На вопросы «Психологической газеты» отвечает клинический психолог, соорганизатор и руководитель первой в России кризисной психологической службы для детей и подростков при Центре восстановительного лечения «Детская психиатрия» (1990-1998), эксперт Национального фонда защиты детей от жестокого обращения, автор книг, руководитель программы дополнительного профессионального образования «Кризисное психологическое консультирование» в Институте «Иматон» Ирина Алексеевна Алексеева:
— Ирина Алексеевна, не секрет, что школьные психологи сейчас вынуждены испытывать большую нагрузку, круг их задач очень широк. Недавно мы узнали о случае, когда психолог был привлечён к ответственности после убийства подростком своей матери: следствие посчитало, что он должен был выявить конфликтную ситуацию в семье. Можно ли было предотвратить трагедию?
— Вряд ли школьный психолог знал о намерении совершить преступление в том случае, который Вы упоминаете. На нём может лежать часть профессиональной ответственности, если он был в курсе проблем ребёнка, понимал их остроту и масштаб, но не попытался по-настоящему помочь подростку и его семье или привлечь другие службы для помощи им. При этом надо хорошо понимать, что функционал школьных психологов сейчас бывает настолько широк, что если ребёнок сам не обращался за помощью, если учителя школы не замечали, что творится с подростком и не сообщали администрации или психологу, если хотя бы друзья мальчика не пришли и не рассказали учителям или психологу о том, что с ребенком что-то не так, то у самого школьного психолога было не так уж много шансов выделить такого ребёнка из множества других «проблемных» детей в школе, которые могут нуждаться в помощи. Поэтому очень важно, чтобы психолог работал в сотрудничестве с коллективом педагогов и учеников, чтобы дети знали его и не боялись обращаться к психологу сами, а педагоги - направлять к психологу детей с проблемами и их родителей, помогать школьному психологу разрешать проблемы ребенка и, при необходимости, ориентировать его и его семью на помощь в другие, более специализированные организации.
Помощь детям и семьям – почти всегда предполагает взаимодействие системы специалистов и организаций; выстроенные, в том числе - законодательно и практически, отношения между ними, а не работу одного профессионала в каком-либо отдельном учреждении.
— Вы являетесь руководителем программы дополнительного профессионального образования «Кризисное психологическое консультирование». Какие профессиональные компетенции нужны психологу, работающему в социальной сфере, чтобы эффективно помогать?
— Работа психолога в социальной сфере, в сфере кризисной помощи предъявляет особые требования к профессионализму. Это, во-первых, профессиональные психологические навыки диагностики и консультирования, во-вторых - знание специфики проблем и особенностей состояния клиентов (например, людей, переживших насилие, проблем детей и родителей в приемных семьях, последствий ПТСР и т.д. и т.п.) . В-третьих, понимание специалистом своих задач и ресурсов в определенных ситуациях (например, насилия в семье или суицидального поведения подростков), осознание того, какая помощь нужна клиенту, и кто может её оказать помимо самого специалиста, к которому «попал» клиент или случай. Из сочетания этих трёх (и, на самом деле, многих других) аспектов работы в социальной сфере вытекает необходимость владения профессиональными технологиями и стандартами (например, оценки безопасности положения ребёнка и степени риска повторения жестокого обращения в семье) и умением взаимодействовать с другими специалистами и учреждениями в ходе работы со случаем. К этому неизбежно прибавляется формальная сторона, связанная с законодательством, например, о правах детей, его формальным и реальным исполнением в нашей стране. Поэтому задача программы «Практическая психология в социальной сфере. Технологии и навыки антикризисной помощи» не только в том, чтобы специалист получил навыки психологической диагностики и психологического консультирования (например, формирования контакта с трудными клиентами, ориентации в проблемах семьи, оказания психологической помощи в тех или иных трудных ситуациях), но и представлял себе, как выстраивается социальное сопровождение семьи, что такое «case management», как ставятся задачи работы и формируется реабилитационный план, каковы границы интервенции в семью и многое другое. Понимал, например, необходимость супервизии в социальной работе и её отличия как от чисто психологической супервизии, так и от консилиумов, которые иногда выдаются за супервизорские разборы.
Существуют разнообразные технологии и стандарты оказания социально-психологической помощи и услуг в самых разных ситуациях, рассчитанные на разные целевые группы, например, родителей, жестоко обращающихся с детьми, на девиантных подростков, на людей с зависимостями и т.д. Не менее важно понимание специалистами особенностей организации работы в кризисных случаях, понимание значения командной работы и профилактики профессионального выгорания. Задача программы дополнительного профессионального образования «Кризисное психологическое консультирование» как раз в том, чтобы сориентировать специалистов как в проблемах оказания помощи особенно трудным клиентам или клиентам, находящимся в трудной жизненной ситуации, так и в имеющихся технологиях оказания этой помощи, и в том, как должна быть организована работа в разных ситуациях.
— В связи с недавним случаем в московской школе, когда учителя обвинили в сексуальных отношениях с ученицами, опять появилось множество разговоров о том, что дети в школах не защищены от домогательств. Есть ли эффективные технологии профилактики насилия?
— Случай в известной московской школе вряд ли можно назвать типовым (притом, что выявившиеся там проблемы далеко не исключительные, не единственные - они случаются и в других школах). Но он высветил множество аспектов, с которыми часто приходится сталкиваться в тех или иных ситуациях. Это реакции психолога, который знал про часть проблем, учителей, администрации школы, других детей, как пострадавших, так и свидетелей, наконец, родителей жертв, родителей нынешних учащихся школы, многих бывших выпускников. Особое ощущение элитности и принадлежности к определенной среде…
Здравомыслящий человек понимает, что вступать в сексуальные отношения с учениками - это сексуальное использование уязвимого и зависимого положения подростка, фактически, очень близкое к насилию по своим последствиям, но почему-то сотрудники школы не отреагировали вовремя. В моей практике был случай работы с другой школой – там возникли только подозрения на сексуальные домогательства учителя, доказательств не было. Администрация отреагировала очень чётко – была проведена беседа с учителем, учениками. Дети чувствовали себя защищёнными, они знали, к кому им прийти за помощью. Лучшая профилактика – открытость информации и готовность разговаривать, проверять информацию, реагировать и защищать детей.
— К сожалению, достаточно часто сейчас СМИ пишут о случаях сексуального насилия над детьми. Как Вы думаете, с чем это связано: таких случаев сейчас стало больше или просто раньше в обществе это замалчивалось?
— Раньше людям некуда был обратиться, да и проблема казалась «стыдной». Понимание, что «в насилии виноват насильник» — далеко не тривиальная вещь, даже когда речь идет о жертвах из числа детей и подростков, а не только о взрослых людях. Я пришла в кризисную помощь в 1991 году, когда кризисные службы в нашей стране только начали развиваться. У нас, относительно ещё молодых специалистов, был шок: анонимность помощи и возможность получить её в любое время привели к тому, что мы столкнулись с многочисленными обращениями по поводу сексуального насилия и инцестов.
Конечно, не все сообщения о насилии на самом деле связаны именно с насилием – бывают и манипуляции темой в собственных целях. Такие случаи тоже нередки. Я думаю, что на сегодняшний день в нашей стране довольно много людей, осужденных несправедливо. Но очевидно и то, что сексуальное насилие над детьми - явление в России очень распространенное, и дети часто остаются без всякой помощи и защиты или, наоборот, получают дополнительные травмы в процессе расследования и суда. Поэтому от психологов в этой ситуации требуется больший профессионализм, точность диагностики и суждений, грамотная и взвешенная психологическая экспертиза каждого случая.
Отдельно хотелось бы порекомендовать специалистам и прессе не использовать термин «педофилия». Педофилией у нас часто называют что угодно, забывая о том, что это - сексологический термин, он подразумевает наличие у человека конкретной психической патологии. Чаще сексуальное насилие совершают люди, психически здоровые, несмотря на имеющиеся у них психологические проблемы. Они причиняют вред ребенку именно в силу его беспомощности, зависимости или невозможности дать отпор.
— За границей в некоторых странах на уроках детям дают специальные схемы, брошюры, объясняющие им, где находятся границы их тела, кто может прикасаться к ним и каким образом, что допустимо, опасно, а что безопасно и почему. С детьми обсуждают возможные ситуации, отвечают на их вопросы. В нашей стране такой литературы, кажется, нет.
— Очень важно учить ребёнка не только слушаться взрослых, но и уметь ощущать свои границы, понимать, что взрослые – даже родители! – могут делать по отношению к нему, а что недопустимо. И куда можно обращаться за помощью, когда что-то не так. Я не помню, чтобы встречала тематическую литературу в наших детских учреждениях Когда-то выпускались сходные российские материалы, но они выходили очень маленькими тиражами.
— Вы проходили стажировку в разных странах. Где, на Ваш взгляд, социальная помощь устроена наиболее продуманно?
— Мы с коллегами были в Англии, Дании, Финляндии, Швеции, несколько раз – в Америке. Мне кажется, в Европе к детям относятся лучше, чем в России. Форм и моделей помощи детям за границей гораздо больше. Возможно, Скандинавия – лучший образец системы социальной помощи, но, конечно, необходимо учитывать разницу в уровне жизни, и, в первую очередь, сформировавшуюся у самых обычных людей, а не только государства и специалистов, позицию относительно недопустимости насилия по отношению к детям.
Особенно важно, что в Европе и Америке есть модели работы с родителями и детьми, позволяющие нормализовать ситуацию в неблагополучных семьях, чтобы ребёнок мог остаться в родной семье. Очевидно, что во многих случаях дисциплинарные меры неэффективны - необходима работа психолога, которая поможет наладить отношения и разрешить психологические трудности. И активное сопровождение со стороны специалиста по социальной работе, который поможет решить остальные проблемы. И возможность привлечения других ресурсов.
— Что помогает психологу, который работает в социальной сфере, сохранять мотивацию, помогать клиентам и избегать профессионального выгорания?
— Во-первых, регулярная супервизия, без неё психологу и социальному работнику трудно быть эффективным. Очень важно вовремя отреагировать свои эмоции, чтобы не носить их в себе и не выгорать, разбирать с опытными коллегами (в структурированном режиме и доброжелательной обстановке, в специально отведенное и достаточное время) то, что получается в работе, а что не очень работает и почему не работает, что ещё можно сделать, и кто это может сделать помимо специалиста. Во-вторых, постоянное обучение (желательно не на своем рабочем месте). В-третьих, профессионализм: если я осознаю и свои границы, и возможности - я не буду чувствовать себя беспомощной и смогу работать эффективно.
.jpg)
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать