Разделяемое переживание как смысл любви и цель парно-семейной терапии

Елена Валерьевна Змановская, доктор психологических наук, профессор, семейный и парный психотерапевт, клинический психолог, профессор кафедры психоаналитической психотерапии ВЕИП, тренинговый аналитик и супервизор МОО ЕККП, представила доклад «Разделяемое переживание как смысл любви и цель парно-семейной терапии» в пленарной части 10-го Зимнего фестиваля Психологической газеты «Счастливая семья — это…».

Мне бы хотелось откликнуться на очень важную тему, которую затронула Е.Ю. Уголева.

Соглашусь, что одна из причин проблем в семье — это, конечно, эмоциональные и реальные разрывы в отношениях, то, о чем говорила Екатерина Юрьевна.

Присоединюсь, что самое трудное в семье — это невысказанные переживания, невысказанная боль, замалчиваемое страдание.

Я бы хотела сегодня поговорить о том, что дают личные отношения людям, о смысле отношений, о смысле любви, о том, что делает людей несчастными в этих отношениях, и о том, как мы — с точки зрения наших профессионально-личностных возможностей — можем помочь людям открыть смысл любви и личных отношений.

Какую бы проблему мы с вами ни обсуждали, мы отталкиваемся от контекста пространственного, временного и, конечно, социального.

И прежде чем мы будем говорить о том, что сегодня из себя представляет парная семейная психотерапия и близкие отношения между людьми, хотелось бы сказать, в каком социальном контексте мы с вами работаем.

Мне кажется, сейчас есть несколько глобальных факторов, которые определяют и нашу жизнь, и особенности нашей профессиональной деятельности. На своём профессиональном пути, начиная с 1988 года, я пережила несколько этапов разных социальных запросов на услуги психологической помощи. Конечно, это зависит от времени, от особенностей поколений и от того, что происходит в мире.

Два больших фактора повлияли на нашу жизнь. Во-первых, цифровизация, развитие интернета, цифровых технологий, соцсетей. Мы сейчас работаем онлайн очень много, наши границы раздвинулись. И мы видим, что гаджеты очень влияют на жизнь людей. И если мы говорим, что триангуляция является ведущим механизмом личных отношений, большинство людей сейчас в парах по вертикали: детско-родительских парах и по горизонтали: супружеских, любовных парах. Сейчас триангуляция с гаджетами, т.е. техническими средствами, соцсетями и теми реальными и виртуальными фигурами, которые там присутствуют.

Доступность информации и доступность контактов в сети — это тот фактор, который нельзя не учитывать в работе с различными проблемами семьи и пары.

И второй фактор — это постковидная эпоха, которая привела к изменениям ценностей, представлений о себе, о своих возможностях, о мире. Постковидная эпоха для меня, например, отчётливо ассоциируется с тем, что ценность личных отношений резко возросла. И большинство людей, особенно радует, что это люди до 40 лет, активно занимаются психологическим образованием. Психологическая культура населения повышается в разы. Клиенты приходят с такими запросами, которых раньше в моей практике не было. Раньше я больше работала с кризисами, с травмами, сейчас люди приходят и всерьёз говорят: «Помогите мне разрешить мои личные проблемы для того, чтобы я удачно вышла замуж» или «чтобы я был ответственным и счастливым родителем». И этому молодому человеку 15 лет. Эти запросы профилактические дают ощущение удовлетворения и счастья от моей профессии.

И эти два фактора, цифровизация и постковидная эпоха и их следствия, привели к тому, что сегодня большинство людей рассматривают личные отношения, детско-родительские, супружеские, семейные, как самый доступный и, возможно, самый эффективный инструмент повышения качества жизни.

Что ещё нужно сказать по поводу социальной ситуации и современных вызовов. Мы видим, что спрос в разы повысился на психологические услуги, и количество специалистов увеличилось, возникли сложности, связанные с тем, что трудно регулировать рынок психологических услуг и их качество.

Еще один тренд — запрос на быстрое, конкретное, эффективное решение очень конкретных вопросов.

И техники, методы, технологии сегодня далеко ушли вперёд по сравнению с тем, что связано с концептуализацией, с осмыслением, с теориями, с методологией. Это у нас сегодня в дефиците и это можно обозначить как кризис жанра. Я ощущаю огромную потребность в том, чтобы все мои многочисленные знания по решению разных психологических проблем как-то объединить с точки зрения одной какой-то картинки, одной модели, одного целостного видения. И вот эта расщепленность технологий и отсутствие интегрированной концепции и теории приводят к тому, что на сегодняшний день я, к сожалению, должна констатировать тот факт, что наука отстаёт от практики.

Какие ещё тенденции мы наблюдаем в том, что называется клиентский запрос? Чаще всего люди обращаются с запросом на личные отношения: что у меня не так, почему у меня нет личных отношений, что мне мешает… или почему у меня не складываются личные отношения так, как я хочу, или складываются удачно, но очень быстро каждый раз заканчиваются.

К нам приходят семьи, и если раньше детско-родительский запрос на проблемы в поведении, в развитии детей преобладал, то сейчас у меня, например, в практике преобладает парный запрос.

Все хотят найти свою любовь, хотят, чтобы их семья была продуктивная, эффективная, гармоничная. Люди приходят в надежде на то, что психолог подскажет, как реализовать эту красивую картинку в жизни.

Еще одни изменения в запросах — активизировались мужчины, они уже лет 10 хотят быть ответственными отцами, активно участвуют в воспитании детей, чаще являются инициаторами сохранения отношений и приходят на терапию, чтобы сохранить семью, когда женщина выступает сейчас как такой «восставший раб», как человек, который захотел получить свободу и шанс на лучшую жизнь.

Хочу подчеркнуть, что на сегодняшний день у нас семейная психотерапия и парная психотерапия прочно ассоциируются с названием системный подход. На деле системность присутствует только с точки зрения методологии, на практике семейные психотерапевты представляют собой самые различные школы, реализуют очень разные теории и подходы.

Терапевты выбирают одну, максимум две концепции, которые фокусируются на отдельных сторонах семейного взаимодействия, чтобы обладать способностью хоть что-то осознавать и что-то контролировать.

В ходе развития семейной и парной психотерапии фокус внимания менялся с течением времени. Вначале он был направлен на то, что семья — это система развивающаяся, открытая в норме, а при нарушениях — закрытая, фиксированная на негативных патогенных стереотипах взаимодействия, и никакой волшебник, никакой психотерапевт, а тем более сами члены семьи часто не могут расколдовать друг друга.

Этот патогенный гомеостаз и стал предметом для исследования и воздействия первых психотерапевтов, наиболее яркий — Джей Хейли с его стратегической психотерапией.

Некоторые психотерапевты, например, Вирджиния Сатир, работали и сейчас многие работают только на уровне коммуникации.

Я представляю современное психодинамическое направление в семейной и парной психотерапии и вижу, что большинство людей приходит ко мне с огромным количеством знаний. Тем не менее, каким бы умным, образованным, продвинутым, проработанным ни был человек, к сожалению, изменить себя и свои отношения большинству людей не удаётся без помощи специалистов, прежде всего — увидеть слепые пятна, то, что частично или полностью не осознаётся. В этом миссия психоаналитических специалистов.

И мы с вами понимаем, что без ценностей и смыслов никуда не двинуться. Когда люди приходят и говорят: вот мы ссоримся, конфликты безобразные, наши отношения ранят нас, мы оба несчастливы и дети страдают наши… Мы задаём им вопрос: для чего вам ваши отношения, в чём для вас смысл любви? И это гуманистическая позиция. Любой вопрос не будет иметь ответ, если мы не будем знать — для чего.

Гуманистический подход про смыслы, про ценности — один из самых глубоких и самых перспективных. Сегодня большинство моих коллег присоединяют его к своему первоначальному направлению, как, например, у меня — к психоаналитическому направлению.

Психотерапия семейная и парная ассоциируется с системной психотерапией и на 90% люди используют этот термин. Это не совсем корректно и даже может быть обидно для многочисленных представителей других школ семейной психотерапии.

Концепт семьи как функциональной или дисфункциональной системы очень много дал для создания теории и методов, техник, но он имеет свои ограничения. Главное ограничение — некая дегуманизация самых главных проблем о власти, о ненависти в семье, об эротике. Но эта модель очень хорошо акцентирует внимание на том, как организованы отношения, например, с точки зрения психологической дистанции, по вертикали с точки зрения доминирования и власти и по горизонтали с точки зрения того, какая дистанция является безопасной, комфортной для каждого из членов семьи. И, конечно, трагедия, что у всех разная психологическая дистанция, люди бесконечно догоняют и убегают друг от друга. Это самый распространенный сценарий.

Но на сегодняшний день появляются и новые концепты, «новые старые», например, понятие категории отношений как более гуманистического и более даже соответствующего российской традиции — Лазурский, Мясищев, подход к семье как системе отношений является достаточно глубоким и перспективным.

Под отношениями понимаются многие вещи, но прежде всего это эмоционально значимые избирательные связи, которые представляют собой процесс взаимодействия.

Не только системная концепция, но и многие направления психологии внесли большой вклад в развитие представления о том, в чём смысл любви, по каким законам близкие отношения развиваются.

На сегодняшний день большинством психотерапевтов признается тот факт, что техники и методы вторичны, что важно то качество отношений, которое у нас формируется с клиентами, и тот пример, который мы им задаём, заново реконструируя их отношения в кабинете.

Когда пара или семья через месяц, через год, через три года работы приходит к модели здоровых отношений, когда они уже нормально ведут диалог, выслушивают друг друга, безопасно себя чувствуют, испытывают искренний интерес, уважение, могут открыто выражать свои чувства, понимают, что каждый вносит свой собственный вклад… Они понимают свои вклады и в хорошие отношения, и в плохие. И самая трудная задача, с которой мы работаем с семьями и с парами: принять различия не как угрозу существования семьи, а как зону интереса, ресурса и развития. Они хотят слияния. Люди, вступая в личные отношения, бессознательно стремятся к очень ранним этапам детско-родительских отношений. А мы их ведём к дифференцированной отделенности, к диалогу.

Многие люди реализуют фасадную модель отношений, и эта фасадность им мешает, вызывает симптомы. Иллюзия, вытекающая из мифологемы о счастливой семье — что можно найти удачного партнёра, раз и навсегда, готового… Многие ищут, и от этого множественная моногамия, постоянно повторяющиеся браки.

А ведь правда не в том, что ты найдёшь и существует такой готовый партнёр, который сделает тебя счастливым, а в том, чтобы ты кому-то что-то отдал и кого-то сделал счастливым. Но к этому они приходят в ходе терапии.

Конфликты считаются чем-то нежелательным для семьи и пары, а на самом деле, как только встречаются два человека — это всегда уже конфликт интересов. Отношения людей — это всегда жизнь в зоне конфликта. Принять эту модель и эту реальность людям тоже трудно.

Сложность заключается в том, что семьи, которые к нам приходят, — приходят с ощущением беспомощности и невозможности изменить ситуацию взаимной неудовлетворенности.

Многие специалисты переходят к работе в концепте терапии отношений, т.е. уходят от модели системности к более интегрированному подходу, и понимают, что качество терапевтических отношений является главным терапевтическим фактором. Когда мы работаем в этом ключе, на чём мы делаем акцент? Конечно, мы здесь учитываем культуру семьи, а не ту культуру, которую задаёт нам наша теория, — мы идём от семьи.

Во-вторых, мы работаем в зоне взаимодействия и в ходе терапии отказываемся от акцента на индивидуальных особенностях, личной истории пациентов. Мы должны уметь работать в режиме негативного резонанса, неконтролируемого регресса людей. Наша терапевтическая нейтральность к проблеме, к участникам процесса помогает нам идти верным путём вперёд.

Концепт исцеляющих терапевтических отношений предъявляет самые высокие требования к тому качеству взаимодействия, которое инициирует и создаёт сам специалист.

Чем больше я работаю, тем больше понимаю, концепт счастья в личных отношениях больше всего связан с тем, что можно сформулировать как разделяемое переживание.

Люди нуждаются в том, чтобы высказать свои чувства, быть услышанными, и в том, чтобы получить тот отклик, который соответствует их ожиданиям. И возможность разделить горе, счастье, сомнения является, мне кажется, и целью личных отношений, и целью нашей работы с клиентами.

Полная видеозапись первой части пленарных выступлений, доклад Е.В. Змановской начинается на 1:01:30: