О чем клиенту и терапевту разговаривать? О ситуации отношений в культуре и социуме? Об отношениях в группе близких людей? О воспоминаниях детства? О глубинных архетипах психики? Несколько полемических заметок о том, как выбор тематики обсуждения может помочь осознанности или запутать человека.
Кстати, часто тревога создана в отношениях, а приписана - проекциям детства. Видимо, действительно спокойное детство даёт повод к адаптации и свежести в отношениях. Потому обсуждение сюжетов детства полезно. Но возможна ошибка - перемещение распознавания с области социального в область личную. Например, я чувствую напряжение. Со стороны видно, что есть сюжеты двойных связей в социальной группе. И нет хороших опор в сценариях отношений. А вот это человек чувствует телесно. Если он понимает только уровень межличностных отношений, то ассоциативно находит в прошлом вариант отношений, которые по ощущениям ассоциируются с актуальным напряжением.
И обнаруживает — детство, маму или папу. И в такой композиции (переадресовка источника дезорганизации и тревоги) создаются бесконечно интересные комбинации отношений, но тревога в фоне сохраняется. И потому создаются новые конструкции, но что-то из области источников тревоги остаётся в неперерабатываемой области. Так иногда в личностную область отношений из детства между родителями и детьми клиенты (взрослые) проецирует свою травму. Или социальный конфликт.
Приведу два примера из моей практики. Случай первый: травма развода была спроецирована в обиду на маму. Ане 25 лет, сыну 5 лет, муж решил уйти и развелся, что было неожиданным. Аня пришла к психологу в тревоге. Психолог обнаружил много трудностей в отношениях с мамой и не заметил факта напряжения от разрыва отношений с мужем. Несколько лет обсуждения деталей отношений с мамой ухудшили отношения с мамой, но оставили незатронутой тему напряжения про бывшего мужа. Второй случай: Татьяна жаловалась, что не умеет строить отношения с мужчинами и долго обсуждала эту тему с психологом. Однако оказалось, что источник напряжения был в офисе - руководство готовило на её место преемника, но сохраняло это в тайне. Тревога переживалась чувствами, но была переадресована на женско-мужские отношения.
Важно то, что мы всегда найдем материал в той области, в которую клиент перенес своё внимание. И будут обнаружены самые натуральные чувства. Но для меня важно то, что обнаружение темы не в той области, где она порождена, создаёт некие удивительные условия, которые усиливают тревогу и усложняют объяснение себе самому своей жизни. В некотором смысле, такие прямые или косвенные объяснения, без разработки исходной темы в отношениях (той, которая породила стресс), сами по себе сохраняют часть напряжения и тем самым создают новые смыслы. Эти смыслы будут возвращаться в ситуацию и ещё более запутывать ее. Какие из таких вторичных объяснений будут признаны человеком? Очевидно, те, которые будут одобрены культурной практикой.
Представим себе выдуманную старую деревню. У хозяйки заболела корова, которая накануне гуляла по деревне. Нужно как то объяснить себе событие. Современный ветеринар скажет «инфекция», крестьянин 19 века скажет «Сосоедка сглазила, вчера похвалила корову». Объяснение само по себе породит план действия. Слово «инфекция» привлечет внимание к теме «лекарства». Выбор темы «соседка сглазила» привлечет внимание к оберегам (защитам) либо (возможно?) к санкциям против соседки.
По аналогии с этой историей: если человек чувствует напряжение в жизни, а в культурной практике много обсуждается тема «все из детства», человек легко соотнесет свои переживания с реальными или ассоциативно сконструированными историями жизни в детстве. И следующий шаг будет в том, чтобы реально ссориться со старшими родственниками (негативный опыт сейчас, скорее всего, вспомнит по ассоциации или сконструирует сюжеты из своей жизни в детстве), либо в кабинете психолога прорабатывать детство.
Что будет, если психолог забудет о реальности и искренне поверит, что у собеседника было плохое детство? Например, что надо помочь клиенту преодолеть ужасный негативный опыт, справиться с травмами детства. Поможет ли это клиенту восстановить временно утраченную способность организовать свою эмоциональную качественную жизнь или создать с нуля новую, более качественную жизнь?
Возможно, поможет. Если психолог будет понимать этот опыт как некоторую метафору актуального опыта или просто будет иметь желание настроить отношения позитивно. И также такая тактика может стать поводом к созданию и поддержанию созависимых отношений клиента и терапевта. Или даже формировать схему отношений по треугольнику Карпмана (жертва/агрессор/спасатель). Догадаетесь, кто спасатель? Конечно, психолог.
Более осторожный подход состоит в том, чтобы придерживаться тактики «здесь и теперь». Потому что имеется что-то, что происходит прямо сейчас и это не имеет названия. И потому беспокойство, по ассоциации, побуждает вспомнить что-то из детства и через метафору детских отношений.
Я отдаю себе отчёт, что есть некоторый процент реальных эпизодов жизни, когда память может запечатлеть сюжет. Стресс. Это эпизоды длиной в несколько секунд или минут. И работа с этими эпизодами похожа на работу с незавершенными действием. Как принято в практической работе с шоковой психической травмой. Но все другие ситуации из детства, по ассоциации привлеченные клиентом, могут быть приняты терапевтом и клиентом как аналогии (метафоры) отношений между человеком и социумом или человеком (клиентом) и терапевтом.
Я как практик буду признавать реальность, признавать, что беспокойство может быть порождено в любой из областей (био /психо/социальный подход), и с уважением относиться к тому, что человек в своей ежедневной жизни вовлечён в отношения в нескольких контекстах. И каждый из контекстов может иметь или не иметь систему названий. И референции.
Культурно-нормативная практика либо создаёт такие описания, либо создаёт условия для умалчивания. Индивидуальный опыт и привычки человека тоже могут позволять или не позволять ему распознавать эти описания. И это приводит к неудачной переадресовке понимания области, которая является источником конфликта.
Как терапевт я могу помочь человеку восстановить способность ориенироваться в себе самом, в мире межличностных или в мире социальных отношений. Если ориентация восстановлена, человек может опираться и на себя, и на культурную норму, и на социальные связи.
То есть, восстановить свои опоры. Если опоры восстановлены, решения могут быть адекватно найдены.
Моя работа как психолога становится размещенной не в области отношений родители/дети, а в области работы осознанности. Осознанности себя самого и себя в ситуации.
Источник: https://facebook.com/elena.petrova.5602/posts/3353572851367991
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать