Соревновательная тревога в спорте. Взгляд аналитического психолога

Ситуация соревнования связана со значительным и резким повышением социальной тревоги вследствие таких факторов, как социальная оценка, ответственность, конкуренция и пр. Понимание психических изменений в этой ситуации может служить, как в патологическом методе французских психологов XIX в., тем контекстом, в котором изучаемые явления предстают особенно ярко и рельефно, позволяя лучше понять внутрипсихические микроизменения, то, как внешняя социальная ситуация соотносится с внутренней.

Психологические факторы, связанные с переживанием соревновательной тревоги, вносят коррективы в систему реализации сложной спортивной деятельности, психомоторного процесса решения двигательной задачи, воздействуя даже на автоматизированные навыки. В.М. Аллахвердов вводит понятие неосознанного негативного выбора, согласно которому «ошибка порождается не помехами, а логикой работы перцептивного механизма. То, что …испытуемый в других условиях предъявления считает ошибкой, является правильным решением в логике познавательного процесса» [Аллахвердов 1993, с. 76]. Можно предположить, что то, как спортсмен переживает соревновательную тревогу, во многом определяет эту логику, создавая особые настройки психического аппарата, способствующие или затрудняющие реализацию его потенциала.

В данной статье на материале случаев психологического консультирования спортсменов¹ будет рассмотрен феномен соревновательной тревоги, ее психологических проявлений, которые могут лежать в основе реорганизации спортивной деятельности вследствие особенностей переживания и защиты от тревоги в рамках теории объектных отношений. М. Кляйн описывала психику как сцену, где разыгрывается внутренняя драма и актерами предстают внутренние объекты. Собственные психические состояния являются хорошим барометром того, что происходит в нашем внутреннем мире. Например, когда мы переполнены плохими объектами, мы более склонны чувствовать, что нас критикуют, не поддерживают, ругают [Lemma 2015, р. 40]. Можно предположить, что снижение спортивной эффективности и досадные ошибки, сопряженные с состояниями неуверенности, пустоты, растерянности, напряженности, зажатости и пр., связаны не только с особенностями самой соревновательной деятельности (прессинг, внешняя оценка, конкуренция, требование максимальной эффективности и пр.) или психофизиологическими изменениями (существенными колебаниями психофизиологической возбудимости), но и с идентификационными сдвигами, мощной динамикой, которая разворачивается во «внутреннем театре» личности спортсмена под влиянием ситуации.

Соревнование — это ситуация непредсказуемости, остроты требования пребывания «в здесь и теперь», в настоящем, что вызывает необходимость максимальной интеграции личности, «стягивания» всех нитей прошлого и будущего в актуальное действие. Тут не принимаются в расчет былые заслуги или просто интенсивность тренировочного процесса. Это ситуация, когда нужно собрать все и вложить в одно выступление, одно само-проявление «я».

В спортивной психологии обсуждается несколько категорий, отражающих способность спортсмена воспринимать спортивную соревновательную задачу как вызов, а не угрозу для личности: целевая ориентация на эго и на задачу, сущностная и динамическая установки [Potgieter 2011]. Ориентированные на решение задачи спортсмены способны лучше фокусироваться на процессе, на поиске с этой целью максимально эффективных и элегантных способов, а не фиксироваться на награде. Тогда как эго-ориентированные спортсмены нацелены на обретение результата ради утверждения себя, подтверждения своей ценности, защиты «я», своей личностной состоятельности.

В концепции Двека [Potgieter 2011] описываются два типа внутренней установки личности в отношении своих способностей — сущностная и динамическая. Сущностная смысловая установка выражает убеждение, что если у человека есть способность или талант, то его наличие не зависит от приобретаемых умений или навыков. Динамическая же установка предполагает, что талант можно развивать и ошибки, которые спортсмен совершает, не отражают его сущностных качеств. Для спортсменов с динамической ментальной концепцией развития характерно более продуктивное совладание с ситуацией ошибки, восприятие неудачи как мотивирующего фактора. Напротив, среди спортсменов с сущностной установкой соревнование переживается как угроза, а ошибка или неудача может приводить к демотивации и выпадению из деятельности, поскольку ставит под сомнение сущностные категории — таланта, способностей, ценности личности [Potgieter 2011].

С этими категориями соотносится и одна из наиболее популярных, абсолютно справедливых формул спортивного коучинга: фокусируйся на действии, а не на результате. Однако ее реализация затруднена у спортсмена, когда психическое пространство уплощается и решение спортивной задачи ускользает, уступая место куда более важным личностным задачам защиты «я».

Переживание ситуации соревнования как угрозы, а не как вызова, спорта как войны, а состязания как сражения приводят к колебаниям уровня психического и активизации тревог, связанных с самосохранением, к уплощению символической репрезентации спортивной деятельности, переходу на уровень конкретных действий и представлений. Спортсменка Д. говорит, что лучше всего выступает, когда ей удается удерживаться в ситуации игры, когда она, как кошка, может наблюдать за мышкой, играть с ней, а в нужный момент поймать. Способность удерживать соревновательную спортивную ситуацию как ситуацию игры дает возможность сохранять наблюдающую часть «я», не «смешиваться» с соперником, не переходить на уровень конкретного переживания, когда символический спортивный укол становится несущим опасность и выражающим реальность нападения. Сохранение пространства игры — это сохранение трехмерности психического пространства, в котором удерживается позитивный аспект соревнования и не ставится под удар и под сомнение ценность спортсмена. Как отмечал Винникотт, игра предполагает переходное пространство между внутренней фантазией и внешней реальностью, глубину пребывания в этом переходном пространстве и в то же время удержания «как бы». Если человек начинает принимать игру слишком серьезно, он утрачивает способность играть [Greif 2010].

Дуализм спортивной установки «выиграл (величие) или проиграл (ничтожество)» сводит трехмерное пространство к двумерному, для чего характерны совершенно иные феномены и механизмы функционирования [Athanassiou-Popesco 2015]. Опора на внутренние поддерживающие объекты, уверенность (как доверие к внутренним опорам, имеющимся у спортсмена), интериоризированные отношения подменяются более примитивным акцентом на внешние, поверхностные аспекты восприятия и реагирования. Наиболее типичные жалобы, связанные с происходящим в соревновательной ситуации переходом к двумерному пространству, касаются чувства неуверенности в себе, снижения точности понимания и антиципации действий соперника, ощущения мышечной скованности (когда чувство целостности удерживается не опорой на внутренний / внешний хороший объект, внешним защитным панцирем, второй кожей).

В ситуации роста тревоги и невозможности ее переработать приоритетным становится избавление от нежелательного психического содержания с помощью механизма проекции на соперников, тренера, судей, товарищей по команде, а также привлечения других примитивных защит: расщепления, идеализации, отрицания внешней и внутренней реальности, проективной идентификации.

Проективная идентификация связана с процессом расщепления эго, причем хорошая или плохая часть «я» изгоняется из эго и проецируется во внешние объекты, что приводит к слиянию спроецированных частей «я» с внешним объектом [Rosenfeld 1987]. Это вызывает параноидную тревогу: объект, в который спроецированы враждебные части «я», становится преследующим. В открытых видах спорта (единоборствах, игровых и др.) частым проявлением проективной идентификации являются попытки «думать за соперника», когда проективная идентификация используется как способ контроля опасного и непредсказуемого другого. Такое всемогущее внедрение в соперника приводит к смешиванию с ним, потере своей «игры», нарушению ясного видения ситуации, а также тревоге и специфическому переживанию пустоты, потери себя. Внедрение с целью получения контроля над «источником опасности» существенно затрудняет взаимодействие с внешним миром, приводит к утрате точности и скорости восприятия, понимания спортивной ситуации, взаимоотношений с соперниками и товарищами по команде. Спортсменка М. сетует, что, посмотрев после поединка запись, сразу видит, что сделала не так и что надо было делать в той ситуации, и удивляется, что это не пришло в голову во время соревнований. Такого рода проявления могут быть следствием действия проективной идентификации, приведшей к смешению с соперницей и затруднениям спортивного мышления, восприятия и анализа моментов соревнования. Ситуация, переживаемая во внутреннем мире, может заглушить восприятие внешней реальности. Тогда фантазия рискует восторжествовать над оценкой реальности и суждением. Избыточное расщепление и проективная идентификация, по Мельтцеру [Meltzer 1990], приводят к недифференцированной интроекции и недостатку интеграции «я», существенно ослабляют «я».

Переживание другого, восприятие соперника — одна из ярких сфер, в которых проявляется микродинамика переключения с трехмерного на двумерное психическое пространство. Как отмечает Дж. Стайнер в книге «Психические убежища», одно из последствий проективной идентификации заключается в том, что «субъект относится к объекту не как к отдельной личности. Он может пренебрегать теми аспектами объекта, которые не соответствуют проекциям. … Осознание отдельности приводит к чувству зависимости от объекта и таким образом к тревоге» [Стайнер 2013, с. 76, 78]. Аналогично А. Лемма подчеркивает, что внутренняя интеграция хорошего и плохого в другом и самом себе базируется на признании отдельности объекта [Lemma 2015, р. 46]. Попытки либо усиления контроля за соперником путем проективной идентификации, либо ухода в «психическое убежище», отдаление от ситуации связаны с переживанием тревоги вследствие отделенности и неконтролируемости другого (соперника).

В то же время соревновательная тревога затрудняет и благотворное проявление проективной идентификации, где проекция части себя в другого служит лучшему пониманию соперника и возможности использования этого знания в поединке, когда спортсмен способен и проецировать, и возвращать проекции.

Жесткость границ «я», возникающая в ответ на соревновательную тревогу, глобальность «no-entry» системы снижает гибкость восприятия и понимания действий соперника, лежащих в основе процессов антиципации, возможности «прочитать» соперника, но не слиться с ним.

Работа депрессивной позиции позволяет преодолеть фантазии всемогущества, связанные с первичным нарциссическим использованием проективной идентификации, в которой «я» не может вынести своей малости и слабости, своей зависимости от объекта и использует магические средства достижения могущества, не признавая постепенности процесса взросления и возрастания. Когда «я» не может отказаться от своего всемогущества, оплакать его и перед соревнованием оказывается доведенным до состояния того, кто ничего не узнал, ничего не приобрел.

Изгоняться могут не только плохие переживания и связанные с ними части «я», но и хорошие, чтобы сохранить в безопасности от того, что переживается как внутреннее плохое, от преследующих внутренних объектов [Klein 1946; Segal 1980]. Этим процессом обусловлены ситуации переоценки соперника, возможностей тренера и пр. Спортсмен К. рассказывает, что в значимые моменты боя он чувствует себя в тупике и начинает искать поддержки, всецело полагаться на подсказки тренера, как будто теряет себя. И в то же время практически ничего из этих подсказок у него не получалось реализовать, так как они были ему «неудобны». В данном случае спроецированными оказываются хорошие части спортивного «я». В состоянии фрустрации спортсмен пытается «убежать» во внешний идеализированный объект. Эго чувствует себя подчиненным этому идеализированному объекту, теряя ощущение собственной ценности, компетентности, а также агентивные части «я», способные решать конфликты и находить выход из сложной спортивной ситуации. В подобном состоянии спортсмен не может использовать помощь и подсказки, так как тренер становится тем объектом, который «украл» активные и способные части, тем, кто контролирует его, враждебным, коварным внешним объектом, от кого невозможно принять помощь.

В ситуации переоценки соперника приписывание ему или ей особых способностей, удачи, мастерства и пр. может быть связано с целым рядом феноменов — от проекции хороших частей «я» до переживаний зависти к другому. Спортсмен Т. описывает, как робеет перед опытным соперником, тот для него является идеалом смелости, трудолюбия, стойкости, мастерства. Т. чувствует неловкость и даже считает недостойным выигрывать у Мастера.

Таким образом, ситуация соревнований резко усиливает напряжение конфликта требований, сомнений, возможностей в соревновательный период. Трудность выдерживать этот накал внутреннего конфликта, признать и интегрировать разные состояния, такие как нормальные тревоги и страх, может приводить к проекции наиболее сложных переживаний вовне, а следовательно, и ослаблению эго в связи с проекцией состояний и связанных с ними частей «я» вовне. Меняются и ведущие защитные механизмы переживания тревоги. На первый план выходят всемогущество, проекция, проективная идентификация, идеализация, существенно искажающие реальность, меняющие восприятие и отношения с объектом (как с соперниками, так и с помогающей фигурой тренера, а помимо этого — возможностью видеть и принимать помощь). Кроме того, колебания психической организации вследствие ситуаций соревновательной ответственности и требований могут также активировать архаичное суперэго — критическое, осуждающее, наказующее, включенное в ситуацию внутреннего преследования, требующее совершенства. Требование совершенства, в котором «я» как бы приклеивается к своему идеалу и между ними не остается никакого зазора, приводит нас к двумерному пространству, где все, что не является совершенным, приравнивается к нулю, а «игра» цветов, нюансов и вариаций исчезает. Такое уплощение психического мира может свидетельствовать о невыполненной работе интеграции потерь.

Рассмотрим два случая соревновательной тревоги у спортсменов разной спортивной квалификации.

Случай 1. Под гнетом идеальности

Кирилл, 15 лет, КМС. Обратился со сложностями деятельности в ситуации соревнования. «Тренер говорит, да я и сам чувствую, что во время игры я не могу получать кайф, чувствую себя скованно, боюсь ошибиться все время, боюсь, что у меня не получится, очень расстраиваюсь, если ошибаюсь, а уж если это фатальная ошибка, то все… раньше плакал из-за этого, теперь нет, но все равно чувствую себя полным ничтожеством». В контрпереносе при работе с Кириллом я чувствую, что должна показать свою суперэффективность, я должна задавать хорошие вопросы, оптимально разрешить все проблемы, быстро показать результат, соответствовать всем требованиям и оправдать возложенные ожидания. Это очень довлеющее, давящее переживание: «Ты идеально выполняешь свою работу, иначе ты ноль, никчемный психолог».

Дихотомия обнажает двумерность этой области психического пространства. В нем мало место для «я», которое хочет и готово учиться, постигать новое, а значит — ошибаться, падать, вставать и искать новые пути. Все блокируется требованием идеальности, требованием совершенного выступления и конкретностью достижения — медалью. Внутренние переживания удовольствия от игры, радости освоения и узнавания, общения чужды двумерной организации. Кирилл бредит медалями и кубками, он должен стать первым, аргументируя, что «медаль — это на всю жизнь», как то конкретное, что может стать гарантом, обеспечить признание и место, остановить мгновение.

Топология его внутреннего пространства — это топология разрыва, где есть высший уровень победы, первого места, и нижний уровень аннигиляции (слабости, поражения, неудачи, сведения к нулю). Всемогущество его вершин гласит: «Ты будешь гигантом, никто тебя не унизит, никто не посмеет тебя не заметить». Но как силен страх этого бесконечного падения с вершины. Любое переживание слабости, уязвимости, малости, не говоря уже о неудаче, служит напоминанием об угрозе падения и необходимости защиты и контроля, чтобы его избежать. Этот разрыв непрерывности внутреннего пространства ограничивает свойственную другой части личности Кирилла способность играть, проявлять терпение и упорство, продолжать работать, чтобы набираться сил и умений, для которой падение не является бесконечным и катастрофическим, которая может сказать: «Я падаю — я встаю». Страх спуститься — это не просто страх стать маленьким, а страх аннигиляции, исчезновения. С одной стороны, будучи все время идеальным, ему не надо работать, чтобы становиться большим, что дает начало ложной силе, так часто обозначаемой им на поверхности, но не переживаемой изнутри. А с другой стороны, оставляет его на растерзание преследующих при любой угрозе неидеальности и слабости.

Такое внутренне расщепление и проекция частей «я» не просто ослабляет эго, но также нарушает точность восприятия реальности. Согласно М. Кляйн, ослабление чувства всемогущества связано с развитием чувства реальности [Кляйн 2008].

Случай 2. Сквозь пустоту

Схожим образом описывает переживаемые ею состояния Лика, 24 года, МСМК. «Я жутко переживаю, если что-то не получается. Я очень хочу выиграть, и все. Меня ловят на моих же ошибках. Если я ошиблась, я уже не могу думать, у меня какая-то паника начинается. И я как будто ничего не знаю и не умею, совершенно пустая. Такую ерунду начинаю делать… потом расстраиваюсь еще больше и уже вообще ничего не соображаю. Ну, и перед соревнованием уже за несколько дней совершенно разбитая была: сплошные мысли, что могу проиграть, что у меня не получится. И главное — я все это понимаю, но не могу ничего сделать, это происходит непроизвольно». Дж. Уильямс связывает состояние пустоты с ситуацией пациентов, у которых когда-то было контейнирующее пространство, но они утратили или отказались от него в качестве защиты от психической боли. Место, некогда занятое хорошим присутствующим объектом, не остается вакантным. Его занимают внутренние преследователи [Williams 1997].

Можно предположить, что садистическое, всемогущее, жестокое супер-эго, не знающее пощады, не видящее обстоятельства и ситуации, преследующее и карающее, приводит к бесчувственности к своим нуждам и состояниям, буквальному опустошению профессиональной идентичности, когда нет шансов использовать свое мастерство, реализовать свои возможности, получать удовольствие и радость от любимого дела. Невозможность пережить разочарование от ошибки, преследование и обесценивание приводит к неспособности сохранять хороший, обладающий потенцией объект внутри себя. Ситуация ошибки, переживаемая как ситуация потери хорошего объекта, влечет смену идентификации — на идентификацию с разрушенным, опустошенным объектом, подверженным массированным атакам, обесцениванию и временной потере свойств, связанных с идентификацией с мастером-спортсменом, обладающим опытом и необходимыми навыками.

Согласно А. Дубински, одно из самых распространенных расщеплений заключается в доминировании всемогущей части и отщеплении уязвимой части, которая изолирована от реальности и чьи возможности для роста, развития, взросления существенно ограничены [Dubinsky 1997], что приводит к нестабильности состояния личности, и, как следствие, снижению спортивной эффективности в ситуациях, связанных с повышением эмоционального возбуждения или воспринимающихся как угроза для всемогущей части / идентификации личности. Еще одна часть личности, занимающая понимающую позицию, осознающая происходящее, оказывается в позиции беспомощного наблюдателя, не способного использовать свое знание для регуляции внутренних процессов, осмысления и интеграции разных частей я и их возможностей. Я-нарциссическое чувствует угрозу, сталкиваясь с испытанием реальностью.

Лика говорит, что «упрощается» и из-за этого проигрывает соперницам, теряет в скорости, точности, видении спортивной ситуации. В связи с этим процессом интересно представление П. Жане, различавшего чувства (регуляторы действия) и эмоции (являющиеся следствием трудностей адаптации к ситуации, невозможностью справиться) и описывавшего ситуации трансформации, снижения уровня психического под влиянием эмоций [Janet 1926]. Чувства могут усиливать, временно затормаживать или останавливать определенное первичное действие. Другие действия разворачиваются в своем нормальном режиме. Эмоция же распространяет свое влияние практически на весь организм. Она представляет собой существенное изменение уровня психического, приводящее не только к потере синтетической функции и сведению к автоматическим формам поведения, что ярко видно в случаях истерии, но и к подавлению высших форм поведения и снижению психического напряжения до уровня низших реакций [Janet 1926]. Эти примитивные акты обладают огромным энергетическим зарядом. Для примитивного существа важны не совершенствования действия, не «излишества», но его сила. Эмоция, таким образом, «подменяет качество количеством» [Janet 1926]. Если чувства помогают регулировать действие, понять соперника, отслеживать собственное состояние, усиливать точность метакогнитивного мониторинга, то эмоции переводят поведение, всю систему психомоторной организации на более низкий уровень.

Специфичность позиции аналитического психолога в спортивной психологии

Ситуация соревнования — ситуация резкого повышения уровня тревоги, а следовательно, и переструктурирования уровня защит, совладания с тревогой, напряженной внутренней ситуацией — требования, сравнения, ответственности. Результат действия этих механизмов спортсмены описывают, как «начал думать за соперника», «знал, что надо делать, но почему-то делал другое», «пытался слишком сильно все контролировать, поэтому не получилось выступить свободно, как на тренировке», «весь зажался, стал как деревянный», «переоценил / недооценил соперников».

Область спортивной психологии, особенно применительно к задаче психологической подготовки к соревнованиям, является сферой, где преобладает острое давление результата, срочности, действия. (Впрочем, как и в ситуации консультирования, ориентированного на задачу «убрать» симптом.) И в этом плане, если психолог включается в ту же систему координат, он рискует потерять наблюдающую и понимающую функцию, которую и предполагает его роль.

Как отмечала М. Кляйн, аналитик должен стремиться «лишь анализировать и удерживаться от желания формировать и управлять психикой его пациента. Если тревога не будет препятствовать ему, он сможет спокойно ждать развития правильного исхода, и таким образом этот исход будет достигнут» [Растин, Растин 2020, с. 49]. Понимание психической реальности спортсмена, микродинамики его идентификационных процессов, хронотопа внутреннего мира, возможность не просто вернуть проекции, а интерпретировать их в контексте отношений, мотивов, характера тревоги и цели проекции [Segal 1980], сфокусироваться на потребности, которая стоит за тревогой [Alvarez 1992], может помочь спортсмену в интеграции «я», возвращении частей «я», усилении эго перед лицом тревоги и фрустрации, и как следствие — в повышении точности восприятия и реагирования на реальность соревнований. Аналитическая психология дает понимание связи переживаний спортсмена, его поведения, эмоциональных реакций / состояний и действий с внутренними объектами и интернализированными объектными отношениями. На сеансе в переносе может быть реконструирована внутренняя ситуация спортсмена, понимание и переработка которой способно изменить внутренний ландшафт психического и помочь спортсмену удерживать трехмерность психической реальности с ее плодами спонтанности, состояния потока, игры, антиципации, удовольствия и радости от соревнования.

Спорт с его сочетанием мастерства и красоты тела и духа в своем подлинном, зрелом воплощении может быть той сферой опыта изучения взаимосвязи телесного и психического, пребывания в настоящем благодаря каждодневному опыту обращения со своими возможностями и несовершенством, без отрицания человеческой неполноты, взаимозависимости и ограничений [Hansell 2010].

Благодарности

Мы благодарим Клеопатру Атанассиу-Попеско за внимательное прочтение нашей статьи и помощь в работе над ней, а также спортсменов за совместный опыт анализа и исследования столь сложной и глубокой темы.

¹ Все личные данные спортсменов изменены.

Литература

1. Аллахвердов 1993 – Аллахвердов В.М. Опыт теоретической психологии (в жанре научной революции). СПб.: Печ. Двор, 1993. 325 с.
2. Кляйн 2008 – Кляйн М. Развитие одного ребенка // Психоаналитические труды в 7 тт. Развитие одного ребенка. Т. 1 / Науч. ред. С.Ф. Сироткин, М.Л. Мельникова. Ижевск: ИД «ERGO», 2008. С. 11–81.
3. Растин, Растин 2020 – Растин М., Растин М. Читая Кляйн. М.: ИОИ, 2020. 347 c.
4. Стайнер 2013 – Стайнер Дж. Психические убежища. М: Когито-центр, 2013. 239 c.
5. Alvarez 1992 – Alvarez A. Live company: Psychoanalytic psychotherapy with autistic, borderline, deprived and abused children. London: Tavistock/Routledge, 1992. 264 p.
6. Athanassiou-Popesco 2015 – Athanassiou-Popesco C. L’aquisation de la troisième dimension psychique. France: Édition Popesco, 2015. 228 p.
7. Dubinsky 1997 – Dubinsky A. The apprehension of emotional experience // Psychotic states in children / Ed. by M. Rustin, M. Rhode, A. Dubinsky, H. Dubinsky. London: Duckworth, 1997. P. 5–25.
8. Greif 2010 – Greif D. Revaluing Sports // Contemporary Psychoanalysis. 2010. Vol. 46 (4). P. 550–561.
9. Hansell 2010 – Hansell J. Sports–Applied Psychoanalysis Par Excellence // Contemporary Psychoanalysis. 2010. Vol. 46 (4). P. 539–549.
10. Janet 1926 – Janet P. De l’angoisse à l’extase: Etudes sur les croyances et les sentiments. Les Sentiments fondamentaux. T. 1. Paris: Alcan, 1926. 532 p.
11. Lemma 2015 – Lemma A. Introduction to the practice of psychoanalytic psychotherapy. Second edition. Chichester: Wiley, 2015. 344 p.
12. Meltzer 1990 – Meltzer D. The Claustrum. London: Karnac Books Ltd., 1990. 195 p.
13. Klein 1946 – Klein M. Notes on some schizoid mechanisms // The International journal of psycho analysis. 1946. Vol. 27. P. 99–110.
14. Rosenfeld 1987 – Rosenfeld H. Impasse and interpretation. New York, London: Tavistock, 1987. 324 p.
15. Potgieter 2011 – Potgieter R. Goal orientation, the growth mindset and coping strategies for success and failure in competitive sport: Ph.D. dissertation. Pretoria: Sciences University of Pretoria South Africa, 2011.
16. Segal 1980 – Segal H. Introduction to the Work of Melanie Klein. New York: Basic Books, 1980. 154 p.
17. Williams 1997 – Williams J. Internal landscapes and foreign bodies: Eating Disorders and Other Pathologies (Tavistock Clinic Series). New York: Routledge, 1997. 158 p.

Источник: Федунина Н.Ю. Соревновательная тревога в спорте. Взгляд аналитического психолога // Вестник РГГУ. Серия «Психология. Педагогика. Образование». 2021. №4. С. 82–95. DOI: 10.28995/2073-6398-2021-4-82-95