, вы его все равно никогда не достигнете». В любом случае, «неважных» участников не было, и зрители смотрели за живой психологией, психологией в действии, что для российского телевидения — особенная редкость.

Победитель и идеальный игрок

Журналисты, с которыми мне приходилось обсуждать собственную работу на проекте «Голод», часто спрашивали: «Как Вы представляете себе идеального игрока?» На этот вопрос ответить трудно, поскольку нет такого понятия — «идеальный игрок». Идеальный игрок в теннис — это чемпион мира по теннису, а идеальный хоккеист — это хоккеист, забивший наибольшее количество голов за сезон, но представить себе чемпиона мира по участию в реалити-шоу достаточно сложно.

Впрочем, есть, конечно, один нюанс, который, в каком-то смысле, делал игроков или более, или менее подходящими для проекта «Голод». Перед ребятами, попавшими в проект, стояли две пары взаимоисключающих заданий.

Во-первых, они все, с одной стороны, были командой, которая должна была совместно добывать себе пропитание (в этом смысле, они были «в одной лодке»), с другой стороны, каждый из них являлся конкурентом друг для друга (каждый из них претендовал на получение приза — «сам за себя»). Иными словами, участник должен был сочетать в себе как высокие общечеловеческие качества, так и качества лидера, борца.

Во-вторых, участники проекта были поставлены в условия игры на камеру и, одновременно с этим, игры на свою группу. Если игрок игнорировал бы мнение группы и ее отношение к себе, не занимался бы налаживанием отношений, то сама группа быстро бы его выбросила. С другой стороны, если бы игрок не работал на телевизионную аудиторию, иногда в ущерб своей адаптации в группе, то его бы прокатили на телефонном голосовании. Сочетать в себе обе эти вещи: готовность к социальной адаптации в группе и готовность одновременно с этим работать «на камеру», — достаточно трудно.

Так что идеальным игроком для «Голода» можно было бы назвать того, кто был бы, с одной стороны, «хорошим человеком», с другой, «лидером и борцом», с третьей, «командным игроком», готовым к компромиссу и адаптации в группе, с четвертой — «звездой», способной привлечь на свою сторону зрителя. Финалисты программы, а в особенности ее победитель, сочетали в себе именно эти, почти несовместимые на самом деле, качества.

Поэтому должен признать, что победитель игры, по большому счету, был известен заранее — еще в процессе психологического отбора, при том что голосование (и в «доме», и в «студии» — SMS-голосование) было абсолютно честным и острым по накалу. Вообще говоря, организаторам шоу их детище не преподнесло никаких особенных неожиданностей, по крайней мере, на мой взгляд. И вместе, и по отдельности все участники проекта справились со своей «миссией».

Сейчас мне вспоминается обсуждение, которое состоялось у участников на одной из первых недель проекта. Кто-то задавался вопросом, кому какая роль предписана «сценарием». А потом, кажется, Настя Рубцова сказала: «По-моему, они хотят, чтобы мы играли самих себя». Чистая правда! И каждый из участников проекта справился с этой задачей наилучшим образом.

Это шоу о том, что такое человек, о том, что такое мы сами. Именно поэтому я и считаю подобные проекты необычайно важными. Кому-то, может быть, интересно просто подглядывать в замочную скважину, но мне думается, что суть проекта иная — она показывает человека человеку, а поэтому каждый — и по ту, и по эту сторону экрана — может, благодаря этой «игре», содействовать своему личностному росту, что, по определению, является огромной ценностью.

В конечном итоге, выиграл в шоу даже не Саша Константинов, получивший заветный приз. А истинным призом были и не деньги, и не слава-известность, которой обзавелись все участники (кто-то из них воспользовался этим бонусом, кто-то — нет). Шоу выиграли те из его участников, для которых это испытание стало школой — и жизненной, и человеческой, и психологической. Все они совершали поступки, зачастую даже героические, потому что победить своих «внутренних драконов» куда сложнее, чем реальных косматых ящеров. И если ребята воспользуются именно этим «призом», то им вряд ли придется беспокоиться о ежемесячной ренте. На счастливую жизнь они себе уже «заработали».