Семейные ценности против «синих китов»

«Превентивная война –
самоубийство из-за страха смерти»
Отто фон Бисмарк

Синие киты еще недавно ассоциировались всего лишь с огромными, разумными морскими животными. Ныне словосочетание «синий кит» заставляет тревожиться, пугает, вызывает массу споров и обсуждений как угрожающее детским жизням явление. По некоторым данным около 700 детей погибло в России за 2016 г., став жертвами «синих китов» (примечание редакции "ПГ": по данным Следственного комитета РФ за 2016 год погибло около 700 детей, но причины суицидов статистика не указывает и не соотносит связь суицидов с "группами смерти"). Уже не первый месяц в среде специалистов - педагогов, психологов, психиатров, воспитателей, врачей, общественных деятелей и политиков самого высокого уровня идет активное обсуждение темы т.н. «групп смерти» в социальных сетях и последствиях их деятельности. Скептики считают, что ситуация искусственно «раздута», что люди поддаются «массовой панике» на пустом месте, а кто-то создает себе «имя». Наблюдая  ситуацию вблизи, общаясь с родителями и детьми, могу сделать вывод о том, что ситуация не надумана и не раздута. В школе дети говорят о том, что они обеспокоены интересом одноклассников, приятелей и друзей к этим «смертельно опасным играм». Реальная ситуация и реальная угроза. Родители, кому действительно небезразличны свои дети, всерьез бьют тревогу.

Лет двадцать назад, когда только-только входили в моду компьютерные игры, и не началась еще эпидемия игровой зависимости, специалисты предупреждали о витальной опасности компьютерных игр. Тогда их не слушали и им мало верили. «Нормально, - говорили родители, - зато дома сидит, а не болтается неизвестно где». Сейчас для подростков уже существует реальная угроза их жизни, исходящая из компьютера. Игры перестали быть безопасными. Барьер виртуальной реальности сломлен.

Кому и зачем это нужно? Открытый вопрос. Как мне кажется, этот феномен – одно из проявлений терроризма. Противостоять ему мы не просто должны, а обязаны. Обществу показали «слабые места». Самым слабым звеном оказалось детское мировоззрение, основанное на слабости взрослых и теперь эти «места» необходимо «усиливать» любыми способами. Речь идет о выживании нации. Не больше и не меньше. Дети – это самые уязвимые и ранимые члены любого общества, поэтому воздействовать на них легче всего.

Сейчас к теме «групп смерти» подключились такие явления как массовые панические настроения и многочисленные фейки, которые их поддерживают. Складывается впечатление, что эту тему не поднимает только ленивый, и вся шумиха тоже кому-то выгодна. Она позволяет «набрать очки» взрослым, в их карьерном росте, кому-то получить грант на «создание программы по предотвращению, изучению, выявлению». Ладно, это «игры взрослых людей». Гораздо важнее и тревожнее то, что ажиотаж дополнительно подогревает интерес детей к запретному: «Раз об этом столько говорят, особенно «предки», значит нужно посмотреть и разобраться, что в этом «такого». Задача статьи – предложить альтернативу этому явлению и конкретные действия, которым может предпринять каждая семья для всеобщей безопасности и противостояния террору.

На что ловят наших детей?

«Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»
(Иез. 18:2)

О причинах, по которым дети попадаются на крючок «групп смерти», говорилось много. Проведены и опубликованы исследования. Они общеизвестны и доступны и не выходят за рамки возрастных и социальных особенностей. Не будем их приводить. Они имеют место быть, и все. Как и то, что возрастные особенности у подростков всегда были и будут, что социальные изменения в обществе происходят постоянно, но это не приводило к массовым детским суицидам. Значит, существует что-то специфическое, еще не подмеченное и не учтенное исследователями, на что можно поддаться. С моей точки зрения – это чувство неполноценности в семье. Не так все просто. Это специфическое чувство является комплексом эффектов, баланс которых может либо «вытащить» подростка на новый уровень саморазвития, либо подтолкнуть его к краю подоконника.

То, что реальный жизненный опыт разнится с идеальными представлениями о жизни особенно остро воспринимается подростками и ведет к т.н. метафизической интоксикации¹, которая, являясь симптомом специфического подросткового психотического нарушения, представляет собой болезненные размышления о смерти, тщетности жизни и о смысле бытия. Как любому психическому расстройству, метафизической интоксикации подвержены далеко не все подростки.

Усугубляет положение разрастающиеся в обществе магифренические составляющие², что выражается в «народной любви» к «мистическим» телепередачам, рассказывающим о магах, экстрасенсах, колдунах, тайных знаниях и пр. Возникнув как способ переработки дистресса, связанного с радикальными и масштабными переменами в жизни общества, способными вызвать дезадаптацию как у отдельных людей, социальных групп, так и в обществе в целом, магифренический синдром укореняется и становится психопатологическим явлениям, приобретая характер сверхценных либо доминирующих идей, которые крайне трудно поддаются коррекции в связи с их высокой эмоциональной насыщенностью. Подростки особенно остро реагируют на подобные настрои, т.к. не обладают должным уровнем критики и житейского опыта.

У детей нет восприятия конечности жизни. Дети, в семьях которых не доставало эмоциональной близости, из-за разных ситуаций, особенно травматичных для всей семьи и которые не сплачивают (война, стихийное бедствие), а наоборот - разотождествляют (спасайся кто может и как может, ситуация негарантированного будущего) с раннего возраста чувствуют себя лишними и ненужными. Чтобы хоть как-то выжить, надо остановить поток навязчивых мыслей о "крае" (суицид), пытаются причинить себе вред или же «справляются» со своими проблемами с помощью алкоголя, наркотиков, промискуитета. Для них суицид всего лишь выход из травматичной ситуации, в которой смыслом является сам акт выхода, а не смерть. «Смерть» и «суицид» внутренне или даже логически у них никак не связаны между собой.

Все перечисленные факторы формируются не «на пустом месте», а на почве семьи. Точнее – семьей и взаимодействиями внутри семьи. Я уделяю большое значение взаимодействию, т.к. это поведенческий уровень. Ценности необходимо не просто осознавать. Их необходимо реализовать на поведенческом уровне – вот что важно.

«Диагноз – семейная депрессия³

«Хочешь победить врага — воспитай его детей»
Восточная мудрость

Мы живем в мире, где по физическим законам все протекает линейно (прошлое – настоящее – будущее). Однако, для психики эти законы не работают. В нашей психической реальности наше прошлое по законам причинно-следственных связей обуславливает потребное будущее, которое уже и формирует наше настоящее.

Исходя из этого, становится понятно, что ту ситуацию, которую мы сейчас имеем, нужно рассматривать именно с такой точки зрения. Родители сегодняшних подростков -  это дети 90-х. Сейчас уже можно судить о том, как отразились 90-е годы на психике. Из нее (психики) были выключены две очень важные антидепрессивные составляющие:

•  «чувство безопасности» (уверенности в завтрашнем дне, в том, что «несмотря ни на что все будет хорошо», при любом раскладе я выживу, т.к. у меня есть гарантия выживания), т.е то самое потребное будущее, о котором шла речь;
• «чувство самоценнности» (я – хороший, я – нужный, я – правильный, я – в нужном месте и в нужное время и с нужными людьми).

Частично эти базовые компоненты формировало общество (государство – как бы мы к этому не относились), частично – институт семьи, который, как мы убеждаемся на множественном печальном опыте, до сих пор лежит в руинах. Депрессия, чаще всего скрытая форма, как раз и проявляется в том, что есть уверенность в том, что, что бы ты ни делал – не приведет к хорошему результату. Эта позиция выработалась у родителей, и они транслируют ее детям, закрепляя в них депрессивное восприятие себя и Мира. Плюс отсутствие умения радоваться. Не развлекаться и не веселиться, а испытывать искреннюю радость. Это тоже можно воспитать в ребенке, главное, чтобы родитель обладал этим умением сам. Радоваться простым вещам и событиям без алкоголя и других психостимуляторов, получать удовольствие от хорошо сделанной работы, радоваться успехам других, испытывать чувство благодарности. Сколько людей могут сказать о себе, что они это не только умеют, но и используют это в своей повседневной жизни? Дети редко когда нас слушают, то почти всегда берут с нас пример, на поведенческом уровне. Если в основе семейных взаимоотношений, не заложен принцип удовольствия и радости от общения с близкими, то научить ему ребенка, рассказав «как это должно быть» - невозможно.

На вопрос реальным подросткам: «Что должно делаться (делается в вашей) в семье, чтобы ребенок чувствовал себя ее частью, т.е. комфортно, в безопасности, в любви?» конкретный ответ дали только около 30% детей: «Родители будут звонить, беспокоится, любить, проводить большее времени в кругу семьи». Остальные 70% ответили общими фразами: «Родители должны, нет просто обязаны делать всё для будущего поколения», «Они должны учитывать мнение всей семьи. Вместе обсуждать какие-то планы, чтобы ребёнок понимал, что его мнение тоже учитывается и что он тоже важная часть семьи». Именно эти 30%, давших конкретный ответ – воспитываются в семьях с традиционными коллективистскими ценностями. Теоретически мы все понимаем. Понимаем, что близкие, доверительные отношения принятия – это хорошо. Но сделать практически мы мало что можем. Нет такого опыта у большинства.

Вот и выход: начинать нужно с родителей. «Не воспитывайте детей – они и так вырастут похожими на вас. Воспитывайте себя». Не учить их «сразу и вдруг» обращать пристальное внимание на то, как и чем их дети занимаются, а научать их на поведенческом уровне тому, как можно создавать потребное будущее и потом уже обучать этому своих детей (хотя, если чему-то научится родитель, то дети скопируют этот полезный навык на поведенческом уровне).

Противопоставить современной террористической угрозе можно только сплоченную семью и проявленные семейные ценности. В идеале – на уровне государства должна быть сформирована новая политика в отношении этого вопроса. Вера и религия справляются с этой задачей, но (!) только если это является проявленной устоявшейся семейной ценностью и традицией. Невозможно привести ребенка в храм и заставить уверовать, чтобы успокоить родительскую тревожность и страхи.

Чувство сопричастности рождается от ощущения себя полноценным членом семьи, что является выражением коллективистской (традиционной российской) системы ценностей, которой в последние 30 лет активно противопоставляется индивидуалистическая (западная) система ценностей⁴.

Для российского менталитета эти изменения стали патологическими и выбили почву из-под ног как минимум у двух-трех поколений. Внедренная в сознание преувеличенная индивидуалистическая ценность «Я» взамен традиционной коллективистской ценности «Мы», не позволяет выстраивать семейного конструктивного взаимодействия, при котором на поведенческом уровне формировалась бы здоровая эмоциональная привязанность и чувство принадлежности и включенности.

Семейные ценности – не набор громких фраз, которыми семья описывает то, что считает важным. Семейные ценности – живая, насыщенная отношениями ежедневная и ежечасная жизнь всех членов семьи в совокупности. Это то, как они живут и взаимодействуют друг с другом. Это традиционные устои, отношения, будни и праздники, привычки, способы реагирования на жизненные ситуации. Все то, что составляет уникальность каждой семьи и формирует уникальность каждого человека.  

База должна быть. Хорошо бы, если бы ее составляли коммуникативные ценности (взаимная искренняя заинтересованность и радость от общения друг с другом). Эмоциональные (сопереживание друг другу в различных жизненных ситуациях), духовные (сплачивающие семью идеи, связанные с внутренним нравственным миром человека. Общечеловеческие (вершинные) ценности (Творчество, Люди, Бог, Истина, Власть, Закон и т.д.).

Повседневные ценности (забота о членах своей семьи и порядке в доме) и личностные ценности (реализация себя как мужчины или женщины, как специалиста и т.д.), т.е. то, что составляет для человека смысл жизни). А также нормативные (отношение к социальным нормам и правилам, установление общих требований к поведению в социуме) и экономические ценности (проявленное осознанное отношение к материальным благам, способам заработка, контроля трат). Это и станет наилучшей защитой от новой террористической угрозы.

Что делать

Вопрос «Что делать?» возникает как у родителей, так и у педагогов, воспитателей, специалистов, занимающихся с детьми. Индивидуальный подход к каждому ребенку стараемся применить, в материально-бытовом плане тоже жить стало гораздо лучше, о проявлении любви и забыты в семье тоже все в курсе. Что еще делать? А главное – «Как сделать»?

На эти вопросы можно дать только один ответ: «Быть искренне заинтересованным в построении потребного будущего вместе со своим ребенком». Для себя, и для него, и для всей семьи в целом. Будет хорошо родителю – будет хорошо и ребенку. Совместное взаимодействие для достижения этого самого потребного будущего – это и есть то необходимое действие, которое нужно научиться совершать.

Дать точные советы на все случаи жизни – нереально. И каждая конкретная ситуация должна быть решена конкретно у специалистов есть инструментарий, знания и навыки. У большинства родителей нет навыка решать проблематику подобного рода при помощи специалистов. Налицо разрыв между реальностью и нашим ее восприятием. Для того, чтобы корректировать поведенческие паттерны у детей, надо помочь их откорректировать у родителей. Только системный подход поможет выработать тактику и стратегию построения полноценной системы семейной безопасности. В том числе и на государственном уровне.

Последние дни добавили обсуждений на тему «групп смерти», и, как говорилось выше, возможно эта тема и искусственно поднята, и муссируется, и раздувается специально. Но предлагаю рассматривать это как звоночек, маркер, по которому наше общество проверяется на готовность реагировать на вызовы и сложности постоянно меняющегося мира.

Сноски

1. Метафизическая интоксикация – это свойственное только подросткам психическое нарушение, при котором подросток не может избавиться от навязчивых размышлений о философских и социальных проблемах: о смысле жизни и смерти, о предназначении человечества, о самосовершенствовании, об улучшении жизни общества, о путях устранения опасностей, грозящих людям, о соотношении мозга и сознания, о материи и душе, о пятом измерении, о шестом чувстве и т. п., и концентрируется только на них, отказываясь от нормальной, здоровой жизни. Сутью М.И. являются именно размышления, склонность к мудрствованию, тенденция к резонерству;
2. Магифренический синдром (магифрения) – психическое расстройство, нарушение психической адаптации, при котором в мышлении начинают преобладать идеи и представления магического содержания, противоречащие научным представлениям. М. является массовым явлением и широко распространена в обществе. В социальной психиатрии выделение такого понятия полезно, так как имеются важные общие закономерности возникновения, развития и распространения магифрении. Высказывались также оценки, что «пандемия оккультизма» наносит существенный ущерб обществу и что предупреждение массовой магифренизации населения является одной из важных задач охраны общественного здоровья;
3. Депрессия (от лат. deprimo — «давить», «подавить») — психическое расстройство, характеризующееся «депрессивной триадой»: снижением настроения и утратой способности переживать радость (ангедония), нарушениями мышления (негативные суждения, пессимистический взгляд на происходящее и т. д.), двигательной заторможенностью. При Д. снижена самооценка, наблюдается потеря интереса к жизни и привычной деятельности. В некоторых случаях человек, страдающий ею, может начать злоупотреблять алкоголем или иными психотропными веществами. Представляет собой разновидность аффективных расстройств (расстройств настроения).
4. См: http://www.afs.org/efil/old-activities/surveyjan98.htm; Hofstede G. Cultures and Organizations (Software of the Mind). Harper Collins Publishers, 1994.

Литература

1.http://radioslovo.ru/sinie-kity-kak-subkultura-smerti-chto-govoryat-nam-samoubijstva-podrostkov/
2. http://www.afs.org/efil/old-activities/surveyjan98.htm; Hofstede G. Cultures and Organizations (Software of the Mind). Harper Collins Publishers, 1994.
3. Дмитриева Т.Б., Положий Н.С. Социальная психиатрия // Психиатрия: национальное руководство / под ред. Т.Б. Дмитриевой, В.Н. Краснова, Н.Г. Незнанова, В.Я. Семке, А.С. Тиганова. — М.: ГЭОТАР-Медиа, 2011.  
4. Личко А.Е. Особенности депрессий и депрессивные подростковые эквиваленты // Подростковая психиатрия. — Медицина, 1985.
5. Синдром магифренический // Жмуров В. А. Большая энциклопедия по психиатрии. — Национальная психологическая энциклопедия, 2012.