Психология в эпоху глобализации: поиски собственного пути

Во втором номере «Психологического журнала» за 2018 год опубликована статья уважаемых авторов «Психологическая наука в глобальном мире: вызовы и перспективы», которая затрагивает интересы всех, кто причастен к психологической науке [4]. Специально стоит отметить, что данный журнал постоянно уделяет повышенное внимание обсуждению перспектив развития психологической науки [3; 4; 7 и др.], что выгодно отличает научные позиции редакционной коллегии и достойно всяческого одобрения и поддержки (подробнее см.: материалы рубрики «Перспективы психологической науки», например [5 и др.]). В анализе вариантов ближайшего будущего психологической науки, в конструктивных предложениях и инициативах различных исследователей, в том числе и относящихся к разным направлениям и школам, видится залог дальнейшего развития отечественной психологии, как бы ни оценивалось ее настоящее.

Психология как наука, конечно же, зависима от процессов, происходящих в социуме. Как хорошо известно, историки психологии давно указывают на роль экстернальных факторов в развитии психологической науки. В теории развития психологии M.Г. Ярошевского акцентирована роль социальных факторов, которые, наряду с предметно-логическими и личностно-психологическими, определяют развитие психологической науки. Поэтому никого и нисколько не удивляет, что события, происходящие за пределами науки, влияют на ее развитие. Как опять же хорошо известно, события, как и вещи, не бывают хорошими или плохими — разграничение проводит наше восприятие. Для психологии это coциокультурное влияние понятно и привычно.

Конечно, наука должна быть современной, должна отвечать на вызовы времени и общества. В этом отношении с авторами статьи можно безоговорочно согласиться. Но не все так просто.

Как справедливо отмечают авторы обсуждаемой статьи, «в глобальном мире, где действуют транснациональные организации, социальные институты и процессы, а люди активно перемещаются из страны в страну, культура народов с неизбежностью приобретает новые черты. Наука как часть культуры, приспосабливаясь к новым условиям существования, закономерно меняется, постепенно становится глобальной, что предполагает формирование как новых объектов и предметов исследований, так и изменение совокупного субъекта исследовательской деятельности — научного сообщества» [4, с. 58].

Глобализация в психологии имеет место, она вполне гармонирует с тем, что идеи интеграции представляют несомненную ценность в глазах представителей психологического сообщества, и вместе с тем существуют объективные тенденции к интеграции как самого сообщества, так и психологического знания [8].

Очень важно, что различные науки по-разному откликаются на вызовы, связанные с интеграцией. Если в естественных науках заметна тенденция к унификации, то для наук гуманитарного профиля процессы интеграции существенно осложняются выраженной «культурной опосредованностью» как со стороны предмета, так и со стороны субъекта исследований [4]. Если еще четверть века назад можно было говорить о глобализации как об общем распространении в мире западных культурных стандартов и норм, то сегодня стало очевидным, что такое представление является несостоятельным. Ведущей чертой глобализации становится возникновение многополюсной мировой системы и рост культурного разнообразия [там же]. Для психологии движение к глобализации по-разному протекает в различных регионах и в существенной степени в нем присутствуют «протестные» тенденции, выражающиеся в сопротивлении гегемонии западноцентрического мейнстрима, в котором поле Второй мировой войны доминировала американская традиция [4, с. 58].

Остановимся более подробно на двух моментах. Первый из них связан с отмечавшимся выше фактом различного протекания интеграционных процессов в естественных и гуманитарных науках. Зададим вопрос: к какой группе наук относится ныне психология? Как мы помним, Б.М. Кедров настаивал на особом месте психологии. Кто может объяснить, почему психология стала вдруг безоговорочно относиться к социогуманитарным наукам, на основании каких новых данных вынесен вердикт? Ж. Пиаже приходил к тому же выводу — психология занимает центральное место. Характерно, что этот вывод он сохранил до конца своих дней, в одной из последних работ отмечая, что психология занимает ключевую позицию в семье наук, что проявляется в том, что она зависит от каждой из них, в разной степени, и в свою очередь, способствует прояснению наук в различных аспектах [11]. Идея об особом месте учения о душе выражается в истории науки, начиная с Аристотеля. Он утверждал, что душу можно рассматривать как с биологической позиции (с точки зрения рассуждающего о природе), так и философской (с точки зрения диалектика): «Однако рассуждающий о природе и диалектик по-разному определили бы каждое из этих состояний души, например, что такое гнев. А именно: диалектик определил гнев как стремление отомстить за оскорбление или что-нибудь в этом роде; рассуждающий же о природе — как кипение крови или жара около сердца. Последний приводит в объяснение материю, первый — форму и сущность, выраженную в определении (logos)» [1, с. 373]. «Мы сказали, что состояния души неотделимы от природной материи живых существ так, как неотделимы от тела отвага и страх» [1, с. 373]. Таким образом, если бы Аристотелю пришлось относить психологию (напомним, психологии как отрасли человеческого знания в то время еще не существовало, как не бьло и самого термина, ее обозначающего, и Аристотель говорил об учении о душе: logosperipsyche) к какой-то группе дисциплин, то по всей вероятности решение было бы двойственным — она относится одновременно и к биологическим, и к философским наукам.

Но куда хуже другое: уважаемые члены научного психологического сообщества проявляют практически полное безразличие к решению этого (и других методологических вопросов), предложенную им идентификацию принимают и пытаются ей соответствовать. Кстати, по этой логике получается, что такие респектабельные отрасли психологии, как психогенетика, зоопсихология или нейропсихология, однозначно относятся к социогуманитарному знанию. Заметим, что это происходит на фоне заметного подъема нейронаук. Как справедливо отмечает Д.А. Леонтьев, человека можно рассматривать одновременно как природный объект, индивидуальность, а с другой как личность, которая имеет внутренний мир, который характеризуется через его содержание и через те взаимодействия, в которые надо вступить с окружающей действительностью, чтобы позволить этому миру раскрыться [6]. Представляется, что нерешенность этого вопроса и фактический уход от его обсуждения осложняют понимание тенденций развития психологии.

Второй момент, который, на наш взгляд, требует обсуждения, связан с тем, что психология сегодня далека от финализма. Нет никаких оснований считать, что она приобрела завершенный вид. Однако идея глобализма предполагает — как основу — некий универсализм. И вот тут снова появляется (правда в неявной форме) некий стандарт психологии. Не будем здесь обсуждать его сходство с американским стандартом, так как в данном случае это не принципиально. Характерной его особенностью является мнение, что надо исследовать то, для чего есть готовый инструмент, и этого достаточно.

Обратимся к идеям выдающихся мыслителей. Карл Юнг, один из величайших психологов нашего столетия прямо говорил о том, что психика является «неизвестным фактором» и «мы еще очень далеки от того, чтобы даже приблизительно понять его сущность» [10, с. 418]. Это очень важный момент. Если мы далеки от понимания сущности психического, то важно не принимать неоправданных ограничений. Можно привести высказывания У. Джемса: «мы должны сознавать, какой мрак облекает область душевных явлений, и никогда не забывать, что принятые нами на веру положения, на которые опирается все естественно-историческое исследование психически явлений, имеют временное, условное значение и требуют критической проверки» [2, с. 408].

В другом месте Джемс возвращается к этому вопросу и с присущим ему блеском пишет: «Итак, толкуя все время о психологии как естественной науке, мы не должны думать, что речь идет о науке, установленной на прочном, незыблемом основании. Наоборот, называя психологию естественной наукой, мы хотим сказать, что она в настоящее время представляет простую совокупность отрывочных эмпирических данных; что в ее пределы отовсюду неудержимо вторгается философский критицизм и что коренные основы этой психологии, ее первичные данные должны быть обследованы с более широкой точки зрения и представлены в совершенно новом свете. Короче говоря, название естественной науки указывает на то, что психология обладает всеми несовершенствами чисто эмпирической науки, и не должно вызывать в психологах наивной уверенности в цветущем состоянии изучаемой ими научной области” [2, с. 363]. Обратим внимание на то, что Джемс, рассуждая о будущем психологии, мечтал о появлении Галилея от психологии: «Когда в психологии явится свой Галилей или Лавуазье, то это, наверное, будет величайший гений; можно надеяться, что настанет время, когда такой гений явится и в психологии, если только на основании прошлого науки можно делать догадки о ее будущем. Такой гений по необходимости будет “метафизиком”» [2, c.408].

Можно полагать, что надо вначале понять, какой должна быть психология. В этом направлении многое уже ясно, так как русским философским психологам было свойственно размышлять о задачах психологии. Приведем две цитаты из труда замечательного русского философа С.Л. Франка, опубликованного ровно сто лет назад. «Современная так называемая психология есть вообще не психология, а физиология. Она есть не учение о душе как сфере некой внутренней реальности, которая — как бы ее ни понимать — непосредственно, в самом опытном своем содержании, отделяется от чувственно-предметного мира природы и противостоит ему, а именно учение о природе, о внешних, чувственно-предметных условиях и закономерностях сосуществования и смены душевных явлений. Прекрасное обозначение “психология” — учение о душе — было просто незаконно похищено и использовано, как титул для совсем иной научной области; оно похищено так основательно, что, когда теперь размышляешь о природе души, о мире внутренней реальности человеческой жизни как таковой, то занимаешься делом, которому суждено оставаться безымянным или для которого надо придумать какое-нибудь новое обозначение. И даже если примириться с новейшим, искаженным смыслом этого слова, нужно признать, что, по крайней мере, три четверти так называемой эмпирической психологии и еще большая часть гак называемой “экспериментальной” психологии есть не чистая психология, а либо психофизика и психофизиология, либо же — что точнее уяснится ниже — исследование явлений хотя и не физических, но вместе с тем и не психических» [9, с. 423]. И «одно лишь несомненно: живой, целостный внутренний мир человека, человеческая личность, то, что мы вне всяких теорий называем нашей “душой”, нашим “духовным миром”, в них совершенно отсутствует. Они заняты чем-то другим, а никак не им. Кто когда-либо лучше понял себя самого, свой характер, тревоги и страсти, мечты и страдания своей жизни из учебников современной психологии, из трудов психологических лабораторий? Кто научился из них понимать своих ближних, правильнее строить свои отношения к ним?» [9, с. 423]. Похожие рассуждения о том, что не стоит принимать психофизиологию за всю психологию можно найти и у С.Н. Трубецкого (1889).

Как понятно из второй приведенной цитаты, мы полагаем, что то, что презрела психофизиология — живой, целостный внутренний мир человека — на самом деле является подлинным предметом психологической науки в том высоком смысле слова, о котором С.Л. Франк писал в первом приведенном фрагменте. По нашему мнению, предметом научной психологии целесообразно считать внутренний мир человека [7].

Представляется, что все эти проблемы, о которых шла речь выше, сходятся в одной точке — это нерешенность проблемы предмета психологии. Как можно полагать, стратегия может заключаться в следующем: стоит теоретически определить функции, которые должны быть присущи предмету психологии, и его основные характеристики. В этом случае легче рассмотреть и оценить возможные варианты [6; 7].

Производными от этого главного вопроса являются те, о которых речь уже шла выше: положение психологии среди других наук, оценка ее уникальности, адекватная самоидентификация. Можно полагать, что это актуальные для психологической науки вопросы.

Список литературы

1. Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1976.
2. Джемс У. Психология. Изд. 5-е. С.-Пб.: Изд. К.Л. Риккера, 1905.
3. Журавлев А.Л., Нестик Т.А., Юревич А.В. Прогноз развития психологической науки и практики к 2030 г. // Психологический журнал. 2016. Т. 37. № 5. С. 55–74.
4. Журавлев А.Л., Мироненко И.А., Юревич А.В. Психологическая наука в глобальном мире: вызов и перспективы // Психологический журнал. 2018. Т. 39. №2. С. 57–70.
5. Занковский А.Н., Журавлев А.Л. Тенденции развития организационной психологии // Психологический журнал. 2017. Т. 38. №2. С. 77–88.
6. Леонтьев Д.А. Личность как преодоление индивидуальности: контуры неклассической психологии личности // Психологическая теория деятельности: вчера, сегодня, завтра / Под ред. А.А. Леонтьева. М., 2006. С. 134–147.
7. Мазилов В.А. Психология: взгляд в будущее // Психологический журнал. 2017. Т. 38. №5. С. 97–102.
8. Мазилов В.А. Прогресс на фоне кризиса // Вопросы психологии. 2017. №6. С. 107–116.
9. Франк С.Л. Душа человека: опыт введения в философскую психологию // Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. СПб: Наука, 1995. С. 417–632.
10. Jung K.G. Die Bedeutung von Konstitution und Vererbung fur die Psychologie // Ges. Werke. Bd. 8. 1967. P. 418–423.
11. Piaget J. Psychology and other sciences // Ann. Rev. Psychol. 1979. 30. P. 1–8.

Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант 18-013- 00137.

Источник: Мазилов В.А. Психология в эпоху глобализации: поиски собственного пути // Психологический журнал. 2018. Том 39. №6. С. 114–118.