Позитивные психологические интервенции: технологии воспитания зрелости личности

Феномен «зрелости личности» рассматривается во множестве научных дисциплин, включающих психологию, педагогику, социологию, криминологию и множество других социальных наук. Как и во многих других случаях при изучении и описании широких фундаментальных конструкций, описывающих личность, в психологическом научном сообществе существует множество подходов к интерпретации личностной зрелости. Так, одной из распространенных и эмпирически верифицируемых конструкций социальной зрелости личности является конструкция, предложенная российским ученым А.А. Реаном. Артур Реан подчеркивает, что формирование исчерпывающей модели «зрелости личности» на сегодняшний день крайне затруднительно, однако выделяет четыре фундаментальных компонента: ответственность, терпимость, саморазвитие и позитивное мышление (Реан, 2017). При этом в рамках данной концепции подчеркивается, что компонент позитивное мышление, позитивное отношение к миру — является интегративным, охватывающим три предыдущих компонента (ответственность, терпимость и саморазвитие) и одновременно присутствующим в каждом из них. Также исследователь обращает внимание на важное различение терминов «зрелость» и «взрослость», поскольку на всех классических уровнях рассмотрения человека: индивидном, субъектно-деятельностном и личностном, — термины «зрелость» и «взрослость» не являются синонимичными, т.к. фактический возраст человека, профессиональный стаж и прочее не всегда имеет четкую взаимосвязь с уровнем его зрелости.

Данный подход отечественного исследователя тесно перекликается с концепциями «позитивной психологии» — одного из самых быстроразвивающихся направлений в мировой психологической науке (Леонтьев, 2012). «Позитивная психология» изучает позитивные аспекты психики, позитивный опыт, приобретаемый в процессе жизнедеятельности, и его влияние на процесс формирования личности, а также многие другие концепты, связанные с психологическим благополучием личности. Психологическое благополучие личности в той или иной степени затрагивается всеми классическими и современными направлениями психологической науки, в фокусе которых находятся проблемы личности. Позитивная психология, рассматривающая концепт психологического благополучия как ключевой в границах своего проблемного поля, представляет собой «систему координат», в рамках которой возможно повторное исследование и, что самое важное, сопоставление и развитие классических психологических концепций (Реан, Ставцев, Кузьмин, 2023). Категории ответственность, терпимость, саморазвитие и, конечно, позитивные эмоции занимают ключевые позиции во внутриличностной иерархии человека при изучении путей достижения высокого психологического благополучия личности. Данный факт позволяет говорить о том, что личностная зрелость подразумевает и психологическое благополучие, в том числе психологическую жизнестойкость — умение встречать сложности, стрессы и разноуровневые проблемы, неизбежно возникающие в процессе жизнедеятельности, при этом сохраняя и поддерживая свой уровень психологического благополучия.

Модель «Values In Action» («VIA») является одной из ключевых структурных составляющих позитивной психологии (Peterson, Seligman, 2004). Данная модель описывает 24 положительных личностных качества, присущих каждому человеку. Применение и развитие индивидом данных качеств способствует стимулированию психологического благополучия личности, а также выступает своеобразным превентивным механизмом, позволяющим легче переносить негативные жизненные обстоятельства. Оригинальная версия модели была представлена в 2004 г. в рамках труда К. Питерсона и М. Селигмана «Character Strength and Values» одновременно с измерительным инструментом в форме опросника «VIA – IS». Опросник «VIA – IS» неоднократно был переведен на различные языки и апробирован на широких выборках в различных социокультурных группах, например, в России (Ставцев, Реан, Кузьмин, 2021), США (Bachik, Carey, Craighead, 2021), Великобритании (Linley et al., 2007), Японии (Otake et al., 2005), Испании (Azañedo, Fernández-Abascal, Barraca, 2014), Хорватии (Brdar, Kashdan, 2010), странах Африки (Khumalo, Wissing, Temane, 2008), Индии (Singh, Choubisa, 2010) и других (Ruch et al., 2007). Результаты исследований, проведенных в различных социокультурных группах, согласуются между собой, выделяя значимую связь между 24 качествами личности и различными аспектами психологического благополучия личности, что подтверждает как структурный компонент самого существования данных качеств, так и мультикультурную составляющую модели «VIA». Сильные стороны личности, входящие в модель «VIA»: креативность (творческое мышление, оригинальность, изобретательность); любовь к учению; любопытство (любознательность); широта видения (мудрость); критическое мышление; храбрость (отвага); настойчивость (усердие, трудолюбие, стойкость); честность (искренность, целостность); энергичность (жажда жизни, энтузиазм, бодрость); любовь; доброта (великодушие, забота, сострадание); социальный (эмоциональный) интеллект; просоциальная активность; беспристрастность; лидерство; прощение (умение прощать); смирение; благоразумие (осторожность); самоконтроль (саморегуляция); умение ценить красоту и совершенство во всем; благодарность; оптимизм (надежда, ориентация на лучшее будущее); чувство юмора (игривость); духовность (вера, смысл жизни), — все данные качества обоснованы эмпирическими исследованиями поведения человека и имеют психометрические параметры для валидного научного изучения (Ставцев, Реан, Кузьмин, 2021; Peterson, Seligman, 2004).

Формирование личностных качеств неотъемлемо связано с процессом социализации личности (Мудрик, 2006). Именно в ходе процесса социализации возможно воздействие на личность с целью развития позитивных качеств, способствующих как психологическому благополучию, так и социальной зрелости личности. Процессом контролируемой социализации является воспитание (Мудрик, Никитская, 2021; Степанов, 2017). Таким образом, эффективный воспитательный процесс позволяет формировать в ребенке личностные качества, которые способствуют в дальнейшей жизни высокому психологическому благополучию, психологической жизнестойкости и, конечно, личностной зрелости.

Инструментами практического применения позитивной психологии являются позитивные психологические интервенции (ППИ). Позитивные психологические интервенции — это программы, методы психологического воздействия, комплекс тренингов и организованных групповых и индивидуальных активностей, направленных на культивирование положительных эмоций, социально-одобряемого позитивного поведения, а также оптимистичного-реалистичного когнитивного восприятия действительности (Реан, Ставцев, 2020; Реан, Ставцев, Егорова, 2021; Sin, Lyubomirsky, 2009). В рамках комплексного систематичного применения ППИ, безусловно, главнейшим социальным институтом, реализующим интервенции на практике, должны стать общеобразовательные учреждения как один из важнейших агентов социализации личности (Реан, Ставцев, Егорова, 2021). Позитивные психологические интервенции крайне разнообразны в своих формах и способах проведения, однако данное многообразие можно систематизировать в 3 группы: (1) отдельные упражнения или активности; (2) целостные курсы обучения, внедряемые в программу наравне с академическими дисциплинами; (3) глобальное переориентирование школьной среды, включающее все аспекты обучения, начиная от школьного климата, заканчивая способом преподавания академических дисциплин (Реан, Ставцев, 2020; Popovic, 2014).

Понимая механизм формирования личностной зрелости, а также имея методологическую основу в виде моделей, предложенных исследователями, с помощью практических инструментов — позитивных психологических интервенций возможно воздействие на личность с целью воспитания зрелости личности. Далее мы бы хотели подробнее рассмотреть уже упомянутые компоненты зрелости личности (ответственность, терпимость, саморазвитие и позитивное мышление) как ключевые точки для воздействия с помощью ППИ.

Ответственность

Подход к научному описанию ответственности в современной психологии восходит к концепции «локус контроля» Джулиана Роттера (Rotter, 1966), описывающей свойство личности индивида приписывать произошедшие с ним события внешним или внутренним факторам, и «каузальной атрибуции» Фрица Хайдера (Heider, 1944), развитой Бернардом Вайнером (Weiner, 2001). Нельзя не сказать, что концепция локуса контроля прямо связана с психологией каузальной атрибуции. Различение, введенное Роттером, собственно, и касается противопоставления внутренних и внешних причин в смысле подконтрольности результата действия субъекту. Хайдер выделил наряду с внутренними (личностными) и внешними (связанными с окружающим миром) возможностями еще один параметр атрибуции: временная стабильность и вариативность (нестабильность). С точки зрения внутреннего (личностного) аспекта, стабильность связывается со способностями, а вариативность — с мотивацией (желание, намерение, старание). С точки зрения внешнего аспекта (окружающий мир), стабильность связывается с трудностью задания (или, точнее, с его объективной сложностью), а вариативность — со случаем, удачей, везением (или неудачей, невезением). Вайнер объединил оба параметра — локализацию и временную стабильность — в четырехмерной модели причин (см. табл. 8.1).

Впоследствии к параметрам локализации (выходящим из локуса контроля) и временной стабильности Вайнер добавил параметр контролируемости (Weiner, 2001), обособляя данный параметр от локуса контроля Роттера, который сочетал в себе и локализацию, и контролируемость. Таким образом появилась восьмимерная модель причин успехов и неудач (см. табл. 8.2).

Важно упомянуть что в дальнейшем, основываясь на принципах локуса контроля и каузальной атрибуции, в позитивной психологии рассматриваются концепты оптимизм и пессимизм через параметры постоянства и универсальности (Hiroto, Seligman, 1975), при этом в подходе Селигмана параметры контролируемость и локализация были заменены параметром универсальность, что более подробно мы рассмотрим далее.

Таким образом, возвращаясь к классическим концепциям локуса контроля и каузальной атрибуции, в современной психологии личности широко распространена концепция двух типов ответственности.

Ответственность первого типа (интернальность личности) — это тот случай, когда личность считает ответственной за все происходящее с ней в жизни саму себя (в терминологии Дж. Роттера — интернальный (внутренняя локализация) локус контроля). «Я сам отвечаю за свои успехи и неудачи. От меня самого зависит моя жизнь и жизнь моей семьи. Я должен и могу это сделать», — вот жизненное кредо и постулаты такой личности.

Ответственность второго типа (экстернальность личности) — связана с ситуацией, когда человек склонен считать ответственным за все происходящее с ним в жизни либо других людей, либо внешние обстоятельства, ситуацию, случай (экстернальный (внешняя локализация) локус контроля). Ответственность и за неудачи, и за успехи возлагается на родителей, учителей, в будущем — на коллег, начальство, знакомых. В детстве квинтэссенцией такой ответственности со знаком минус может служить фраза «А это он первый начал». Легко заметить, что на обыденном языке, на языке житейских понятий второй тип ответственности обозначается не иначе как безответственность.

Формирование ответственности идет рука об руку с развитием автономности личности и обеспечением свободы принятия решений относительно самого себя. Развитие ответственности личности невозможно при блокировании развития и проявления автономности, а также свободы принятия решений. «Нельзя научить человека плавать, при этом опасаясь пустить его в воду». При этом в практической педагогической деятельности поощрение инициативности учеников, автономности в учебной деятельности, конечно, имеет место, но является скорее исключением, чем правилом. Такая поведенческая позиция взрослых, как показывают исследования (Реан, 2017), находит удобную и прочную опору в системе их социально-перцептивных стереотипов, в их представлениях об учащихся как о не способных в большинстве своем к проявлению автономности, самостоятельности в деятельности. Эмпирические исследования показывают к тому же, что дисциплинированность учащихся является для педагогов несравненно более ценимой добродетелью, чем самостоятельность личности.

При этом, также исследователь Артур Реан (Реан, 2017) рассмотрел каузальную атрибуцию с ситуативной точки зрения в подходе личности к описанию собственных успехов и неудач. Изучая интернальность (внутренний локус контроля, склонность человека приписывать ответственность за результаты своей деятельности собственным способностям и усилиям) и экстернальность (внешний локус контроля, склонность человека приписывать ответственность за результаты своей деятельности внешним факторам) во взаимосвязи с параметрами временной стабильности и контролируемости, Реан сформулировал модель «хороший интернальный контроль» (см. рис. 8.1). Дело в том, что параметр каузальной атрибуции — контролируемость — связан с ответственностью личности, и логично предположить, что социально зрелая личность должна стремиться к интернальности, а не к экстернальности, что, собственно, и доказано в целом ряде эмпирических исследований. Интерналы менее тревожны, менее подвержены депрессии, менее склонны к агрессии, более благожелательны, терпимы и более популярны в группе. Они более уверены в себе и чаще находят смысл и цели в жизни. За всеми этими выводами стоит большое число исследований и эмпирических фактов (Муздыбаев, 1983; Реан, 1994; Rotter, 1966). Однако мы уже видели, что включение в концепцию локуса контроля дополнительного вектора временной стабильности — нарушает стройный порядок безусловной предпочтительности интернальности. Совершенно различный психологический смысл, в плане влияния на поведение личности, ее мотивацию, уровень активности и на самооценку, имеют (а) интернальность в области неудач, связанная с вариативным компонентом, и (б) интернальность в области неудач, связанная со стабильным компонентом. Атрибуция ответственности по первому варианту, связывая неудачу с недостаточностью собственных усилий, возлагает ответственность на личность и требует повышения активности. При этом вера в свою способность решить задачу, в способность преодолеть неудачу — не подвергается сомнению. Атрибуция ответственности по второму варианту, также налагая ответственность за неудачу на самого человека, связывает неудачу с «объективным» фактором — недостаточностью способностей. Такой вариант интернальности ведет к снижению мотивации, отказу от активности в преодолении неудачи, и, в конечном счете, к снижению самооценки.

Есть еще одно обстоятельство, которое не дает возможности абсолютно полностью принять идиллическую картину безусловной предпочтительности атрибутивной ответственности по интернальному типу. И это обстоятельство связано с некоторыми представлениями и фактами из классической («внелокусовской») психологии личности. Все обычно называемые достоинства интернала «завязаны» на ядро этого типа, которым является внутренняя ответственность. То есть наличие представления о том, что по преимуществу все в жизни субъекта так или иначе зависит от него самого. Эта ответственность распространяется, как мы видели, конечно, не только на область достижений, но и на область неудач. Однако классическая психология личности, весь ее теоретический и практический опыт способны внести сюда серьезные коррективы. Традиционные, возникшие задолго до концепции локуса контроля и до Роттера представления утверждают, что субъект, который перманентно и тотально берет ответственность на себя за все неудачи, провалы, промахи в жизни, подвержен серьезному риску дезадаптации. Такая ориентация на всеобъемлющую ответственность в случае серьезности или множественности неудач является основательной почвой для возникновения комплекса вины. Такая ориентация на всеобъемлющий контроль за ситуацией является фактором риска психоэмоциональной дезадаптации, роста дискомфорта, напряжения. Практическим признанием именно такого состояния вещей является собственно содержание работы психотерапевта, психолога при оказании психологической помощи дезадаптированной личности («Вы не можете контролировать все в этой жизни», «Снимите с себя ответственность за поведение других», «Обстоятельства не всегда подвластны нам», «Если нельзя изменить обстоятельства, надо изменить взгляд на них», — говорит психолог своему гиперответственному клиенту, настойчиво пробивающемуся к неврозу). Таким образом, налицо противоречие в представлениях по данному вопросу в традиционной, классической психологии личности и в представлениях более молодой концепции локуса контроля. Эти противоречия снимаются при несколько ином взгляде на проблему, связанном с введением атрибутивного паттерна, который Реан условно называет «хороший интернальный контроль». Он полагает, что полезно различать интернальность-экстернальность не только по ситуативным (поведенческим) областям: область достижений, область неудач, область производственных отношений и т.п. Теоретически и практически важно и полезно различать интернальность-экстернальность по каузальным (детерминистским) областям: (а) ответственность за причины неудач и (б) ответственность за преодоление неудач. Первая область ответственности обращена к прошлому, вторая область ответственности обращена к настоящему и будущему. «Хороший интернальный контроль», таким образом, есть не одномерная характеристика и может быть представлен следующим образом (см. рис. 8.1). Такой «хороший интернальный контроль» позволяет субъекту сохранить уверенность в себе, активную позицию и чувство контроля за событиями своей жизни, не приобретая попутно чувства всеобъемлющей вины и эмоциональной дезадаптации.

Нетрудно заметить, что эта модель вовсе не тождественна гораздо более примитивной модели поведения и интерпретации событий, которая отражается формулой: интернал в области достижений — экстернал в области неудач. Иначе говоря, «за успехи ответственен я, за неудачи — случай, обстоятельства, другие люди». Конечно, эта модель тоже имеет место в реальной жизни. Но, во-первых, она вовсе не «хорошая», а во-вторых, она и не интернальная по сути. Модель «хорошего интернального контроля» является более сложной концептуально и структурно и выгодно отличается, что самое главное, своим позитивным практическим (поведенческим) потенциалом.

Терпимость

Важным фактором не только социальной зрелости, но и социальной адаптации личности в целом является развитая социально-психологическая терпимость личности. Этот фактор эффективно срабатывает при определенных рассогласованиях позиций личности и господствующих установок социальной среды. Развитая социально-психологическая терпимость предупреждает развитие когнитивного диссонанса, а следовательно, и дезадаптацию личности. То есть когнитивный диссонанс возникает не каждый раз при рассогласовании когнитивных образов с действительностью. При определенном отношении личности к этому рассогласованию состояние дезадаптации по механизму когнитивного диссонанса может и не возникнуть. В структуре общего феномена терпимости А.А. Реан выделяет два ее вида (Реан, 2017): сенсуальная терпимость личности и диспозиционная терпимость личности.

Сенсуальная терпимость (лат. sensualis — чувственный, основанный на чувствах, ощущениях) связана с устойчивостью к воздействию социальной среды, с ослаблением реагирования на какой-либо неблагоприятный фактор за счет снижения чувствительности к его воздействию. Сенсуальная терпимость, таким образом, связана с классической (и даже психофизиологической) толерантностью, с повышением порога чувствительности к различным воздействиям социальной среды, в том числе воздействием субъектов межличностного взаимодействия. Образно говоря, сенсуальная терпимость есть терпимость-черствость, терпимость-крепость, терпимость-стена.

В основе диспозиционной терпимости (диспозиция — предрасположенность) лежит принципиально иной механизм, обеспечивающий терпимость личности при социальных взаимодействиях. В данном случае речь идет о предрасположенности, готовности к определенной (терпимой) реакции личности на среду. За диспозиционной терпимостью стоят определенные установки личности, ее система отношений к действительности: к другим людям, к их поведению, к себе, к воздействию других людей на себя, к жизни вообще. Примерами установок личности, обеспечивающих ее диспозиционную терпимость являются, скажем, такие: «все люди когда-нибудь ошибаются», «каждый имеет право на свое мнение», «чем больше точек зрения, тем лучше», «агрессия и раздражительность чаще провоцируются ситуацией, а не являются внутренней сущностью человека» и т.п. Принятие стратегии и позиции, известной под названием «альтруистический эгоизм», вероятнее всего, также приводит к существенному повышению терпимости личности. Несомненно, что и в данном случае надо говорить о диспозиционной, а не сенсуальной терпимости. Диспозиционная терпимость, следовательно, образно говоря, есть терпимость-позиция, терпимость-установка, терпимость-мироощущение. Она вовсе не связана с психофизиологической толерантностью. Носителем высокой диспозиционной терпимости, таким образом, вполне может быть высокочувствительная личность — эмотивный акцентуант, обладающий слабой сенсуальной терпимостью.

Также концепция «терпимость» или «сдержанность» в модели «VIA 24» объединяет группу сильных сторон личности: «прощение»; «смирение»; «благоразумие»; «самоконтроль». Эти сильные стороны личности, очевидно, могут проявляться в форме диспозиционной терпимости.

Как и в случае с ответственностью, развитие терпимости тесно связано с социализацией и формированием личности в целом, социальный интеллект, в частности эмпатия и умение контролировать эмоции, критическое мышление, наличие социальных знаний, умений и навыков для эффективного и комфортного существования в социуме личности способствует формированию «диспозиционной терпимости», снижению уровня общей агрессивности (готовность к проявлению агрессии) личности и общему психологическому благополучию личности.

Саморазвитие

Потребность в саморазвитии, самоактуализации есть основополагающая составляющая зрелой личности. Идея саморазвития и самореализации является основной или по крайней мере чрезвычайно значимой для многих современных концепций о человеке, в частности в позитивной психологии (Брушлинский, 1991; Зинченко, Моргунов, 1994; Щукина, 2022; Carr, 2019).

Идея саморазвития и самоактуализации, несмотря на ее фундаментальное значение, взятая «сама по себе», «в чистом виде», вне связи с феноменом самотрансценденции, является недостаточной для формирования личностной зрелости. Самотрансценденция означает, что человек находится в отношении к чему-то, направлен на что-то иное, нежели он сам. В более категоричной форме эта мысль звучит так: «Быть человеком — значит быть направленным не на себя, а на что-то иное» (В. Франкл). Именно поэтому концепция личностной зрелости базируется на представлении о единстве самоактуализации и самотрансценденциии и о действии в отношении них принципа дополнительности (Реан, 2017).

Стремление к саморазвитию не есть идея фикс о достижении абсолютного идеала. Идеальным быть трудно, да и вряд ли нужно. Но постоянное стремление к саморазвитию — это нечто иное. Актуальная потребность в саморазвитии, стремление к самосовершенствованию и самореализации представляют огромную ценность сами по себе. Они являются показателем личностной зрелости и одновременно условием ее достижения. Кроме всего прочего, актуальная потребность в саморазвитии, самоактуализации есть источник долголетия человека. Причем долголетия активного, и не только физического, но и социального, личностного. С наличием выраженного стремления к саморазвитию связана и успешность человека как субъекта профессиональной деятельности, успешность достижения им профессионального «акме», а также и его профессиональное долголетие, что неоднократно подтверждено экспериментальными данными (Реан, 2017).

В позитивной психологии саморазвитие можно также рассмотреть с точки зрения 24 качеств личности. С одной стороны, все 24 качества положительно связаны с психологическим благополучием человека, и саморазвитие, в общем смысле, заключается в постоянном самосовершенствовании индивида в рамках всех сильных сторон личности. С другой стороны, при индивидуальном подходе, каждый человек обладает собственной иерархией выраженности 24 сильных сторон личности, и выстраивание жизнедеятельности таким образом, что реализуются наиболее развитые сильные стороны личности у непосредственного индивида, ведет к позитивной максимизации его личностных особенностей, что является критерием эффективного саморазвития и достижения психологического благополучия.

Позитивное мышление

Позитивное мышление является интегральным качеством по отношению к ответственности, терпимости и саморазвитию, а также ярким маркером зрелости личности (см. рис. 8.2).

Именно через позитивное мышление и позитивное отношение к миру формируются, реализуются и развиваются компоненты личностной зрелости человека. Положительное отношение к окружающему миру напрямую связано с психологическим благополучием. Именно восприятие действительности, диспозиционное отношение к ситуации формируют нашу оценку факторов и ожидания, в связи с чем мы формируем нашу деятельность. Позитивное мышление тесно связано с самоэффективностью личности, которая характеризуется как убежденность личности в способности и готовности справиться с задачами и неизбежно возникающими трудными жизненными ситуациями (Bandura, 1977). Эмпирически психологическое благополучие выражается концептами удовлетворенность жизнью, самооценка и самоэффективность, при этом, в рамках «Я-концепции», самооценка как сопоставление фактического (операционального) «Я» с желаемым (потенциальным) «Я» тесно связана с самоэффективностью как верой в возможность решения поставленных задач. Подобно самоэффективности, позитивное мышление не искажает действительность, а формирует направленность действий индивида на положительное развитие и достижение результатов, готовность превозмогать трудности и стремиться к наиболее благоприятному исходу любой деятельности.

Квартет психологической жизнестойкости

Существует множество определений психологической жизнестойкости и смежных понятий, таких как психологическая устойчивость, устойчивость личности, жизнеспособность и личностный потенциал, обобщая, можно сказать, что психологическая жизнестойкость — это способность личности вести активную и продуктивную жизнедеятельность во всех ее аспектах, невзирая на внешние и внутренние обстоятельства.

В исследовании (Реан, Ставцев, Кузьмин, 2021; 2022) мы рассматривали психологическую жизнестойкость как ряд сильных сторон личности (VIA 24), при прочих равных имеющих наибольшую взаимосвязь с удовлетворенностью жизнью, самооценкой и самоэффективностью личности, формирующих психологическое благополучие личности. Все 24 качества личности имеют сильную положительную взаимосвязь с данными концептами, однако 4 из них многократно превосходят степень влияния.

Таким образом, мы считаем, что можно говорить о «квартете психологической жизнестойкости» в модели «VIA 24»: любопытство (любознательность); энергичность (жажда жизни, энтузиазм, бодрость); благодарность; оптимизм (надежда, ориентация на лучшее будущее).

«Любопытство» само по себе является мотивирующим к действию качеством. «Любопытство», или «любознательность», формирует особое отношение к преодолению трудностей окружающей действительности, в рамках которых восприятие негативных событий и сложностей представляется не фатально, а как вызов, задача, которая должна быть решена. Кроме того, «любопытство» тесно связано с саморазвитием личности с точки зрения стимулирующего фактора саморазвития.

Сильная сторона личности «энергичность», или «жажда жизни», представляет собой динамический аспект благополучия, как физического, так и психологического, таким образом, уникальность данного качества в том, что, в отличие от других сильных сторон личности, «энергичность» во многом связана с соматическим состоянием организма. С физической точки зрения, «энергичность» обуславливается здоровьем организма, отсутствием нарушений функциональности организма и отсутствием усталости. С психологической точки зрения, «энергичность» выражается в умении воспринимать жизнь радостно, «вкладывать в свои дела душу», уделять им максимальное внимание, проживать жизнь как интересное приключение, быть жизнерадостным и заинтересованным. Наиболее современное представление об «энергичности» в психологической науке можно найти в теории самодетерминации (Ryan, Deci, 2000). Согласно теории самодетерминации, люди обладают врожденной, или внутренней, энергией, выражению которой способствуют или препятствуют различные факторы, связанные с психологическими потребностями. С точки зрения теории самодетерминации, проявление качества личности «жажда жизни» стимулируется жизненными обстоятельствами, в которых человек может эффективно выражать и реализовывать все аспекты своих потребностей, включая потребности в автономии, компетентности и взаимосвязи. «Жажда жизни» снижается, когда социальный контекст порождает чувство неэффективности, разобщенности или чувства, связанные с гетерономией личности, социальной несостоятельностью и даже инфантильностью, например, отчуждением или контролем. При этом, при «большом запасе» врожденной, или внутренней, энергии индивид дольше способен сопротивляться нежелательным эффектам «негативного» социального контекста.

«Благодарность» как сильная сторона личности выражается в умение осознать и быть благодарным за все хорошее, что происходит в жизни, всегда выражать свою благодарность другим. В психологии концепция «благодарность» тесно связана с уровнем морального развития человека (McCullough et al., 2001). Испытывая благодарность, индивид мотивирован к просоциальному поведению, получает стимулы и положительное подкрепление к поддержанию просоциальной парадигмы поведения и удерживается от совершения асоциальных поступков. В частности, исследователи Маккалоу, Килпатрик, Эммонс и Ларсон (2001) утверждают, что «благодарность» служит «моральным барометром», предоставляя людям эмоциональную информацию, которая сопровождает восприятие того, что другой человек обращался с ними просоциально. «Благодарность» служит «моральным мотивом», побуждающим людей вести себя просоциально после того, как они стали бенефициарами просоциального поведения других людей. «Благодарность» служит «моральным подкреплением», стимулируя просоциальное поведение, поощряя людей за их предыдущее просоциальное поведение.

С научной точки зрения, «оптимизм» — это надежда, или, лучше сказать, оптимистично-реалистичное восприятие будущего. Уже упомянутый нами исследователь Мартин Селигман, выступая перед большой аудиторией, высказал мысль о том, что, несмотря на то, что наш вид называется «человек разумный», он считает, что нам больше бы подошел термин «человек предсказывающий», поскольку мы прогнозируем и ожидаем, что произойдет с нами, на основе нашего восприятия и предыдущего опыта. Каждый человек приписывает произошедшим с ним событиям характеристики, основанные на его эмоциональном состоянии, предыдущем опыте и других ситуационных факторах. Следует отметить, что характеристики, рассматриваемые Селигманом, базируются на уже упомянутых нами ранее фундаментальных концепциях «локус контроля» и «каузальная атрибуция». В позитивной психологии индивидуальный стиль объяснения человека произошедших с ним событий можно рассмотреть через характеристики постоянства и универсальности.

Постоянство: в основе постоянства (устойчивости) лежит дихотомия: устойчивый (постоянный) — неустойчивый (временный). Таким образом, в основе постоянства (устойчивости) — временной фактор. Пример, «мне всегда не везет» (постоянный) — «сегодня неудачный день» (временный); «мы никогда не разговариваем» (постоянный) — «в последнее время мы стали меньше общаться» (временный).

Пессимисты — склонны приписывать негативным событиям в своей жизни перманентный статус, а положительным событиям — временный статус.

Оптимисты — напротив, воспринимают негативные события как временные, а положительные как постоянные.

Все мы сталкиваемся с неудачами в нашей жизни, и для всех это неприятно, однако кто-то быстро справляется и отпускает чувство смятения (оптимисты), а кто-то долго не может оправиться от негативного события (пессимисты), при этом успех или позитивные жизненные события воспринимаются оптимистом как данность, одно положительное событие формирует привычку (что отныне все будет хорошо), пессимист воспринимает успех как случайное временное везение, и в дальнейшем ему уже не будет так везти.

Универсальность: в основе универсальности лежит дихотомия: универсальный — специфичный. Таким образом, в основе универсальности — пространственный фактор. Пример, «я вызываю отвращение» (универсальность) — «я ей противен» (специфичность); «книги бесполезны» (универсальность) — «эта книга никуда не годится» (специфичность).

Пессимисты — склонны приписывать негативным событиям в своей жизни закономерный статус, а положительным событиям случайный статус.

Оптимисты — воспринимают негативные события как частность, а положительные как закономерность.

Пессимисты дают частным неудачам широкую трактовку, воспринимая их как закономерности, преувеличивая их значимость, тем самым увеличивая негативные последствия от переживания данных неудач, частные победы, напротив, воспринимаются чересчур незначительными, тем самым позитивные эмоции от успеха снижаются. Оптимисты, давая частную трактовку неудачам, уменьшают их негативное влияние, а универсализируя успех, повышают позитивные эмоции от события.

Характеристики постоянства и универсальности во многом влияют именно на наши дальнейшие ожидания от будущего жизненного опыта, и, если они постоянные — универсальные — негативные, мы заранее переживаем симптомы будущих возможных разочарований, которые могут и не произойти, тем самым формируя порочный круг депрессии. При этом воспринимая позитивные события как постоянные и универсальные, мы формируем заряд внутренней энергии, мотивации.

Все концепции, представленные в данной главе, широко изучены с точки зрения практического воздействия на них, стимулирования их развития в процессе воспитания. Существуют русскоязычные учебно-методические материалы, направленные на реализацию ППИ в различных формах и на различных уровнях (Реан и др., 2022). Эффективность ППИ доказана рядом эмпирических исследований, а также подтверждена метаанализами (Ставцев, 2022; Carr et al., 2021). Именно поэтому применение позитивных психологических интервенций с целью воздействия на аспекты социальной зрелости личности, психологического благополучия и психологической жизнестойкости является крайне эффективным с точки зрения их целенаправленного взращивания.

Список использованной литературы

1. Брушлинский А.В. Проблема субъекта в психологической науке (статья первая) // Психологический журнал. 1991. №12(6). С. 3–11.
2. Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. М.: Тривола, 1994. 304 с.
3. Леонтьев Д.А. Позитивная психология — повестка дня нового столетия // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2012. №9(4). С. 36–58.
4. Мудрик А.В. Социализация человека. М.: Издательский центр «Академия, 2006. 304 с.
5. Мудрик А.В., Никитская Е.А. Воспитание в контексте социализации человека: ретроспектива и педагогическая реальность // Образование. Наука. Научные кадры. 2021. №2. С. 224–230.
6. Муздыбаев К. (1983). Психология ответственности. Л.: Наука, 1983. 240 с.
7. Позитивная педагогика и психология: системный подход к улучшению школьной среды: Учебно-методическое пособие / А.А. Реан и др. М.: Московский педагогический государственный университет, 2022. 56 с.
8. Позитивные психологические интервенции: компендиум практических упражнений: учебно-методическое пособие / А.А. Реан и др. М.: Московский педагогический государственный университет, 2022. 172 с.
9. Реан А.А. Локус контроля делинквентной личности // Психологический журнал. 1994. Т. 15, №2. С. 52–57.
10. Реан А.А. Психология личности. СПб: Питер, 2017. 288 с.
11. Реан А.А., Ставцев А.А. Позитивные психологические интервенции как профилактика школьного неблагополучия, агрессии и буллинга // Вопросы образования. 2020. №3. С. 37–59.
12. Реан А.А., Ставцев А.А., Егорова А.В. Позитивная психология как инструмент модерации процесса социализации школьников // Сибирский психологический журнал. 2021. №82. С. 191–207.
13. Реан А.А., Ставцев А.А., Кузьмин Р.Г. Сильные стороны личности в модели VIA как медиатор психологического благополучия в профессиональной деятельности // Национальный психологический журнал. 2022. №2(46). С. 25–34.
14. Реан А.А., Ставцев А.А., Кузьмин Р.Г. Позитивная психология и педагогика. М.: МПГУ, 2023. 411 с.
15. Ставцев А.А., Реан А.А., Кузьмин Р.Г. Cильные стороны личности российских педагогов в модели VIA: апробация русскоязычной версии опросника «24 сильные стороны личности» (VIA-IS120) // Интеграция образования. 2021. №25(4). С. 681–699.
16. Ставцев А.А. Позитивная психология как инструмент социализации, воспитания и ресоциализации личности // Вестник Московского университета МВД России. 2022. №4. С. 332–335.
17. Степанов П.В. Понятие «воспитание» в современных педагогических исследованиях // Сибирский педагогический журнал. 2017. №2. С. 121–129.
18. Щукина М.А. Психология саморазвития личности. СПб: СПбГУ, 2022. 520 с.
19. Azañedo C.M., Fernández-Abascal E.G., Barraca J. Character strengths in Spain: Validation of the Values in Action Inventory of Strengths (VIA-IS) in a Spanish sample // Clínica y Salud. 2014. V. 25(2). P. 123–130.
20. Bachik M.A.K., Carey G., Craighead W.E. VIA character strengths among U.S. college students and their associations with happiness, well-being, resiliency, academic success and psychopathology // The Journal of Positive Psychology. 2021. V. 16(4). P. 512–525.
21. Bandura A. Self-efficacy: toward a unifying theory of behavioral change // Psychological review. 1977. V. 84(2). P. 191–215.
22. Brdar I., Kashdan T.B. Character strengths and well-being in Croatia: An empirical investigation of structure and correlates // Journal of Research in Personality. 2010. V. 44(1). P. 151–154.
23. Carr A. Positive psychology and you: A self-development guide. London: Routledge, 2019. 428 p.
24. Carr A., Cullen K., Keeney C., Canning C., Mooney O., Chinseallaigh E., O’Dowd A. Effectiveness of positive psychology interventions: a systematic review and meta-analysis // The Journal of Positive Psychology. 2021. V. 16(6). P. 749–769.
25. Heider F. Social perception and phenomenal causality // Psychological Review. 1944. V. 51(6). P. 358–374.
26. Hiroto D.S., Seligman M.E. Generality of learned helplessness in man // Journal of personality and social psychology. 1975. V. 31(2). P. 311–327.
27. Khumalo I.P., Wissing M.P., Temane Q.M. Exploring the validity of the Values-In-Action Inventory of Strengths (VIA-IS) in an African context // Journal of Psychology in Africa. 2008. V. 18(1). P. 133–142.
28. Linley P.A., Maltby J., Wood A.M., Joseph S., Harrington S., Peterson C., Park N., Seligman M.E. Character strengths in the United Kingdom: The VIA inventory of strengths // Personality and individual differences. 2007. V. 43(2). P. 341–351.
29. McCullough M.E., Kilpatrick S.D., Emmons R.A., Larson D.B. Is gratitude a moral affect? // Psychological bulletin. 2001. V. 127(2). P. 249–266.
30. Otake K., Shimai S., Ikemi A., Utsuki N., Peterson C., Seligman M.E. Development of the Japanese version of the Values in Action Inventory of Strengths (VIA-IS) // Japanese Journal of Psychology. 2005. V. 76(5). P. 461–467.
31. Peterson C., Seligman M.E. Character strengths and virtues: A handbook and classification (Vol. 1) // Oxford: Oxford University Press, 2004. 800 p.
32. Popovic N. (2014). Should education have happiness lessons? // The Oxford handbook of happiness / S.A. David, I. Boniwell, A.C. Ayers (Eds.) Oxford: Oxford University Press, 2014. P. 551–562.
33. Rotter J.B. Generalized expectancies for internal versus external control of reinforcement // Psychological monographs: General and applied. 1966. V. 80(1). P. 1–28.
34. Ruch W., Huber A., Beermann U., Proyer R.T. Character strengths as predictors of the “good life” in Austria, Germany and Switzerland // Studies and researches in social sciences. 2007. V. 16. P. 123–131.
35. Ryan R.M., Deci E.L. Self-determination theory and the facilitation of intrinsic motivation, social development, and well-being // American psychologist. 2000. V. 55(1). P. 68–78.
36. Sin N., Lyubomirsky S. Enhancing well-being and alleviating depressive symptoms with positive psychology interventions: A practice-friendly meta-analysis // Journal of Clinical Psychology: In Session. 2009. V. 65(5). P. 467–487.
37. Singh K., Choubisa R. Empirical validation of values in action-inventory of strengths (VIA-IS) in Indian context // Psychological Studies. 2010. V. 55(2). P. 151–158.
38. Weiner B. Intrapersonal and Interpersonal Theories of Motivation from an Attribution Perspective // Student Motivation: The Culture and Context of Learning. Plenum Series on Human Exceptionality / F. Salili, C.Y. Chiu, Y.Y. Hong (Eds). NY: Kluwer Academic/Plenum Publishers, 2001. P. 17–30.

Источник: Ставцев А.А., Реан А.А. Позитивные психологические интервенции (ППИ): технологии воспитания зрелости личности // Психология воспитания и профилактика девиантного поведения: учебное пособие / под общ. ред. А.А. Реана. М.: МПГУ, 2023. С. 162–180.