Интернет изменил психологию людей?

В программе «Наблюдатель» состоялась дискуссия на тему «Жизнь в цифре».

В обсуждении приняли участие:

• Вероника Нуркова, профессор РАН, заведующая лабораторией психологии личности Института психологии РАН;
• Тахир Базаров, профессор МГУ им М. В. Ломоносова, научный руководитель Московской школы практической психологии при Московском институте психоанализа;
• Владлен Ардисламов, когнитивный психолог, преподаватель РАНХиГС и НИУ ВШЭ;
• Александр Чулок, директор центра научно-технологического прогнозирования Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ.

Ведущий: Андрей Максимов.

Публикуем фрагменты беседы.

Участникам встречи были предложены утверждения:

• интернет решающим образом изменил психологию людей;
• интернет изменил психологию людей, но не очень сильно;
• человечество столько всего переживало, что интернет на него никак особенно не повлиял.

Вероника Нуркова: Здесь важно разделить, с одной стороны — да, сильно повлиял, изменил, трансформировал, но, с другой стороны, поскольку интернет породил сам человек, то есть большая перспектива того, что он им овладевает и пускает его себе на пользу.

Александр Чулок: Интернет катализировал многие процессы. Как лакмусовая бумажка, подсвечивая то, что дальше можно было замазать и не видеть.

Тахир Базаров: Я бы разделил психологию и психику. Мне кажется, что психика не меняется, она справляется со всем, что дает нам жизнь. Что касается психологии человека как личности, то, конечно, интернет сильно повлиял.

Если мы говорим о психическом отражении реальности, то, по большому счету, за последние 50 тысяч лет человек не поменялся, со всеми внешними воздействиями он справляется. Но что касается ролевой стороны, стороны, связанной с личностью как таковой, с идентичностью, например, то здесь большие изменения в связи появлением интернета.

Владлен Ардисламов: Я бы сказал, что интернет изменил психику человека, но не сильно. В большей степени мне кажется, интернет изменил окружающий мир, и поскольку психика к нему приспосабливается, то она и меняется. Но сам по себе интернет как медиа, как способ общения между людьми, мне кажется, каким-то драматическим способом психику не менял.

Вероника Нуркова: Важно разделить несколько вещей. Не только интернет, но любое техническое изобретение — книга, фотография, всеобщая грамотность, географические открытия, — его влияние зависит от того, в какой роли изобретение выступает. И здесь могут быть две полярные роли. Это может быть костыль, протез: человечество осознает, что плохо бегает, плохо видит, не может сохранять информацию… И следует изобретение, которое латает этот дефицит. И тогда происходит то, что происходит с протезами и костылями: если что-то не упражняется, то функция отмирает… Когда некое техническое средство становится на место функции, она портится.

Есть другой путь. Когда средство не замещает что-то, что у нас плохо, а дает новый толчок, дает какую-то нечеловеческую возможность. И большие технические изобретения, интернет в их числе, дает возможности, которые были немыслимы для человека.

Тахир Базаров: Продолжая идею костылей… Возникает еще шарнирная особенность. Есть шарнир, который не костыль. Появляется новая способность у человека. Когда мы говорим о том, что человек не меняется, — мы говорим о том, что он как биологическое существо, может быть, не меняется, физиологические процессы остаются теми же, но меняется в связи с изменениями сообщества. Меняются сообщества.

Считается, что коммуникативная культура в России относится к высококонтекстной культуре. Высокий контекст, как говорил Эдвард Холл. Мы общаемся не столько понятиями, сколько подразумеваниями. Низкоконтекстная культура предполагает жесткие, конкретные определения того, о чем мы говорим. Высокая вербализация.

Что получилось в пандемию: мы стали работать в Зуме, как все преподаватели, оказались там и поняли, что культура высокого контекста должна уйти. Мы должны измениться, освоить то, что относится к низкому контексту. Если в аудитории ты мог прочитать лекцию за полтора часа, у тебя есть представление, сколько тебе нужно времени, сколько тебе нужно материала, то с переходом в Зум всего этого хватает на полчаса. Это как с переводчиком разговаривать. Меняется отношение ко времени. Человек начинает понимать, что время становится продуктом его мышления.

И тут же я перехожу к интеллекту. Интеллект, по сути, это две ключевые вещи: находить, выявлять нечто и соединять с чем-то. Что получается сегодня? За счет коммуникации мы теперь можем делать это совместно. Что изменилось принципиально? Появилась совместно-творческая деятельность. Не как нечто оригинальное, что было характерно для художественного творчества, для искусства, для науки. Это стало обыденной необходимостью людей сегодня. Мы включаемся в совместно-творческую деятельностью за счет того, что есть сети, есть дистанцированная распределённая коммуникация. Это другой человек — человек совместный.

Владлен Ардисламов: Гаджеты включены в процесс нашего мышления сегодня. Когда надо принять решение, вы достаете телефон, что-то ищете, используете его в качестве костыля, можно сказать. Раньше мы таким же образом пользовались знаниями друг друга. Раньше вы спрашивали у жены, сейчас вы спрашиваете у интернета.

Общение изменилось. Для начала можно посмотреть, с кем мы общаемся и с кем мы могли общаться в условиях старых медиа. Сейчас досягаемость того, что вы скажете, выложите в интернет, гораздо шире. В этом смысле мир стал глобальнее.

С другой стороны, формируются пузыри. Люди собираются в общества по интересам. Эти общества могут быть распределены между городами, между странами, они территориально уже не ограничены. Оказавшись в таком пузыре, вы чаще сталкиваетесь с людьми, которые разделяют ваши взгляды, и можете представлять весь мир как согласный с вами, хотя на самом деле это не так.

Вероника Нуркова: Распространенная метафора интернета — это память. Если информационная функция, трансактивная память, про которую сказал коллега, уходит, передается этому средству, то общение между людьми должно было бы стать более эмпатийным, более ориентированным на эмоции, менее информационным. Я сейчас не располагаю убедительными доказательствами, исследованиями, но моя интуиция говорит, что, скорее всего, это так. Ценность общения меняется.

Не надо спрашивать о фактах, на это не надо тратить время общения, это глупо. Надо обмениваться творческими идеями, состояниями, переживаниями. Мне кажется, человечество стало более сентиментальным.

Тахир Базаров: В продолжение того, что Вероника Валерьевна сказала, я бы зафиксировал такое изменение, которое принципиально с точки зрения темы общения. Мы всегда имели дело либо с межличностным общением, тет-а-тет, либо с массовой коммуникацией — неопределенное количество людей, которые получают информацию.

Сегодня появилась середина: масштабная коммуникация. Когда ты с большим количеством людей как будто бы межличностно коммуницируешь. Такого количества знакомых у людей не было никогда за всю историю, мне кажется.

Мне кажется, человек становится более рефлексивным, чем эмпатичным.

Часто масштабная коммуникация связана с проверкой каких-то гипотез. Человек становится больше исследователем, но он перестает общаться в обычном смысле слова, он скорее коммуницирует.

Владлен Ардисламов: Люди бывают разные… Поэтому и интернет по-разному влияет на людей. Кто-то станет более одиноким, а кто-то менее — потому что найдет новых друзей.

Возьмём показатель «критическое мышление» у человека. Он либо верит во все, о чем читает, либо разбирается в информации. Если он разбирается, он за счет интернета станет умнее. Но если человек не анализирует информацию, то он столкнется с таким потоком чуши в интернете, что это приведет к ухудшению мышления, принятия решений в отношении здоровья, экономики…

Вероника Нуркова: Гибридный человек, который может использовать преимущества, но при этом сохранять свое мышление, это был бы идеал. Может быть, стоит задуматься, с какой точки зрения нас беспокоит происходящее? Эти алармистские настроения: нас заменит искусственный интеллект… А через 30 лет это будет кого-то волновать? Когда «цифровые аборигены» вырастут. Может быть, эти проблемы только нас беспокоят?

Тахир Базаров: Мы и есть посредник между временами. То поколение, которое мы назвали гибридным, это и есть тот шарнир, который позволяет или может позволить этот переход сделать безболезненным, принять все эти ужасы будущего, о которых уже говорилось, или превратить их в возможности.

Александр Чулок: Не знать новые технологии — историческая ошибка. Луддиты все равно проиграли. Необходимо комбинировать, совмещать. Мы должны оставаться людьми, воспитывать ответственность, воспитывать человеческое отношение. Как оно будет проявляться — через интерфейс, через интернет, силой мысли — это уже второй вопрос. Это способ. А то, что внутри нас происходит, — это крайне важно. В этом плане наша отечественная школа психологии, этики, философии дает очень хорошие стержни, которые, мне кажется, очень часто недоиспользованы.

Тахир Базаров: Соглашусь с Александром Александровичем в том, что, когда мы говорим о совместно-творческой деятельности, то там один из императивов связан с моральным творчеством. Мы подбираемся к теме духовного творчества. То есть человеческое в человеке. Что обязательно должно остаться в человеке? Человек как ценность, что это? В этом большой вопрос.