«Новый кентавр»: человек в цифровой среде

Доктор психологических наук, руководитель департамента психологии НИУ ВШЭ Мария Вячеславовна Фаликман поделилась наблюдениями о том, как существуют люди в цифровую эпоху, когда эволюция современного человека начинает обгонять исследования его психики. Новые технологии становятся инструментами познания, а границы между собственной памятью человека и этими инструментами — стираются.

В самом начале XXI века было распространено предложенное Марком Пренски различение «цифровых иммигрантов» и «цифровых аборигенов»: тех, кто перебрался в цифровую среду, и тех, кто фактически родился и растет в ней. Однако в настоящее время, по мнению Марии Фаликман, становится более точным различение «постоянных обитателей» цифровой среды и её «посетителей», выдвинутое Уайтом и Ле Корну. «Посетители» приходят купить что-то в интернет-магазине, отправить письмо по электронной почте, провести конференцию в Zoom. «Обитатели» находятся в цифровой среде практически непрерывно.

В России проводились исследования о том, как люди оценивают свою среду: живут ли они в виртуальном или реальном мире или в том и другом понемногу. Большинство респондентов сообщали, что живут в смешанной среде. Здесь, по мнению Марии Фаликман, происходит интересная трансформация: технологии, которые человек создает в качестве инструмента для решения определенных задач, превращаются в экологическую нишу, среду обитания.

«Психология и нейронауки опоздали схватить тот момент, когда мы могли бы сравнить психику и работу мозга “цифровых аборигенов” и “цифровых иммигрантов” — тех, кто имеет небольшой опыт взаимодействия с цифровой средой, и тех, кто в ней вырос. Потому что сейчас мы в цифровой среде все, нам не найти контрольную группу», — считает Мария Фаликман.

В начале XX века Лев Выготский успел ввести понятия, которые становятся очень востребованными сейчас, рассказывает Мария Фаликман. Именно ему принадлежит идея про инструментальный характер человеческой психики. По аналогии с орудиями труда, предназначенными для управления природой, в ходе культурного развития складываются психологические орудия, предназначенные для управления собственной психикой: памятью, вниманием, решением задач.

Выготский предполагает, что где-то в культурной эволюции появляется момент, когда человек вводит какой-то инструмент для управления собственной памятью: например, узелок на платке, зарубка на дереве. Этот узелок есть в момент запоминания и в момент припоминания.

Выготский предполагает, что в дальнейшем эти инструменты превращаются из внешних во внутренние, он выдвигает гипотезу «интериоризации». «Вместо узелков на платке используем мнемотехники, например. Эти средства становятся достоянием индивидуальной психики.

С появлением цифровых инструментов получается другая штука, они как будто выплескиваются наружу», — поясняет Мария Фаликман.

Мария Вячеславовна приводит в пример концепцию «расширенного познания» Энди Кларка и Дэвида Чалмерса. Согласно этой концепции, психика и познавательные процессы человека не ограничены ни черепной коробкой, ни телом, но разомкнуты во внешний мир. Культурные орудия на основе «артефактов» — просто внешняя форма существования психических процессов.

«Цифровые технологии — новые инструменты познания, которые становятся его неотъемлемой частью», — рассказывает Мария Фаликман.

Ученые в лаборатории Дэниэля Вегнера пытались разобраться, что и как запоминает человек, работая с цифровым устройством. Именно Вегнер первым описал так называемый «Google эффект» памяти.

Исследование Эдриана Уорда показало, как размываются границы между собственной памятью человека и тем, что он может найти в Интернете. В ходе эксперимента участники должны были отвечать на вопросы по географии из школьного курса, при этом одни могли посмотреть информацию в Интернете, другие — нет. В результате оказалось, что оценка собственной памяти после выполнения задачи припоминания с помощью Интернета — повышается. Участники первой группы говорили о том, что помнят факты лучше. При этом запоминание нового у них было хуже.

По словам Марии Фаликман, человек также чаще запоминает поисковый запрос, по которому нашел информацию, чем сам ответ.

«Культурная нейронаука» изучает мозговые корреляты приобретения культурного опыта. Мозг человека — «био-артефакт», культура оставляет на нем свои «отпечатки» на протяжении всей эволюции и в ходе индивидуального развития. Это проявляется в спектре явлений: от изменений в работе мозга обезьян под влиянием применения орудий до «профдеформаций головного мозга» человека.

Как меняется мозг в цифровой среде? Ответ на этот вопрос пытался получить Гэри Смол, проводя фМРТ-исследование опытных и неопытных пользователей интернета. Перед участниками эксперимента стояла задача поиска информации в сети. Когда перед опытными и неопытными пользователями находилась страница с гипертекстовыми ссылками, у этих двух групп наблюдались различия в активации префронтальной коры, которая связана с механизмами управления и принятия решения. Когда перед участниками на экране был обычный текст — различий не было. Однако уже после пятидневного опыта работы в Интернете в течение часа в день — различия в активации исчезали и при обычном тексте, и при странице с гиперссылками.

На работу мозга влияют и лайки, рассказала Мария Фаликман. Разглядывание фотографий с большим количеством лайков исследователи соотносят с повышением активности в областях головного мозга, связанных с вознаграждением, социальным познанием, подражанием и вниманием. Однако изображение рискованного поведения (курение, перепрыгивание с крыши на крышу) с большим количеством лайков соотносят со снижением активации в сети когнитивного контроля.

В цифровой среде, по словам Марии Фаликман, перед человеком возникают ловушки многозадачности, а переключение внимания становится ресурсоемкой операцией. Ученые изучали поведение человека, находящегося одновременно перед ноутбуком и перед телевизором. По движению глаз было зафиксировано более четырех переключений внимания в минуту, за 27 минут ТВ-передачи — более 120.

Когда человек одновременно смотрел онлайн-лекцию и получал текстовые сообщения, то увеличение числа смс от 7 до 16 вызвало значительно ухудшение запоминания.

Даже если человеку не нужно обращать внимание на потенциальный источник информации, он все равно обращает внимание на него, рассказала Мария Фаликман, приведя в пример эксперимент Эдриана Уорда.

Уорд исследовал, как незримое и зримое присутствие смартфона влияло на рабочую память и решение задач. Испытуемые должны были выполнить ряд заданий, а их телефон находился либо рядом на столе, либо в кармане (сумке), либо в другой комнате. Эффективнее всего с задачами справились те участники, чей телефон находился в другой комнате.

«Цифровые устройства становятся частью той среды, в которой я живу, даже если я хочу от них уйти, это не всегда удается. Представление человека о том, что относится к нему, а что обособленно, — размывается», — считает Мария Фаликман.

Об этом Мария Фаликман рассказала в интервью Первому медицинскому каналу.