А.Г. Караяни о социально-психологической реадаптации участников боевых действий

Александр Григорьевич Караяни, профессор кафедры психологии служебной деятельности Санкт-Петербургского военного ордена Жукова института войск национальной гвардии Российской Федерации доктор психологических наук, профессор, член-корреспондент РАО, руководитель общественной организации «СоДействие» принял участие в IV Стратегической сессии «Психологическое сопровождение демобилизованных военнослужащих с посттравматическим стрессовым расстройством», реализуемой в рамках цикла образовательных мероприятий Федерального ресурсного центра психологической службы в системе высшего образования РАО.

В ходе стратегической сессии А.Г. Караяни рассказал о социально-психологической реадаптации участников боевых действий, этапах и направлениях работы. Публикуем фрагменты выступления.

С каждым днём всё больше и больше наше образовательное пространство будет наполняться людьми с военным опытом, прежде всего демобилизованными участниками СВО. Они придут в образовательные организации в различных ипостасях: как учащиеся школ (молодые люди, воюющие в ДНР и ЛНР с детства и не получившие среднего образования), как студенты вузов, как школьные учителя, вузовские преподаватели, офицеры-воспитатели суворовских, нахимовских, кадетских училищ, офицеры курсового и факультетского звена военных вузов. И для того, чтобы мы могли оказаться им полезными, нам необходимо чётко представлять психологические последствия участия в боевых действиях.

Мы должны понимать, что для того, чтобы выжить в обстановке повседневной смертельной опасности, неизвестности, неопределённости, ранений и гибели боевых товарищей, необходимости физически уничтожать противника, длительного нахождения в непосредственной близости с противником, когда не только слышна его речь, но и чувствуется его запах, чтобы выжить в этой обстановке, психика, нервная система, весь организм человека должны кардинально перестроиться под требования военной обстановки. И такая, адаптивная, перестройка происходит. Прежде всего перестраивается мозг. Он меняется не только функционально, но и структурно, физически. За 40-45 суток пребывания в военной обстановке у человека образуются многие тысячи новых нейронных связей, новые нейроны, целостные нейронные сети, управляющие поведением человека в боевой обстановке. Одновременно не актуальные «гражданские» нейронные сети угасают и управляемые ими схемы поведения не воспроизводится. В кровь выделяются гормоны стресса (адреналин, норадреналин, кортизол) и превращают её в своеобразный стрессовый гормональный коктейль.

Постепенно у участника военных событий в среднем за 66 суток (2 месяца) формируются устойчивые навыки и привычки реагирования на события, обеспечивающие его выживание в экстремальных условиях войны путём минимизации когнитивной деятельности и усиления импульсивного реагирования. Они выстраиваются на основе рефлекса «Бей. Беги. Замри».

Как показывают некоторые исследования, человек в экстремальной обстановке практически не спит, так как одно полушарие мозга постоянно бодрствует. Кроме того, что он лишается возможности полноценно восстановить силы организма, его гиппокамп не может консолидировать травматические воспоминания и отправить их в биографическую память, оставляя весь этот процесс на послевоенное время.

И вот такое состояние человеческий организм испытывает изо дня в день на протяжении многих месяцев. Такой статус нервной системы, психики, всего организма становится привычным и закрепляется. Можно метафорически сказать, что его психика «военизируется».

Приведу несколько примеров.

1. Социальный работник в госпитале обращается к раненому воину без ноги: «Чем можно Вам помочь?». И в ответ слышит: «Нужны патроны и снаряды, пацанам. Сможешь?»
2. Если раньше участник боевых действий, вернувшись домой, бросался к жене, детям, то сейчас может позвонить, сообщить, что прибыл и придёт позже, так как нужно достать ночные прицелы, теплоиды, отвезти письмо от товарища и встретиться с семьёй погибшего друга.

Вот лишь некоторые грубые мазки, рисующие обобщённый портрет человека, возвращающегося из зоны военных событий в мирные условия. Причём сам он практически не чувствует происшедших с ним изменений. Поэтому все попытки сказать ему об этом воспринимает не всегда с благодарностью.

Сказанное выше усугубляется тем, что, вернувшись домой, участник боевых действий обнаруживает, что и другие члены его семьи существенно изменились. Жена, которая тревожилась, тосковала и вместе с ним сражалась в своём сердце, которая вынужденно освоила многие мужские функции, приняла полную ответственность за семью. Сын, который остался главным мужчиной в семье и быстро возмужал. Дочь, которая была вынуждена «воевать» с одноклассницами, не понимающими миссии СВО. Все они также изменились, включая изменения в нервной и гормональной системах, поведении и привычках. Все они в обстановке мощного стресса разлуки стали более самостоятельными, сильными, жёсткими, требовательными к себе и людям. Но они также не ощущают произошедших с ними изменений, так как принцип постепенности не был нарушен.

При этом можно чисто логически выделить по крайней мере четыре типа семей военнослужащих:

1. Пославшие своего члена семьи защищать интересы страны — ждут, тревожатся, в душе воюют вместе с ним.
2. Член семьи ушёл на СВО вопреки желанию семьи — копят обиду, злость, отчуждение.
3. Отправившие воина поправить финансовое положение семьи — испытывают обесценивание.
4. Мобилизованные — испытывают самые различные чувства.

Ясно, что есть еще и те, кто попал в зону боевых действий из мест заключения.

Известно, что семья является главным институтом социально-психологической реадаптации ветеранов войны. Поэтому, во-первых, нужно детально изучать ее психологическое состояние, нужды, переживания и изыскивать методы, чтобы помочь ей выполнить эту функцию.

Хочу подчеркнуть, что портрет участника военных событий, а также характеристика семей, которые я набросал, чрезвычайно общи. На самом деле человек — не игрушка в руках обстоятельств. Он активно противостоит экстремальным событиям, используя свои психологические и личностные особенности, свой опыт. Поэтому психологические последствия участия в военных событиях не однородны, как это стремятся сегодня представить некоторые эксперты.

Среди специалистов принято выделять три группы или категории участников боевых действий по переживаемым ими психологическим последствиям.

Первая группа — группа посттравматического роста. Многие ветераны боевых действий отмечают, что обрели в процессе участия в боевых действиях новые личностные свойства, которые сделали их сильнее физически и духовно, открыли иное видение жизни, задали новую энергетику личностного роста.  Они обнаружили, что получили на войне ценный и полезный опыт, закалились духовно и физически, обладают мощным ресурсом, энергией и мотивацией для более активной жизни. Они будут готовы проявлять высокую активность и искать области её приложения, активность как в просоциальном, так и в асоциальном направлении.

Если они не найдут, где им проявить себя, у них может возникнуть желание переделать мир под себя, причём по законам военного времени, по принципам боевого братства. Также их активность может быть реализована в асоциальной сфере или в девиантных формах поведения.

Поэтому здесь встают важнейшие задачи социально-психологической реадаптации: во-первых, целенаправленно маршрутизировать энергию и активность этой группы ветеранов, во-вторых, создавать привлекательные сферы реализации их активности, и, в-третьих, оперативно оказывать психологическую помощь нуждающимся (а здесь нуждающиеся будут).

Вторая группа — военнослужащие, временно переживающие сложный кризис психологического возвращения в мирный социум, перехода психики с военного на мирный режим функционирования. В этот период у них могут проявляться в ярких формах отдельные посттравматические симптомы (повышенная возбудимость, агрессивность, конфликтность, склонность к употреблению алкоголя и психоактивных средств и др.).

Вспомним портрет участника боевых событий, который я рисовал. Теперь, при возвращении домой вновь требуется кардинальная перестройка организма, нервной системы и психики, то есть нейронных связей, гормонального статуса, формирование новых «мирных» рефлексов, мирных схем поведения. И эта перестройка не менее сложная, а иногда и более драматическая, чем адаптация к боевой обстановке. Особенно если учесть, что в этой группе могут быть раненые и инвалиды. Осуществить такую перестройку — важнейшая задача социально-психологической реадаптации.

Очень многие ветераны из этой группы нуждаются в нашей психологической помощи.

Необходимо учесть и то, что у всех ветеранов и у этой группы особенно остро проявляется ряд потребностей, которые я обозначил как «комплекс «4П»». То есть комплекс, включающий:

• Потребность быть понятым — Зачем воевал? (Мотивы участия).
• Потребность быть признанным — Как воевал? (Как участник социально важного события, лично честно выполнивший свой долг).
• Потребность быть принятым — Кем вернулся? (В качестве признанного и авторитетного социального субъекта — воина Отечества, ветерана войны).
• Потребность быть поддержанным — Как относится общество? (Как ценность, как приоритетный объект социальной заботы, медицинской и психологической помощи).

Если эти потребности своевременно удовлетворяются, ветеран чувствует себя в социальном окружении достаточно комфортно, безопасно. Если нет, то общество представляется ему чужим, не понимающим, и, иногда, даже враждебным. И его поведение выстраивается в соответствии с этим представлением.

Наши ветераны должны чувствовать тепло, поддержку в своих семьях, на работе, в образовательных организациях, в общественных местах — чтобы наше общество не раскололось и было прочным. Это — важнейшая задача социально-психологической реадаптации ветеранов. И здесь вновь велика роль психолога.

Третья группа — лица, страдающие посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР). ПТСР — болезнь, которая может проявляться в течение неограниченно длительного времени яркими, порой явно выраженными симптомами (бурные реакции на различные триггеры, постоянная гипербдительность и возбуждённость, будоражащие ночные кошмары, разные формы социальной изоляции, патологическая бессонница, ощущение себя в процессе непрекращающейся внутренней войны). Более подробно симптомы ПТСР представлены в МКБ-11 или в ДСМ5. Такие люди непонятны, неудобны и представляются опасными окружающему социуму.

ПТСР можно представить в виде айсберга. Под водой прячутся перечисленные драматические, болезненные переживания, а над водой людям видятся необъяснимая настороженность, немотивированная нервозность, агрессивность, конфликтность и т.д.

В процессе социально-психологической реадаптации очень важно добиться того, чтобы люди из ближайшего и ближнего окружения ветерана понимали, что многие его психологические проявления — это не блажь и не направленная исключительно на них агрессивная реакция, а результат действия механизмов трудно преодолимой силы.

Таким образом, ветераны боевых действий (включая СВО) представляют разные категории или группы людей, демонстрирующих разные симптомы и требующих разного подхода к оказанию им помощи.

От 90 до 97% из них — здоровые в психологическом отношении люди, временно переживающие кризис возвращения домой. Большинство из них справятся с этим кризисом самостоятельно, другие — при помощи ближайшего социального окружения и психологов. Кто-то в течение нескольких месяцев, кто-то, как показывает М.М. Решетников, в течение порядка двух лет.

По оценкам Национального медицинского исследовательского центра психиатрии и неврологии имени В.М. Бехтерева и СМА им. В.М. Бехтерева от 3% до 11% участников боевых действий могут составлять группу ПТСР. Входящие в неё ветераны нуждаются в специализированной помощи психиатров, психотерапевтов, медицинских психологов.

В настоящий момент достаточно чётко прописаны стандарты лечения и реабилитации лиц с ПТСР. Они включают: обязательное сочетание психотерапевтических и медикаментозных методов; использования методов опросных, физикалистских (измерение кровяного давления, пульса, веса, роста, пальпация щитовидной железы и т.д.), лабораторных (анализ крови, мочи), аппаратурных (КТ, МРТ, сканирование кровеносных сосудов) и т.д.

Сегодня в России создаётся целостная система помощи ветеранам боевых действий, во главе которой стоит Фонд «Защитники Отечества». Центральным её звеном выступает колл-центр, который собирает всю информацию о нуждающихся в помощи, осуществляет первичное консультирование нуждающихся и их последующую маршрутизацию в медицинские учреждения.

Если посмотреть на этапы помощи ветеранам боевых действий с ПТСР, то можно увидеть, что психологи общей практики участвуют лишь на первом этапе — этапе скрининга, а на последующих этапах работают исключительно медицинские психологи медучреждений.

Учитывая, что все медицинские работники работают, соблюдая требования врачебной тайны, то психологи образовательной системы и других социальных сфер, в принципе не должны и не могут знать, кто из окружающих страдает ПТСР, если они сами не расскажут об этом.

Исходя из сказанного, можно сделать следующие выводы:

1. У психологов системы образования есть огромный фронт работы — оказание психологической помощи абсолютному большинству ветеранов боевых действий (до 97% от общего количества участников).

2. Главным, первичным и обязательным направлением психологического сопровождения должна стать социально-психологическая реадаптация ветеранов боевых действий.

3. Целью социально-психологической реадаптации является организованное, постепенное психологическое возвращение ветеранов боевых действий в мирные условия жизни, перевод их психики с военного на мирный режим функционирования, бесконфликтное встраивание их в систему социальных связей и отношений социума.

И здесь есть место проявить свои способности и социальным психологам, и психологам труда, и педагогам-психологам, и другим специалистам.

Фото: сайт РАО