О желаниях и потребностях

«Умный желает владеть собой — ребенок хочет сладостей»
Руми

Сегодня мне бы хотелось коснуться темы желаний и потребностей.

Периодически за помощью ко мне обращаются люди, которые уже пытались получить ее на всевозможных оптимистических тренингах и возбуждающих группах «личностного роста». Да, уверенный призыв ведущих из серии «Следуйте за своими желаниями», «Поступайте, как велит сердце», «Делайте, что хотите!» действительно прибавлял оптимизма поначалу. Однако спустя время оказывалось, что старые проблемы после следования этому совету так почему-то никуда и не испарились, а порой наоборот, усугубились и обросли новыми, несимпатичными последствиями. Неудивительно, что клиенты приходили в поисках понимания, как все-таки относиться к своим «Хочу», следовать ли за ними, или бороться и противостоять. Вопрос довольно интересный, вот ему я бы и хотела уделить внимание в этой статье.

Чаще всего мы не задумываемся и не разделяем понятия «желание» и «потребность», даже в словаре они обозначаются довольно близкими по смыслу. Но, на мой взгляд, разница есть и существенная.

Начну я издалека, отталкиваясь от базового, то есть от детско-родительских отношений.

Новорожденный младенец неосознан. Но как любое живое существо –  чувствует и реагирует на изменения внешней среды или внутренних ощущений.Например, пока сыт, малыш удовлетворен. Он спит или с интересом рассматривает обстановку вокруг себя. Но вот он проголодался, и заплакал. Откликаясь на призыв, подошла мать. В зависимости от того, какова она, фактически определится дальнейшая детская судьба этого человечка.

Ребенку повезет, если мать является достаточно хорошей (понятие «достаточно хорошая мать» ввел Дональд Вудс Винникотт). Такая мать, даже родив впервые, благодаря своей природе и личному (собственному детскому) опыту, уже наделена интуитивными представлениями о том, в чем может нуждаться её младенец, который ещё не в состоянии выразить это словами. Скорее всего, у неё самой была достаточно чуткая и способная к отклику мать.

Эта мама обладает эмпатией, сопереживанием, способностью к самоотдаче и определённой степенью понимания потребностей новорожденного, определённой образованностью (хотя я тут скорее не о грамотности, а о созвучии с природой, об умении в этом созвучии находиться, если этому учили).

В описанной ситуации хорошая мать интуитивно прибегнет к внутреннему поиску, то есть, как минимум задастся вопросом: «Если мой ребенок плачет, из-за чего бы это могло быть? В чем он нуждается?», будет искать ответ, сомневаясь и постоянно проверяя его. Мокрый? – нет;  ушибся – нет;  испугался, проснувшись в одиночестве? — не понятно, но, вроде бы, нет…

Давая ребенку грудь, она проверит, голодный ли он, и сразу же получит утвердительный ответ, а малыш – удовлетворение своей потребности. Сознательно он ещё не способен конкретизировать желания, зато его организм подаёт сигнал о некой потребности, и уже мать распознаёт, что это именно потребность в пище, в частности, в материнском молоке.

Как сказал Винникотт, «достаточно хорошая – это мать, которая постоянно ошибается, но стремится исправлять свои ошибки».

Однако, к сожалению, далеко не всех матерей можно отнести  к «достаточно хорошим».

Родившие, не понимая истинного смысла этого акта, а потому что, например, «так положено в обществе», заставил муж или родители настояли, но не готовые к реалиям материнства юные женщины... Или матери, пребывающие в истощении, депрессии, и в силу этого не имеющие интереса, энергии и воли реагировать на потребности ребенка и хорошо заботиться о нем (существует  даже такое понятие, как «мертвая мать»)... Или малообразованные, не знавшие ласки своих родителей, травмированные и виктимные женщины, часто использующиеся мужчинами в качестве легкодоступных сексуальных объектов, для которых родившийся ребенок вообще живым существом не воспринимается, а терпится как досадное недоразумение, помеха, и сохраняется больше из страха («убить нельзя, ещё посадят»)...

Поведение этих матерей в отношении их деток  заметно отличается. Они не в состоянии, поскольку не хотят, не видят необходимости, не обучены и невежественны, не чувствительны и равнодушны, не готовы жертвовать – да причин полно! —  в общем, они не готовы выявлять истинные потребности своего малыша и откликаться на них.

Их поведение в отношении ребенка скорее реактивно и носит защитный характер:  орет – каким-то образом заткнуть, лезет – прогнать, мешает – изолировать.

Такие матери не способны к поиску, присутствию, принятию младенца, установлению связи в паре «мать-дитя», созданию холдинга и пр. Они контактируют с ребенком на поверхностном уровне желаний – своих и его.

Да, они конечно поддерживают жизнь детей на физиологическом уровне, не давая им погибнуть: кормят, одевают, даже игрушки покупают. Но в эмоциональном плане, к сожалению, детки таких матерей (если нет в ближайшем окружении другой, более заботливой и чувствительной фигуры) будут расти глубоко неудовлетворенными, нерассмотренными, неузнанными, непонятыми и неважными, превращаясь постепенно в таких же опустошённых и совершенно себя не распознавших взрослых.

Кроме того, растущий ребёнок неизбежно начнет подталкивать к развитию и родителей. По мере того, как малыш начнёт осознавать себя, а его психика – усложняться, родителям тоже придется подрастать и становиться способными распознавать уже новые уровни потребностей своих детей, а также учиться расставлять приоритеты и выносить ситуации, где потребностей много, и они даже могут противоречить друг другу.

К сожалению, на это способны не все, а лишь потенциально достаточно хорошие матери (родители), то есть - ищущие, что-то предпринимающие, извлекающие опыт из своих попыток и исправляющие ошибки до тех пор, пока не будет достигнут необходимый результат в той или иной ситуации.

Приведу ещё пример:

По улице идет мама с сыном лет четырех. Проходя мимо палатки с мороженым, мальчик останавливается со словами «Хочу мороженое!» и тянет маму к окошечку.

Ситуация, вроде бы, знакомая, даже повседневная. Однако разные матери будут действовать по-разному. Кто-то — из своего истощения, депрессии или иного состояния неосознанно отреагирует на это желание ребёнка (а «хочу мороженое» — это именно желание).

Накричит, прочтёт лекцию о вреде сладкого перед обедом. Или наоборот, быстрее удовлетворит это желание, купит эскимо, только чтоб отстал. То есть, собственно, поспешно обойдется как-то с этим самым желанием ребенка, по сути так и не поняв, из какой потребности ребенок это желание выразил. Всего два коротких варианта: «желание – удовлетворение», или «желание – отказ». Всё примитивно: черное и белое, хорошо или плохо.

Другая мама – все же попробует подумать, просканировать, поискать истинную потребность (или потребности) своего чада, поскольку за простой и вроде бы понятной просьбой ребенка  может скрываться целый спектр совершенно разных его потребностей на разных уровнях всем известной наверное уже сейчас Пирамиды Маслоу.

Итак, для наглядности, хочу предложить небольшую схему, в которой я постаралась показать суть того, в чем отличия желаний и потребностей людей:

Да, именно об этом я и хочу сказать: мы можем легко понимать свои желания, при этом совершенно не осознавая, из какой внутренней потребности данное желание вырастает.

По этой причине слепое следование идее «Делай, что хочется» часто приводит не к тем последствиям, которые ожидались. Когда происходит отыгрывание «детской программы», но во взрослой реальности, при том, что это ко всему ещё и не осознается, маловероятно получить исход, который человеку понравится.

Почему я говорю о детской программе? Потому что ребенок может понимать свое «я хочу«, но только учится это связывать с внутренними, истинными потребностями, только учится определять , выявлять, называя их.

«Грудничок» всегда ожидает полного удовлетворения, чтобы было некое постоянное «хорошо«. Но он ещё не способен дифференцировать свои «плохо». Любая неудовлетворенность для него - это плохо.

Ребёнок в возрасте около трех лет в большей степени осознает себя, и, находясь рядом с интересующимися родителями, часто уже может объяснить, от чего ему  плохо, а что для него - хорошо. Однако в три года он фактически только начинает  знакомиться с самим собой.

И то, как ребенок сможет осознавать себя, полностью зависит от «угадывающих» его родительских фигур, прежде всего, матери. Матери, распознающей внутреннюю потребность, а не автоматически, без понимания, удовлетворяющей или отказывающей удовлетворить его детское «я хочу!».

Благодаря её умению наблюдать, замечать реакции ребенка, понимать и выдерживать его чувства, а также способы выражения ей этих чувств, мать может как бы расшифровывать ребенку его же самого, доступным для него языком.

Я действительно искренне считаю, что если близкие взрослые разговаривают с ребёнком хотя бы один час ежедневно, ему скорее всего никогда не понадобится  серьезная психотерапия.

Хочу, однако, немного пояснить, что я вкладываю в понятие «разговаривают».

Это не указания, что ребёнку стоит делать (для них есть другие возможности и другое время). И точно не нотация, как правильно жить. Это не программа родительских ожиданий, предъявленная с командой к исполнению. Это даже не рассказ о том, как всё устроено в мире.

Прежде всего, это принимающая тишина, или условия, в которых ребёнок может безопасно разместить себя. А ещё - это искренний интерес. И готовность услышать, встречаясь с тем, что ребенок — другой, отдельный, иначе устроенный, нежели его родные. Это отношение как к чуду, непредвиденному, новому, неизвестному, удивительному.

Это желание понять. А значит — вопросы о том, что ребенок думает, считает, полагает, и почему именно так. Как он видит, слышит, ощущает. Как он относится к тому или иному факту, событию, явлению, человеку или его поступку… Как бы он сам поступил, если бы… Это многообразие различных «Почему?» и внимательное, уважительное принятие ответа, каким бы этот ответ ни оказался.

Это узнавание ребёнка и готовность увидеть его таким, каков он есть, а не таким, каким родители планируют, мечтают или желают его видеть.

Это диалог в контакте, в котором взрослые достаточно устойчивы, чтобы выдержать сильные переживания ребёнка, давая им излиться, но при этом сохранить контакт неповрежденным. Это способность взрослых выносить его незрелость и незнание о чем-то, без попыток срочно «внести поправки», накачать, исправить, дорастить, конкурировать или обесценивать.

Полагаю, чтобы создать именно такой разговор со своим ребёнком, родителям действительно важно неплохо осознавать самих себя: свои потребности и мотивы, свою враждебность и любовь, силу и власть, импульсы и реакции.

Грустно бывает наблюдать взрослых людей, бесконечно следующих за своими поверхностными желаниями, хаотично мечущихся от одной идеи к другой, трансформирующих жизнь вовне, и, тем не менее, продолжающих  оставаться отрезанными от своих же, но остающихся всё ещё неосознанными потребностей, а потому никак не достигающих удовлетворения: разочарованных, вымотанных, озлобленных и обвиняющих Других в своих неудачах.

Путь к себе тернист, никто не спорит. Но без Другого он совсем непроходим. Когда я сказала о судьбе ребёнка, зависящей от того, насколько тому повезет с «достаточно хорошей матерью», я имела в виду одно: какое отражение себя получит малыш, насколько он будет распознан  матерью, рассмотрен ею, объяснен и принят.

Ведь из судьбы ребёнка в дальнейшем произрастёт судьба взрослого. Как обращались с малышом, так взрослый скорее всего продолжит обращаться с собой. Как понимала ребенка мать, на этом уровне понимания взрослый будет контактировать с самим собой, и затем – с другими.

Приходящие в терапию люди довольно быстро осознают, что совершенно не понимают, кто они, как они устроены, какие процессы происходят внутри них, и как все это связано с их неудовлетворительной жизнью. Иначе говоря, клиентам почти неизвестны их реальные потребности. И в терапии чаще всего совершается кропотливая работа, которую когда-то давно не проделали родители в отношении своих собственных детей.

Это внушает оптимизм:  если человеку не нравится его жизнь, ему не обязательно продолжать следовать детской судьбе, и в терапии есть возможность изменить траекторию, начав наконец изучать себя, рассматривать, учиться понимать и принимать по-другому. Однако много в этом и печали. Ведь увидев, чего человек был лишен, он также увидит, что никто уже не вернет истинно материнского взгляда, что прошлое невозможно изменить или переиграть, и что-то останется лишь принять и оплакивать, теперь уже постоянно прикладывая много усилий, чтобы сойти с той глубокой наезженной колеи в отношении себя.

Источник