Психологические аспекты татуирования тела у современной молодежи

Введение

Известно, что татуирование тела явление не новое, ему насчитывается тысячи лет и оно всегда имело культуральное значение, предполагающее отношение к определенной идентчности, культуре и субкультуре, иерархии [Ельский 1997]. В средневековой Европе татуирование тела было запрещено церковью как инородная ритуальность, но могло использоваться в качестве клеймения преступников, и такая ситуация сохранялась довольно долго, вплоть до Нового времени [Atkinson 2004]. В современном европейском менталитете (к каковому сейчас все более относится и российское культурное пространство) татуирование пусть и не повсеместно, но как тенденция стало вполне распространенным модным веянием среди молодежи и взрослых, видом искусства.

Однако, специалисты различных правовых и медицинских, социальных и психологических направлений воспринимают эту моду более ответственно и настороженно. Так, американский психиатр Армандо Фавазза относит татуировки, самопорезы, пирсинг и шрамирование к самоповреждениям, парасуицидальным явлениям [Польская 2014]. Он считает подобное поведение определенным видом копинг-стратегии: при таком типе защиты человек перестает направлять эмоциональную энергию, скрытые эмоции на преобразование внешнего мира, а направляет их на себя.

Крупный специалист в области криминальной психологии, профессор, доктор психологических наук В.Ф. Пирожков, посвятивший ряд трудов изучению стилистического и образного языка криминальной татуировки, описал его через систему ценностей криминальной среды, где каждый из символов несет в себе зашифрованное послание от его носителя [Пирожков 1994].

К изучению татуировки с точки зрения интегральной оценки проявления психопатологии личности носителя имеет многолетнее отношение и клинический опыт их расшифровки врач-психиатр, нарколог А.Д. Борохов [Борохов 2017]. Им была предложена многоосевая классификация татуировок и их патоприменение. Исследователем выделены оси: по изобразительной характеристике, по групповой принадлежности и ось изображений по смысловой нагрузке.

Смысловая нагрузка татуировок выражает основное ее назначение и вступает в коммуникацию с окружающим миром, демонстрируя черты собственного «Я» ее носителя, которые может проиллюстрировать татуировка.

Многими авторами показано также то, что декоративно-украшательский мотив получил за последние годы самое широкое распространение среди молодежи и, как правило, такой вид татуировки предназначен для привлечения дополнительного внимания окружающих. За этим кроется желание вызвать восхищение или удивление, а также и некий эротический эффект, в зависимости не столько от изображения, сколько от локализации bodi-рисунка [Борохов и др. 2009; Sperry 1991; Pozgain et al. 2004; Valentine, Schober 2000]. По мнению А.Д. Борохова, декоративно-украшательский тип татуировки в некоторой степени «является проявлением не только истеричности и нарциссизма у акцентуированных личностей, но и проявлением эксгибиционизма, потому что параллельно с рисунком демонстрируется еще и тело его носителя» [Борохов 2017].

Социально-психологические исследования говорят более сдержанным языком о том, что, например, «татуировка — это социальное письмо обществу от ее носителя» [Шнырева 2009]; показывают, что татуировки часто наносят люди с высокими амбициями, например, музыканты, художники, артисты [Овсянникова 2017]. Потому большая часть подростков и молодежи, вступившей в возраст активного обретения идентичности, столь подражательна в своих действиях (и в частности, татуированию) вслед своим кумирам либо авторитетам. Посыл о том, что тело принадлежит только самому человеку и что он может делать с ним все, что ему захочется («мое тело — мое дело»), становится раскрепощающим и разрешающим обратиться к нанесению знаков на тело. Это явление объяснимо также стремлением осознавания своей телесности и своей идентичности, которые выходят на первое место у подростка в период пубертата, хотя это приводит обычно к шоковому состоянию и к растерянности родителей, видящих в них неадекватную креативность и самоповреждение. С молодежью дело обстоит куда сложнее, так как обращение к татуировкам — это уже скорее не необдуманный импульс, а, на ее взгляд, сознательное стремление к украшению своего тела и самовыражению, метафора завершения сепарации от родителей.

Но всегда за внешним действием стоит действие внутреннее — философский и психологический смысл нанесения на тело различных знаков.

Телесность в становлении личности человека занимает важное место, именно телесность, а не физическое тело. Телесность — это результат процесса онтогенетического личностного развития в соответствии с культурной, смысловой и психологической составляющей человека, его адаптации и самореализации, а не простого взросления или старения.

М.М. Бахтин в работе «Автор и герой в эстетической деятельности» ставит проблему тела как ценности в единственном конкретном мире по отношению к субъекту: «Мое тело — в основе своей внутреннее тело, тело другого — в основе внешнее тело» [Бахтин 2017]. Внутреннее тело понимается как момент самопознания, своих внутренних ощущений, потребностей, желаний. Внешнее осознавание тела — тела другого или моего тела глазами другого — всегда фрагментарно, не достигает полноты, но через внутренний эквивалент, через его посредство принадлежит внутреннему единству. Любить свое тело — это глубокое внутреннее переживание, по М.М. Бахтину: «Нарцисс интересен именно как характеризующее и поясняющее правило исключение. Можно переживать любовь другого к себе, можно хотеть быть любимым, можно представлять себе и предвосхищать любовь другого, но нельзя любить себя как другого, непосредственно… Нельзя любить ближнего как самого себя или, точнее, нельзя самого себя любить, как ближнего, можно лишь перенести на него всю ту совокупность действий, какие обычно совершаются для себя самого» [Бахтин 2017]. Таким образом, представление о себе и своем теле складывается из внутренних и внешних представлений о себе. Этот процесс начинает активно запускаться в подростковом возрасте, как бы на новом витке самопознания себя как нового человека, как взрослого. Но на определенном этапе, в важных кризисных, возможно, конфликтных моментах перед развивающейся личностью встает необходимость также «преодоления социализации» [Зинченко 2005], необходимость нахождения «пути к себе». Эти суждения помогают нам увидеть всю сложность обретения телесности в подростковом, юношеском и молодом возрасте, рассмотреть как противоречивый и непрямолинейный процесс.

Еще один важный для нашего размышления взгляд на телесность мы можем найти в экзистенциальном подходе [Лэнгле 2015], где источниками идентичности являются четыре реальности, или реальных факта: у меня есть тело; у меня есть чувства и переживания; я переживаю самого себя не «как объект»; я могу действовать. Отсюда вытекает, что образ «Я» заключается в четырехмерном представлении о себе: о своей внешности, способностях, качествах и характеристиках, навыках и умениях, действиях.

Мы знаем, что активный процесс самоидентификации происходит в подростковом и юношеском возрасте, соответственно, в молодости этот процесс уже должен быть достаточно вызревшим и сформированным, как и самоотношение и самооценка молодого человека. Но, как известно, психологический возраст — это явление социально-психологическое, где требования и условия взросления диктуются социумом. Сегодня, по мнению многих специалистов: медиков, социологов, психологов, — подростковый возраст пролонгирован в связи с тем, что молодые люди не вступают в возраст ранней зрелости в классические временные рамки, описанные психологами ХХ века [Силвер 2018].

В научных исследованиях уже есть некоторые наработки в понимании механизма стремления к татуированию тела. Так, исследование татуировок как формы репрезентации социокультурных кодов визуальности в молодежной среде было проведено Л.А. Мельниковой в диссертационной работе. Основным ее выводом стало утверждение о том, что через татуировку происходит адаптация молодежи к миру взрослых, с освобождением ее от семьи через проактивную сепарацию и с возможностью определиться в выборе и формах самовыражения [Мельникова 2015]. Также автором показано, что одной из проблем молодежи является кризис идентичности и трудности в формировании самоидентичности, что приводит ее к стремлению объединяться в различные группы, в том числе включаться в субкультурные объединения: «Молодежь в ситуации переизбытка информации, культурных преобразований, изменения смысложизненных ориентиров прибегает к исторически испытанным кодам репрезентации своей самоидентичности», где татуирование является их внешним выражением [Карабанова, Мельникова 2009].

Выборка

В исследовании приняли участие 112 молодых людей, 64 мужского пола и 48 девушек Москвы и Московской области в возрасте от 18 до 23 лет. Разделение на группы происходило с опорой на данные анкеты, которые обнаруживали факт наличия татуировки, что позволило сформировать 2 группы — с татуировками и без них (контрольная группа). В экспериментальную группу — «татуированные» (в сокращении «Т-гр») — вошли 62 человека, в контрольную группу (без татуировок на теле, в сокращении «К-гр») вошли 50 человек. Задачу разделения респондентов по полу и гендеру мы перед собой не ставили.

Методы

Изучение психологических аспектов стремления к татуированию тела современной молодежью было выстроено следующим образом: все респонденты ответили на вопросы социально-биографической анкеты, выясняющей пол, возраст, наличие татуировок, их количество и возраст первой татуировки (опыт татуирования); затем был предложен «Опросник исследования образа тела» Д. Джейд для выявления отношения к телу респондентов; исследование идентичности личности было проведено с помощью методики М. Куна и Т. Мак-Партланда «Кто я?», позволившей выделить содержательные характеристики идентичности личности молодых людей. Далее следовало изучение самоотношения, самооценки и самопрезентации с помощью валидных опросников: для выявления самоотношения использовался тест-опросник самоотношения (В.В. Столин, С.Р. Пантилеев); для самооценки личности — методика О.И. Моткова; для определения уровня самопрезентации использовалась методика С.-Ж. Ли, Б. Куигли; для определения сущностных отношений личности к себе и к миру была предложена методика «Шкала экзистенции» А. Лэнгле и К. Орглер. Статистический анализ обработки данных был произведен с помощью программы IBM SPSS Statistics 21.

Гипотезой исследования стало предположение о том, что восприятие образа тела, характеристики идентичности и самоотношения, самопрезентация и экзистенциальная направленность молодежи с татуировками и без татуировок будут иметь различные модусы и значимо различаться между собой.

Результаты исследования

На первом этапе был проведен сравнительный анализ исследования образа тела респондентов контрольной и экспериментальной групп, который показал, что в целом значимых различий в восприятии образа тела между группами не наблюдается, также нет значимых различий в двух группах между показателями юношей и девушек и между группами. (Хотя показатели группы с татуировками чуть более высокие, нежели у контрольной группы, что говорит о большем дискомфорте его обладателей в этом вопросе.) Такие близкие показатели позволяют нам предположить, что стремление к татуированию тела не связано напрямую с восприятием образа тела, что речь идет не о формировании образа тела как такового, но о более поверхностном восприятии своего тела — тела как носителя информации (рис. 1).

Следующим этапом анализа было исследование молодежи с татуажем и без него с помощью методики М. Куна и Т. Мак-Партланда «Кто я?», которое позволило выделить содержательные характеристики идентичности личности респондентов (рис. 2).

Все ответы были категоризированы по следующим показателям: «социальные роли», «профессиональные роли», «другие социальные роли», «феминные характеристики», «мускулинные характеристики», «нейтральные характеристики», «креативные характеристики».

В результате сравнения характеристик идентичности молодых людей двух групп, мы обнаружили, что молодежь с татуажем в большей степени проявляет себя феминно, тогда как мускулинные характеристики больше присущи молодым людям без татуажа (p ≤ 0,05).

Профессиональные, социальные и нейтральные роли распределились примерно в близких пропорциях в обеих группах с перевесом в сторону большей осознанности у молодежи без татуажа. А вот креативные роли имеют значимые различия у молодежи двух групп: они больше проявлены у молодежи с татуировками (p ≤ 0,05).

Исследование самопрезентации, самооценки, самоотношения респондентов позволило увидеть интересные особенности и взаимосвязи показателей обнаруженных характеристик (рис. 3).

Анализ средних значений самооценки двух групп выявил как некоторые различия, так и близкие значения. Так, показатель шкалы «нравственность» имеет очень близкие значения (Т-гр = 3,84 и К-гр = 3,9), наиболее близкие значения также по шкалам «общий показатель» (Т-гр = 3,84 и К-гр = 3,9), «гармоничность» (Т-гр = 3,5 и К-гр = 3,6). Небольшое различие есть в показателях «экстраверсия» (Т-гр = 3,59 и К-гр = 3,26) и «креативность» (Т-гр = 3,68 и К-гр = 3,29) с тенденций перевеса экстраверсии и креативности у молодежи с татуировками.

Чуть больший разрыв в значениях мы наблюдаем у групп по показателю «воля» (Т-гр = 3,12 и К-гр = 3,8), что свидетельствует о более развитом волевом компоненте у группы без татуировок. И значимые различия определились в показателе «самостоятельность и чувство реальности» (p = 0,032*).

Высокие показатели у группы молодежи без татуировок по шкале «самостоятельность и чувство реальности» говорят о более устойчивом самоощущении ее респондентов: они чувствуют себя самостоятельными, понимающими и ощущающими реальность, у них более развит волевой компонент.

Самоотношение респондентов в двух группах имеет общую тенденцию (рис. 4). В целом, самоотношение в группе молодежи без татуировок выше, нежели у молодежи с татуировками. Более высокие показатели у группы с татуировками наблюдаются только по шкалам «ожидание положительного отношения от других» (хотя здесь нет значимых различий) и по показателю «ожидание отношения других», где есть значимые различия (p = 0,032*). Эти данные свидетельствуют о том, что для групп с татуировками особо значимо отношение к ним других людей, из чего складывается их самоотношение, можно даже предположить, что, возможно, им будет свойственно построение зависимых отношений.

Важным видится, что значимые различия наблюдаются в показателях «саморуководство» (p = 0,016*) и «самопринятие», «самопонимание», «самоинтерес» (p = 0,032*), которые у группы молодежи без татуировок проявлены в большей степени.

Далее мы проанализировали тактики самопрезентации, выявленные по методике «Шкала измерения тактик самопрезентации» С.-Ж. Ли, Б. Куигли. Результаты диагностики представлены на рисунке 5. Общая тенденция такова: группа молодежи с татуировками стремится к наиболее выраженной самопрезентации по всем показателям по сравнению с контрольной группой. Значимые различия (на уровне р ≤ 0,000) наблюдаются по всем шкалам, кроме шкалы «запугивание» в качестве самопрезентации.

Шкала «Оправдание с отрицанием ответственности (ОсОО)»: средние показатели значимо и ярко преобладают у группы «Татуированные» (64,03), по сравнению с «Контрольной» группой (33,01). Из этого следует, что респонденты первой группы отрицают свою ответственность, оправдывая себя и свою безответственность различными способами в системе отношений «личность — общество», что обычно трактуется как потеря регулятора деятельности личности как социального существа.

Шкала «Оправдание с принятием ответственности (ОсПО)» тоже значимо выражена у группы «Татуированные» (55,22) — более, нежели у «Контрольной» группы (31,32). Из этого следует, что молодые люди могут возлагать на себя ответственность в ситуациях преодоления стресса, и, возможно, эти ситуации стресса могут быть ими преувеличены или переоценены.

Шкала «Отречение» доминирует у группы «Татуированные» — 59,61; у «Контрольной» группы — 38,26. Вероятно, респонденты из группы «Татуированные» используют данную тактику самопрезентации чаще, что может являться одним из способов справиться со страхом, т.е. стремлением отрицать или отгораживаться от какой-либо ситуации или чьего-то поведения, если это не согласуется с их интересами и убеждениями.

Шкалы «Препятствование самому себе» и «Извинение» также значимо различаются у двух групп и занимают высокий рейтинг среди других показателей

Шкала «Желание понравиться» — самая выраженная и первая в рейтинге у группы «Татуированные» — 72,56; где у «Контрольной» группы — 32,42. Таким образом, данная тактика самопрезентации часто используется молодежью с татуировками, они любят фотографироваться, выкладывать фотографии в социальные сети и получать ободрение и подкрепление в виде «лайков» и «комментов».

Шкала «Запугивание» не получила при сравнении двух групп значимых различий, и у обеих групп это самая невыраженная характеристика.

Шкала «Просьба/Мольба» более доминирует у группы «Татуированные» (47,05), нежели у «Контрольной» группы (31,8), что говорит о том, что молодые люди с татуировками проявляют некую избирательность в общении, которая задается извне, т.е. не самим субъектом, а его окружением, потому у него появляется желание присоединиться к какому-то определенному человеку или группе, субкультуре.

Шкалы «Приписывание себе достижений» (ПСД) и «Преувеличение своих достижений (ПрСД)» также значимо различаются у двух групп и занимают высокий рейтинг среди других показателей: субъект с татуировками самовозвышается в своих глазах, старается демонстрировать высокую самооценку и доминирование. Привлекая к себе взгляды других людей татуировками, он пытается обратить их внимание на свои достижения или преувеличивать свои достижения.

Шкала «Негативная оценка других» и шкала «Пример для подражания» имеют между собой взаимосвязь и наиболее выражены у группы татуированных. Стремление стать лидером за счет негативной оценки или быть примером для подражания относится все еще к подростковым реакциям и желаниям, которые говорят о психологической незрелости молодежи, где татуировки — это знак самостоятельности и взрослости, но знак внешний, не связанный с внутренней наполненностью. Таким образом, мы можем сделать вывод о высоком уровне стремления к самопрезентации молодежи с татуировками за счет внешних характеристик.

Характеристики внутренней наполненности субъекта можно увидеть через диагностику экзистенциальных (сущностных) определений личности, которые мы проанализировали с помощью сравнения данных по группам, полученных в ответах опросника «Шкала Экзистенции» [Лэнгле 2015]. Методика «Шкала экзистенции» А. Лэнгле и К. Орглер измеряет, насколько человек живет осмысленно и в гармонии с собой, как сам человек видит свою жизнь (рис. 6).

Анализ средних значений показателей по шкале экзистенции показал, что молодежь без татуировок живет более осмысленно. По всем шкалам (самодистанцирование, самотрансценденция, свобода, ответственность, персональность, экзистенция) у них наблюдаются более высокие показатели.

Статические значимые различия были выявлены в таких показателях, как самотрансценденция, ответственность, экзистенциальность и общий показатель — эти критерии были выше у молодежи без татуировок (p ≤ 0,001).

Самодистанцирование показывает способность человека отойти на дистанцию по отношению к себе самому, быть волевым, осознанным, что он может при необходимости сместить на второй план свои желания, представления, чувства, намерения, ради возможности взглянуть на себя и на ситуацию с некоторой дистанции. Этот показатель может быть как положительным (в данном случае), так и отрицательным, показывающим возможность отчуждения от телесности. Самотрансценденция является завершающим звеном самодистанцирования. Она возвращает вновь человека к самому себе через чувствование внутреннего соотнесения с собой в прикосновении к ценностям мира. Самотрансцендирование свидетельствует о принятии своей телесности, своей субъектности, своего «Я». В данном случае на самотрансцендирование больше способны молодые люди, не наносящие татуировки (балльные оценки у «Т-гр» — 38,24 и у «К-гр» — 59,96 баллов).

Свобода дает возможность действовать в соответствии с собственной иерархией ценностей и приходить к лично обоснованному решению. Соотнесение с этими внутренними и внешними условиями ведет к тому, что наступает ясность в принятии решений. В нашем случае показатели «свободы» очень близки у обеих групп (44,08 и 47,56 баллов).

Ответственностью измеряется способность человека доводить до конца решения, которые были приняты на основании личных ценностей. Процесс воплощения в жизнь собственных замыслов дает чувство уверенности, что все делается правильно. Человек совершает поступки либо с осознанием их обязательности для себя, либо с осознанием обязательств перед кем-то. Переживаемая ответственность является основным компонентом формирования самоценности. Значимые различия по показателю «ответственность» (балльные оценки по этому показателю у группы «Татуированные» — 43,2 и у «Контрольной» группы — 64,88 баллов) говорят о том, что для молодежи, наносящей татуировки, труднее нести ответственность за себя и перед другими людьми.

Степень экзистенциальной исполненности показывает, насколько осмысленна жизнь, присутствует ли внутреннее согласие, соотносятся ли сущности решения и поступки. И здесь значимые различия («Т-гр» — 73,4 и «К-гр» — 104,44 баллов, где (p ≤ 0,001) между двумя группами демонстрируют, что экзистенциальной исполненности не достает респондентам группы, обладающим татуировками.

Для выявления взаимосвязи между показателями мы использовали корреляционный анализ Спирмена. И получили следующие результаты, которые важно обсудить. Мы обнаружили коэффициент корреляционной связи между всеми переменными и вынесли в таблицу наиболее интересные и значимые результаты по связям между переменными показателей самоотношения и самопрезентации (см. табл. 1).

В группе молодежи с татуажем прослеживается корреляционная связь по показателям «желание понравиться», «запугивание», «пример для подражания» и «ожидание отношения других людей» в самоотношении.

Эта корреляция показывает, что для молодежи с татуировками характеристики их самоотношения связаны с отношением к ним других людей, которым им важно понравиться. Для этого они или выбирают тактику запугивания, либо стремятся быть примером для подражания, что повышает их самоотношение. Тогда как для контрольной группы «пример для подражания» имеет обратную связь с показателем «ожидание отношения других людей».

Показатель самопрезентации «оправдание с отрицанием ответственности» у молодежи с татуировками имеет обратную корреляционную связь с показателем «саморуководство» и «самопринятие», что свидетельствует о нежелании или неумении брать ответственность на себя при самостоятельном решении жизненных вопросов. «Саморуководство» в этой группе также напрямую связано со стратегией запугивания и — при обратной корреляции — с показателем «пример для подражания», из чего мы можем сделать заключение, что при «саморуководстве», при самостоятельном принятии решений респонденты этой группы мало доверяют себе и не являются для себя примером подражания. Противоположным образом ведут себя молодые люди без татуировок: при «саморуководстве» они стараются не обращаться за помощью и проявляют активность, стремясь быть примером для подражания.

Молодые люди контрольной группы, демонстрируя высокий уровень «самопринятия» в самоотношении, не «приписывают себе достижений», здесь выявлена обратная корреляционная связь.

У молодых людей с татуировками наблюдается обратная взаимосвязь между «самопониманием» и «отречением» в качестве самопрезентации, что свидетельствует об уходе в отречение от чего-либо, возможно, себя, т.е. когда у респондентов нет четкого понимания себя и своих действий (пример: девушка, сделавшая наколки в юном возрасте, хочет пойти учиться на педагога, она считает, что татуировки могут осложнить поступление в педагогический колледж, и потому свою неуверенность в успешной сдаче экзаменов она оправдывает фразой: «Меня все равно с наколками в педагоги не возьмут»).

Коэффициенты корреляционной связи между переменными самооценки и самопрезентации также оказались не столь многочисленными, но красноречивыми. Мы вынесли в таблицу 2 наиболее интересные, значимые результаты по этим связям. Показатель самооценки «нравственность» имеет прямо пропорциональную связь с показателем «пример для подражания» у молодежи контрольной группы и обратно пропорциональную связь у молодежи с татуировками. Такую ситуацию можно интерпретировать как желание молодежи контрольной группы быть примером для подражания вместе со стремлением к самооценке своего поведения как нравственного.

Молодежь с татуировками чем больше стремится быть «примером для подражания», тем меньше оценивает свое поведение с точки зрения нравственных начал. И одновременно, чем больше респонденты этой группы желают быть примером для подражания, тем меньше они оценивают свое поведение как самостоятельное, с адекватным «чувством реальности».

Чем выше оценивают свою креативность молодые люди с татуировками, тем больше они «желают понравиться»; тогда как молодые люди контрольной группы, чем выше осознают свою креативность, тем меньше уходят в «отречение» от тех или иных действий при самопрезентации.

Молодые люди с татуировками — более экстравертированные личности: чем больше проявлена у респондентов экстраверсия, тем меньше они включаются в самопрезентацию с «оправданием с принятием ответственности», но при этом хотят быть «примером для подражания».

Был выявлен также коэффициент корреляционной связи между переменными самопрезентации и шкалами экзистенции (см. табл. 3). В группе молодежи без татуажа существовала обратная корреляционная связь по показателям «самодистанцирование» и «отречение», «препятствие самому себе». Такая связь может говорить о том, что чем лучше субъект может дистанцироваться и посмотреть на себя со стороны, тем меньше он будет «отрекаться», желать спрятаться и «препятствовать самому себе».

Подобная вышеописанной обратная связь проявляется у показателей «персональность» и «отречение».

Показатель «самотрансценденция» значимо меньше проявлен у группы с татуировками: чем меньше они принимают свою телесность и свое «Я», тем более они занимают извиняющуюся позицию при самопрезентации.

Эта связь кажется нам достаточно логичной, если вспомнить мысль М.М. Бахтина, что любить свое тело — это глубокое внутреннее переживание для человека, тогда субъекту с татуировками эта любовь к своему телу как объекту дается с большим трудом и переживается в самопрезентации как «извинения».

В группе молодых людей с татуировками обнаружилась значимая корреляционная связь между показателями «свобода» и «запугивание», т.е., чем более свободно себя чувствует такой молодой человек, тем активней его тактика запугивания при самопрезентации.

Чем выше проявлен показатель «персональности» — раскрытия Бытия-Person или открытости «Я» миру — тем меньше «оправдания с принятием ответственности» демонстрируют молодые люди с татуажем (обратная корреляционная связь) и «отречения» — молодые люди контрольной группы (без татуажа). В то же время, при высокой «персональности» молодежь с татуировками стремится быть примером для подражания (прямая корреляционная связь). В целом, у молодых людей с татуировками «персональность» проявлена несколько ниже (рис. 6), что говорит о меньшей психологической зрелости, нежели у молодых людей без татуировок.

Заключение

В результате исследования молодежи, наносящей татуировки, благодаря использованию достаточного количества методик были обнаружены психологические аспекты стремления к татуажу, которые могут быть выражены через следующие блоки, описывающие развитие личности молодого человека:

• телесность: стремление к татуированию тела не связано напрямую с восприятием образа тела в его целостном контексте, тело рассматривается как носитель информации;
• идентичность: идентификация молодежи с татуировками связана в большей степени с феминными характеристиками, для них важны креативные роли и в равных пропорциях и с меньшей осознанностью профессиональные, социальные и нейтральные роли;
• самооценка: скорее адекватная, снижены параметры воли и самостоятельности в сочетании со сниженным чувством реальности;
• самоотношение: в целом самоотношение снижено по сравнению с отношением к себе молодежи без татуировок, наиболее выраженной и проявленной для молодежи с татуировками оказалась характеристика «ожидание отношения от других»;
• самопрезентация: самопрезентация — самая яркая характеристика у молодежи с татуировками: они в 1,5–2 раза больше стремятся к самопрезентации, нежели молодежь без татуировок; наиболее выраженными являются «желание понравиться», «оправдание с отрицанием ответственности», «отречение», «пример для подражания»;
• экзистенция: экзистенциальная исполненность, осмысленность жизни у молодежи с татуировками ниже (у них ниже самотрансценденция, ответственность, экзистенциальность), нежели у их сверстников.

Таким образом, современная татуировка оказывается способом выражения своего «Я», скорее даже конструированием своего «Я». Это — не прямое выражение себя, а компенсаторное, и оно преследует две цели: самовысказывание, вызов обществу, негласный призыв, крик о неудовлетворенных потребностях (при высокой самопрезентации и при сниженных самоотношении и самооценке). Человек надеется справиться с эмоциональным напряжением или болью при невозможности чувствовать и действовать. Здесь и происходит объективация — отношение к своему телу не как к части субъективного «Я», а как к инструменту для выражения боли и для нанесения боли. С другой стороны, тело становится инструментом постижения собственной идентичности через отчуждение тела от себя, от своих натуральных ощущений, рассматривается как знаковое поле, как поле для творчества. И наше исследование показало, что молодые люди без татуажа являются более свободными и ответственными, более целостными, имеющими персональные ценности, не нуждающимися в заместительном эффекте через знаковое поле.

Литература

1. Бахтин 2017 — Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. М.: Центр гуманитарных инициатив, 2017. 544 с.
2. Борохов 2017 — Борохов А.Д. Многоосевая классификация татуировок для интегральной оценки проявлений психопатологии личности носителя. Часть 2 // Медицинская психология в России. 2018. T. 10. № 3. C. 10.
3. Борохов и др. 2009 — Борохов А.Д., Кужим Г., Недельская М. Психосемантический анализ татуировки в судебно-психиатрической экспертизе // Материалы второго международного психолого- социального конгресса 14–15 мая 2009, Санкт-Петербург. СПб.: СПбГИПСР, 2009. С. 34.
4. Ельский 1997 — Ельский А. Татуировка. Минск: МЕТ, 1997. 232 с.
5. Зинченко 2005 — Зинченко В.П. Психология телесности между душой и телом / Ред.-сост. В.П. Зинченко, Т.С. Леви. М.: АСТ, 2005. 159 с.
6. Карабанова, Мельникова 2009 − Карабанова С.Ф., Мельникова Л.А. От маски к имиджу: монография. Владивосток: Дальнаука, 2009. 164 с.
7. Лэнгле 2015 — Лэнгле А. Person: Экзистенциально-аналитическая теория личности. М: Генезис, 2017. 159 с.
8. Мельникова 2015 — Мельникова Л.А. Татуировка как форма репрезентации социо-культурных кодов визуальности в молодежной среде: Дисс. … канд. культурологии. Владивостокский государственный университет экономики и сервиса, 2015. 136 с.
9. Овсянникова 2017 — Овсянникова О.А. Татуировка как социокультурное явление // Наука. Общество. Государство. 2017. № 1 (17). URL: https: //esj.pnzgu.ru/files/esj.pnzgu.ru/ovsyannikova_oa_17_1_25.pdf (дата обращения 21 сент. 2021).
10. Пирожков 1994 — Пирожков В.Ф. Законы преступного мира (криминальная субкультура). Тверь: Приз, 1994. 323 с.
11. Польская 2014 — Польская Н.А. Структура и функции самоповреждающего поведения // Психологический журнал. Институт психологии РАН. 2014. №2. С. 45–56.
12. Силвер 2018 — Силвер К. Интервью экспертам медицинского журнала «Lancet». 2018. URL: https://www.bbc.com/russian/ news-42745514 (дата обращения 15 сент. 2021).
13. Шнырева 2009 — Шнырева О.А. Татуировка как социальное письмо // Вестник Удмуртского университета. Серия «Философия. Психология. Педагогика». Вып. 1. С. 103–106.
14. Pozgain et al. 2004 — Pozgain I., BarkiJ., Filaković P. Tattoo and personality traits in Croatian veterans // Yonsei medical journal. 2004. Vol. 45. no. 2. P. 300–305.
15. Sperry 1991 — Sperry K. Tattoos and tattooing. Part 1. History and methodology // Am J Forensic Med Pathol. 1991. Vol. 12. no. 4. P. 313–319.
16. Valentine, Schober 2000 — Valentine B., Schober R. Gangs and their tattoos: Identifying Gangbanders on the Street and Prison. Boulder, Colorado: Paladin Press, 2000. 176 p.

Источник: Бахадова Е.В. Психологические аспекты татуирования тела у современной молодежи // Вестник РГГУ. Серия «Психология. Педагогика. Образование». 2021. № 4. С. 96–116. DOI: 10.28995/2073-6398-2021-4-96-116