Фотогеничность как признак самопринятия

Многие из нас хотя бы раз на предложение сфотографироваться отвечали отказом, ссылаясь на отсутствие фотогеничности или говорили: «Я плохо получаюсь на фотографиях». Действительно ли при этом мы думаем, что дело именно в фотографии или в нашей внешности? Или это лишь формальное объяснение нашего нежелания запечатлеть себя, за которым стоит нечто более глубинное?

Давайте поразмышляем. Обучаясь портретному рисунку, ученик сперва постигает построение общих форм. Человеческое тело вообще и голова в частности намечаются на листе бумаги сперва приведенными к простым формам, таким как шар, цилиндр и т.п., и лишь затем эти формы уточняются. То есть, с точки зрения изображения тело и лицо — это такие же формы, как и предметы. Но мы никогда не говорим о фотогеничности предмета. Сайты и каталоги маркетплейсов и супермаркетов завалены красивыми фотографиями вещей. Представьте себе работу предметного фотографа, которому пришлось бы преодолевать сомнение утюга, смартфона или блузки в том, достаточно ли они фотогеничны. Нет-нет. Он видит форму и знает, что с ней нужно делать. Ракурс, композиция, светотеневой рисунок, блики, рефлексы…С фотопортретом, по сути, все то же самое. С той лишь разницей, что опытный фотограф для своей модели создает удобную для нее психологическую обстановку, в которой человек чувствует себя комфортно, безопасно и в которой внутреннее сопротивление, если оно было, ослабевает. Для чего же делается это, вроде бы, лишнее действие? Хотя чисто техническими средствами, такими как выбор ракурса, постановка освещения или обучение основам актерского мастерства, можно добиться в фотопортрете отличного результата, однако это не отменяет проблемы фотогеничности как внутреннего состояния модели. Ее убежденности. Ее психологии.

Пытаясь разобраться с природой фотогеничности как понятия и психологической установки я вывел для себя следующую формулу: фотогеничность есть производная от непротивления запечатлеть себя.

Как же достигается это непротивление? Чтобы понять это, следует задаться вопросом, откуда берется это внутреннее сопротивление тому, чтобы оказаться в моменте запечатленным на бумаге или экране электронного устройства? Чего именно мы не хотим показывать? А может быть, в том, что фиксирует фотоаппарат есть что-то, на что мы не хотим смотреть сами?

Каждый человек имеет суждение об окружающем его мире и о себе самом. Чем объективнее и точнее мы понимаем окружающую нас действительность, учитывая при этом знание о своих свойствах и возможностях, тем эффективнее мы функционируем в социуме и мире вообще. В том числе и выставляем себя на всеобщее внимание через фотографию, видео или публичное выступление. И с этим нет сложности, если мы корректно соотносимся с внешним по отношению к нам миру, нравимся себе, в себе уверены и спокойны. Но часто мы имеем искаженное восприятие себя. Глядя на себя, вы видим не столько настоящих себя, сколько свою фантазию о себе, которая может отличаться от внешней реальности. Говоря о «внешней реальности», я имею ввиду не только черты, но и внутреннее наполнение, что в совокупности и дает общее впечатление о человеке.

Множество людей ежедневно видит нас со стороны и вполне довольны тем, что они видят. Им знаком наш облик, характер, душевные качества и т.п. Более того, каждая следующая встреча с нами лишь подтверждает их знание о нас.

Другое дело, мы сами. Ежедневно видя себя лишь изнутри, мы сталкиваемся с чем-то новым, когда имеем возможность объективно взглянуть на себя со стороны посредством фотографии, видео или аудиозаписи. И зачастую это именно столкновение между тем, что мы о себе думаем, и тем, как мы выглядим в реальности. Еще раз подчеркну, я говорю не только о внешности, но и о проявлении во внешности наших душевных качеств и психологического состояния. И именно этот разрыв не хотят видеть те, кто говорит о своей нефотогеничности. Причем у этого нежелания есть несколько аспектов.

Во-первых, мы недовольны тем, что реальность отличается от более эффектно выглядящей фантазии, которую мы создали для себя. Это скорее неудовольствие эстетического порядка. Во-вторых, видимое нами несоответствие является ударом по нашей завышенной самооценке, что уже более болезненно. В-третьих, наглядность несоответствия двух этих образов, реального и вымышленного, подталкивает к мысли о необходимости привести их все же в соответствие друг с другом. И это сложная задача. Приведение реальности в соответствие с желаемым образом может потребовать весьма значительных усилий и ресурсов. А приведение своих ожиданий к реальности может быть внутренне расценено как отказ от собственного «Я». В-четвертых, будучи недовольны своим изображением, мы склонны проецировать эту негативную оценку на других людей. То есть мы недовольны своим образом на фотографии и считаем, что другие испытывают такое же неудовольствие, как и мы, в то же время, в действительности другие могут признавать снимок как весьма удачный, поскольку он не противоречит их представлению о нас. Кроме того, проекция провоцирует нас чувствовать неловкость и стыд перед другими, видящими, как нам кажется, наши недостатки.

Иными словами, желание избежать совокупности переживаний, вызванных видимым мною несоответствием между моим мнением о себе и реальным Я, заставляет говорить о своей нефотогеничности. Это способ ускользания из-под прицела внимания.

Еще один способ ускользания можно наблюдать, когда, к примеру, в компании друзей хочешь сфотографировать кого-то, кто не хочет, чтобы его фотографировали. Стоит навести на такого человека объектив камеры или телефона, как он или она начинают вести себя нарочито неестественно, кривляться, затягивать еще кого-нибудь в кадр и т.п. Совсем запретить себя фотографировать человек обычно не решается. Это будет воспринято другими как странность и создаст неловкость, чего, конечно, тоже хочется избежать.

Остается исказить образ, чтобы заслонить им свое Я. Кривляние — попытка спрятаться, выставить перед собой то, что точно на меня не похоже. Если я не могу избежать быть сфотографированным, то я покажу вам не себя. Я изображу вместо себя кого-то другого. Таким образом я все равно ускользну от фиксации.

Причем при съемке видео такая попытка ускользания проявляется слабее, чем в фотографии. Происходит это благодаря динамике запечатлевания. Образ человека фиксируется не в моменте, а в некотором временном интервале, в течение которого происходят изменения ракурса, выражения лица, других объектов в кадре и пр., что позволяет сохранять образ, который человек мысленно рисует для себя как желаемый, подсознательно сравнивая его с видеорядом и ожидая совпадения. Фотография же фиксирует застывший момент, не предполагающий изменений, что нагружает человека ответственностью перед собой за соответствие своей фантазии о себе.

Поэтому и возникает избегание своего изображения, запечатленного в моменте, ибо оно разрушает иллюзию человека о себе самом.

Еще одним следствием внутреннего сопротивления человека фотографированию, влияющим на достоверность фотопортрета, является неизбежно возникающая скованность мышц, в том числе и мимических, что делает образ человека в кадре неестественным и непохожим на себя. Мимика и пластика тела становятся неестественными, что портит весь образ.

Но фотография в этом смысле имеет и обратный эффект. Если клиент ясно опишет фотографу, какой именно результат он хочет получить, конечно, фотограф сделает максимально близкое к ожиданию изображение, используя для этого весь арсенал средств, в том числе макияж, искусственный свет, ретушь, постановочные сцены и пр. Клиент будет доволен. Но что произошло в этом случае? Запечатлел ли фотограф настоящего человека? Или он запечатлел фантазию человека о себе? Ту фантазию, которая не соответствует реальности, но отчасти ставшую реальностью через фотоизображение. И теперь это изображение, этот суррогат реальности является для человека доказательством того, что он прав в своей фантазии о себе, а реальность нет. Теперь будто бы нет нужды прилагать усилия для гармонизации своего внутреннего пространства. Теперь новая иллюзия прикрыла собой старую, закрывая путь к постижению человеком самого себя.

Именно в этом, как мне кажется, кроется причина того, что люди, прошедшие так называемый кризис среднего возраста, спокойнее относятся к попаданию под прицел объектива. Ведь именно в этот период осмысления своего пройденного пути, обстоятельств жизни и своей роли в них человек способен перерасти свои иллюзии. В том числе и о себе самом. Принять реальность и идти дальше своим путем, ясно понимая, каков он на самом деле. То есть, суть кризиса именно в крушении иллюзий. После чего наступает длительный и тяжелый процесс принятия реальности или такой же тяжелый процесс создания новых иллюзий.

Именно поэтому «искусственное» преодоление «нефотогеничности» только техническими средствами помогает лишь закрепить иллюзию в сознании человека, оставляя его во власти сомнения в себе и неудовольствия собой, в то время как работа с глубинной причиной отказа смотреть на себя и с самоидентификацией, опирающаяся на ощущение фотогеничности как на индикаторе принятия себя человеком, может принести хорошие результаты: превосходные портреты, истинное знание о себе и спокойное принятие себя.