У «Психологической газеты» есть добрая традиция – встречаться с уважаемыми специалистами, которые внесли большой вклад в развитие российской психологии и задавать им экзистенциальные вопросы, которые не так часто можно увидеть в обычных интервью: о жизни, о смерти, о миссии психологии в современном мире. Особенность формата заключается в том, что вопросы мы всегда задаем одни и те же, а ответы наших уважаемых собеседников – уникальны, поскольку отражают их жизненный опыт и взгляды. Сегодня накануне своего юбилея на наши вопросы ответил Андрей Владимирович Гнездилов – врач-психиатр, доктор медицинских наук, почетный доктор Эссекского университета (Великобритания), создатель первого в России хосписа для онкологических больных в Лахте (Санкт-Петербург).
- Андрей Владимирович, как бы Вы на основе своего опыта определили миссию психологии в современном мире?
- Психология - это наука, необходимая людям. Ещё в древности целители старались давать рекомендации, исходя из особенностей характеров обратившихся к ним людей. Современная психология пронизывает всё: к психологам обращаются не только люди, имеющие проблемы в личных отношениях, но и бизнесмены сейчас активно используют психологию, понимая, что без неё они как слепые щенята. Экзистенциальная психология помогает человеку осознать смысл своей жизни. Осознав, для чего ты живёшь, ты сможешь без особого ужаса встретить не только трудности жизни, но даже смерть. Опираясь на свой опыт работы в хосписе, я вижу что люди, у которых есть время подумать о жизни и смерти, могут осмыслить смерть, примириться и найти свое место рядом с теми, кто ушёл.
Мы в хосписе заботимся о психологических, социальных и духовных нуждах людей. Некоторые люди хотят разделять духовность и психологическую науку, не признавая, что они связаны. Отход от канонов веры, от культуры, в которой человек рос веками, приносит науке только вред. Наша страна проходит через различные кризисы, во время которых духовное начало освещает путь и помогает людям жить. В книгах великих русских писателей Толстого, Достоевского, Куприна, Чехова ярко выражено русское духовное начало, вместе с тем, они пронизаны психологией. Психологию и духовность невозможно разделить.
- Что бы Вы могли посоветовать молодому психологу?
- Я не теоретик, а практик. Мне кажется, что начинающий психолог должен задаться вопросом о смерти и хотя бы несколько раз увидеть умирающего человека.
Когда я во время учебы работал дежурным врачом, я пришёл в палату, в которой лежал умирающий шестилетний мальчик. Его родители были в другом городе, он лежал один - других детей отселили, чтобы не травмировать их присутствием при его смерти. Я спроосил его, что я могу для него сделать. Он сразу раскрылся, потянулся ко мне и сказал: «Дяденька, расскажите мне сказку». Я взял ребёнка на руки, начал рассказывать и почувствовал, что он уходит в иной мир. Хотел позвать медицинскую сестру, зная, что это не поможет, но он пришёл в себя и очень просил рассказывать сказку дальше. И я рассказывал о золотой карете, пажах, Короле и Королеве, которые встретят его в волшебном замке. Ребёнок умер у меня на руках, а я боялся прервать рассказ, потому что не был уверен, что он меня уже не слышит...
Соприкосновение со смертью в реальности - это очень важный опыт. Да, все мы знаем о том, что когда-то мы умрем, и нас здесь больше не будет, но одно дело - знать интеллектуально, а приобрести опыт соприкосновения - это совсем другое. Осознание смертности побуждает нас к осознанию себя в этом мире, к познанию мира. Люди называют это разными словами, но смысл один.
Если говорить о работе психолога в хосписе - мне близка идея раненого целителя, который благодаря своей боли становится чутким к нуждам других. Мы так отчаянно боремся с болезнями, но если мы понимаем смысл этих болезней - для нас открывается новый мир. У меня много болезней, я мирюсь с ними, осознавая, что, лишись я этого страдания, которое часто приходится испытывать, я был бы более ограниченным, менее чувствительным человеком. Страдания помогают мне понимать других, ценить красоту окружающего мира. Поэтому не только психолог в хосписе, но любой психолог, любой врач должен быть чутким. Как говорил Парацельс «Придет время и каждый врач должен стать лекарством для больного». Вы представляете, как высока планка! Ты можешь прийти к человеку, не имея лекарства для облегчения его боли, но если, уходя, ты уносишь частичку его боли с собой, то ты - врач. В этом высокий смысл работы людей, которые врачуют тела и души.
- Что для Вас любовь?
- Для меня любовь - это, прежде всего, тайна. Мудрецы говорили о любви как о самом высшем чувстве и о том, что Вселенная создана любовью. Очень странно соединять физические, химические явления с нравственными законами, но источник жизни - в любви. Когда мы начинаем думать о том, что не только Бог нужен нам, людям, но и о том, что мы нужны Богу - это нельзя выразить словами... Детство мое было овеяно стихами Рабиндраната Тагора, благодаря им я начал осознавать, что Бог - это, прежде всего, любовь. Когда ты постигаешь, что во всём окружающем мире присутствует разум, который приводит в действие сложнейшие законы мироздания, ты молчишь и преклоняешь колени. Можно принимать этот мир как дар, который приносит нам любящее сердце Бога.
- Как Вы относитесь к смерти?
- В хосписе я часто соприкасаюсь со смертью других, я что-то знаю о ней, но если говорить о себе самом - я боюсь смерти. Это область неизведанного и это меня пугает.
Я вспоминаю умирающую женщину, с которой я однажды разговаривал в хосписе. Она очень удивила меня тем, что совсем не боялась смерти. Она сказала: «Я прожила счастливую жизнь - я вышла замуж по любви, родила любимую дочку, понянчила внучку. Я узнала все, что мне нужно узнать о жизни, а теперь я хочу узнать что-то большее о смерти». Смерть так трагична потому, что мы теряем этот мир, близких, но если человек верит в то, что смерть - это как маска, которую он снимает, а под ней оказывается другая жизнь, он обретает новое отношение и к жизни, и к смерти.
Я общался с Натальей Петровной Бехтеревой. Мы не раз дискутировали о том, чем является переживание иной жизни у тех людей, которые вышли из состояния клинической смерти - галлюцинацией или опытом, который мы пока не можем объяснить. Она полагала, что это только галлюцинации, но когда у Натальи Петровны случилась беда - умерли её муж и пасынок, она поделилась со мной, что когда она была в отчаянии, ей открылся иной мир. Она видела, чувствовала, слышала его, но сказала, что не может передать эти ощущения окружающим: «Для того чтобы они поняли меня, они должны тоже пережить это состояние».
- Сфорулируйте, пожалуйста, главное, что Вы поняли в этой жизни.
- Честно говоря, страшно задавать себе этот вопрос. Моя жизнь всегда была пронизана воображением - я искал красоту, которая отвечала бы зову моего сердца. Поэтому мне одновременно и легко, и тяжело жить.
Легко жить - потому, что я всегда умел мечтать, мне не нужно было присваивать себе чужое: в фантазии я мог получить все, что угодно. Я люблю читать сказки и считаю, что люди слишком мало пользуются своим воображением, которое скрывает в себе огромные богатства. Ведь детство - это лучший период жизни человека, потому что он фантазирует, творит миры. Величайший дар Бога человеку заключается в том, что каждый из нас находится в своем собственном мире. Внутренний Ребёнок продолжает жить в каждом выросшем человеке, и именно он помогает людям пройти через все испытания, которые встречаются в жизни.
Тяжело жить - потому что, спустя время, я оглядываюсь назад и задаюсь вопросом о том, сделал ли я всё, чтобы реализовать то, что мне бы хотелось, желаю исправить ошибки... Спрашиваю себя, правильно ли я воспользовался временем своей жизни, не заслонила ли для меня моя любовь к сказочной реальности какую-то другую реальность этого мира, которую я ещё не успел познать.
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать