Что такое рефлексия

То, что я усердно, по крупицам собирала в течение многих лет непрерывной психотерапии (благодаря своим, когда-то весьма неслучайно, хотя и преимущественно интуитивно выбранным терапевтам, супервизору, учителям и наставникам), и чем теперь постоянно и уверенно пользуюсь в обычной жизни, на мой взгляд, невозможно обрести посредством книг.

Я говорю о способности к рефлексии. Чтобы в термины заумные не углубляться, попробую объяснить это понятие проще.

По сути, рефлексия — это умение человека осознанно направлять внимание вглубь себя, наблюдать своё психическое пространство, сосредотачиваясь на внутреннем содержании.

В Википедии, например, можно прочесть о том, что рефлексия отличает человека от животных, и именно благодаря ей человек может не просто знать или чувствовать нечто, но ещё и знать о своём знании или переживании. Это умение отслеживать то, что происходит на разных уровнях сознания, с возможностью дальнейшего переосмысления.

Возникнув в философии, понятие рефлексии со временем расширялось. Как психологу, мне ближе всего формулировка, принадлежащая  психоаналитику, доктору наук  А. В. Россохину. Он описывает личностную рефлексию как «активный субъектный процесс порождения смыслов, основанный на уникальной способности личности к осознанию бессознательного».

У детей рефлексия практически отсутствует. Детство – это время аффекта, импульса, если можно так выразиться, время непосредственного реагирования  или, если оно остановлено, по каким-то причинам оказавшись недоступным, то бессознательного приспособления к реальности посредством  психических защитных механизмов.

Никакого самонаблюдения в детской психике еще не развилось, поскольку способность  к рефлексии «вызревает» именно в контакте с доступным Другим, а затем может пожизненно развиваться, если человек заинтересован и не купирует эту возможность.

В отличие от животных и маленьких детей, человек психически взрослый и обладающий достаточно развитой рефлексией, способен самостоятельно учиться и организовывать самопознание в контакте со всеми и всем, с  кем и чем встречается.

Благодаря именно этому развитому свойству, он становится способен не реагировать аффективно, а наблюдать, отслеживать появление того или иного своего чувства, состояния,  и исследовать их, задаваясь всевозможными вопросами о себе, индивидуальном «устройстве» и ситуации, порождающей такое реагирование.

Он может обнаруживать причинно–следственные, временные, пространственные и прочие связи (собственно, благодаря связыванию и достигается целостность).

И потому для человека взрослого вообще всё до конца жизни может являться Неограниченным Кладезем, Учителем, а при таком подходе встреча с любым существом будет одаривать этого человека новыми гранями познания «самого-себя-в-мире».

Благодаря рефлексии, человек постепенно интровертируется, его личностная картина обретает глубину, появляются грани и возможности, которых он прежде в себе не обнаруживал.

На фоне сказанного, психотерапия – так называемое переходное пространство, в котором у людей, еще не способных или мало способных к рефлексии, есть возможность обрести и развить её до той степени, что со временем необходимость в терапии отпадет, и человек, получив в распоряжение бесценное умение «психотерапевтироваться» обо всё вокруг, становится способен извлекать таким образом полезное понимание и присваивать жизненный опыт.

Однако конечно, как всегда, написать об этом легче, чем путь развития осознанности проходить.

Например, человеку, идущему из травмы, имеющему структурные личностные нарушения  (любые, относящиеся к пограничному или психотическому уровню) или диагноз, скорее всего до этой способности идти придется труднее, и потому наверняка дольше, чем, например, клиенту-невротику (к тому же наверняка не с одним терапевтом).

Рефлексия получает свое развитие в контакте с присутствующим и отражающим Другим.
Люди же, приходящие в терапию в тяжелом душевном состоянии, не могут опираться ни на этот факт, ни на переживание себя в контакте.

Они не умеют этого, потому что никто не учил. А кроме этой дефицитарности, их прошлый опыт говорит либо об отсутствии заинтересованного близкого, либо об опасности, фактической смертоносности Другого, оказавшегося в непосредственной близости. Потому этим клиентам невыносимо ни отражение, ни даже сама возможность быть воспринятыми, в связи с чем и возникает их импульс дистанцироваться и закрываться от сидящего напротив человека (терапевта), создающего своим присутствием «угрозу» самоузнавания.

Недавно наткнулась в сети на одно ценное высказывание о преобладании восприятия над репрезентацией (воспроизведением воспринятого):

«Люди с психосоматическим функционированием сверхинвестируют перцепцию, что тормозит или обрывает мышление. Иногда это можно обнаружить прямо на сеансе, когда пациент вместо того, чтобы прогуливаться по своему внутреннему миру, начинает прислушиваться к звукам, шумам извне, рассматривать обои в кабинете и т. д. Пациенты прибегают к перцепции для того, чтобы остановить болезненную репрезентацию».

Ясно, что человеку, которому крайне больно, плохо и не нравится обнаруживать в недрах себя те переживания, которые там сокрыты, довольно мучительно, страшно, стыдно и тревожно быть рядом с Другим. Об него потенциально всё это можно испытать снова. Говорю «снова», поскольку это следы прошлых событий, уже когда-то происходивших и сохранивших в глубинах бессознательного заблокированные, не переработанные психикой тяжелые переживания.

Вполне объяснимо, что человека, когда-то давно перенесшего невыносимые для него-маленького страдания,  первостепенно тянет контролировать, следить за терапевтом, управлять, рассматривать его, проверять и анализировать, атаковать вопросами или заваливать переходящими на личность суждениями и оценками — в общем, делать всё что угодно, сбегая таким образом от себя подальше, вовне. Ведь выбирать изучение терапевта, оглядывание стен или своих ладоней в крайнем случае куда безопаснее, чем исследование внутреннего, психического мироустройства, от встречи с которым наверняка может исходить угроза в виде воспроизведенной и прежде невыносимой душевной боли.

Имея нарушения практически всех сфер: личностной структуры, мышления, восприятия, эмоционально-волевой и поведенческой сферы, таким клиентам потребуется время и некая, так скажем привычка к тому, что никакой угрозы в кабинете для них нет (это тема Этики психотерапевта), понадобится «прикрепленность» к терапевту, чтобы до рефлексии все же была возможность добраться, рано или поздно.

Ведь сначала в пространстве терапии приличное  время уходит на адаптацию, всевозможное автоматическое реагирование, а также обильное применение характерных для человека в обычной жизни защитных механизмов и проявлений этого в действиях.

Взять, к примеру, ночные звонки (странное такое явление и для повседневности, не так ли?). Если это человеку свойственно – импульсивно звонить кому-либо в любое время дня и ночи (я не говорю сейчас о форс-мажоре, это другое), рано или поздно, но скорее всего он позвонит в неурочное время и своему терапевту.

При попытке поговорить об этом на сессии, клиент менее нарушенный и более терпимый, более принимающий себя «неидеального», наверняка задумается и, скорее всего, начнет вспоминать не только как это вышло и что с ним происходило, но и, вероятно, будет способен делать предположения  или сможет выдерживать интерпретации терапевта о потребностях, времени и ролях, откуда этот импульс происходит.

То есть это событие, этот факт достаточно спокойно можно будет обсуждать и исследовать вместе с клиентом, внося его в терапию с целью найти понимание бессознательных мотивов и потребностей, автоматически запустивших это поведение. Если проще – откуда что взялось (не про внешние обстоятельства говорить, а исследовать внутренние потребности).

Это был пример осуществляющейся рефлексии, где с помощью терапевта клиент учится обнаруживать и понимать самого себя и тренируется это делать.

Когда же рефлексии нет — именно  в силу нарушений восприятия, мышления, преобладания импульса, аффектов над рациональным видением, и на фоне всего этого – естественно! —  преобладающего и гнетущего ощущения своей небезопасности, — попытки терапевта исследовать, что же эти действия могли бы означать для клиента, то с большой вероятностью расценит их как преследование,  атаку, обвинение, нападение, то есть, будет усматривать опасность и враждебность в самой работе терапевта.

Или может переживать пустоту и наблюдать у себя полное отсутствие связей этого события с возможными внутренними мотивами, что особенно характерно для пациентов с алекситимией. На её фоне любая попытка терапевта искать понимание происходящего ограничивается ответом из серии «не знаю», «ничего нет».

Поэтому  терапия – это пространство, где данная способность может развиться, а уже благодаря рефлексии, на её основе – смогут выстраиваться многие другие свойства и  возможности взрослого человека.

В качестве примера приведу наверняка знакомую многим жизненную ситуацию, чтобы описать, что может проявляться внешне и что  происходить с человеком внутри, в его психической реальности, при наличии или в случае отсутствия рефлексии.

Возьмем очередь. Вязкую, медленно движущуюся. Но обязательно по какому-то важному поводу, без чего обойтись теоретически можно, но не хотелось бы (деньги в банке снять, загранпаспорт оформить, получить консультацию приехавшего на один день важного специалиста, в общем, что угодно).

Итак, наверняка многие попадали в похожие обстоятельства, и видели, как по-разному люди себя в них ведут.

Кто-то, обнаружив очередь, решит отказаться от своего намерения и цели, не захочет стоять или не сможет потратить время, развернется и уйдет. Среди тех, чье намерение получить желаемое все же перевесит, люди тоже проявятся по-разному.

Часто найдется тот, кто крайне раздосадован, и не старается это скрывать. Такие люди обычно склонны реагировать эмоционально, эксплозивно, выплескивая всё свое недовольство и нетерпимость вовне (в лучшем случае, посредством мимики и жестов). Как правило, именно эти люди затевают шумные скандалы с кем-то из очереди, не щадя и размазывая «врага» от души. Или упорно жалуются и сетуют на судьбу, быстро находя себе кого-то, кто «согласится» выслушивать их непрекращающиеся жалобы. Бывает, они находят единомышленников среди других «жертв», тоже недовольных и расстроенных, но не склонных к лидерству или не настолько агрессивных.

В таких внезапно образовавшихся группах могут даже целые бурные дебаты разворачиваться, построенные на жалобах далеко за пределами конкретной ситуации.

Есть очень ответственные граждане, кто будет совладать со своим недовольством посредством активности и бурной деятельности. Они не склонны ничего «разрушать» и не намерены враждовать, но бездействие дается им сложно. Именно они обычно составляют списки и самоизбираются, чтобы установить порядок очередности, а после следить, чтобы тот никем не нарушался.

Большинство уткнутся во всевозможные гаджеты, лишь изредка отрываясь для проверки ситуации. Кто-то будет перекусывать, читать, слушать музыку или болтать по телефону.

Найдутся те, кто начнет двигательно снимать напряжение. Чаще это ходящие из стороны в сторону, меряющие шагами пространство мужчины. Найдутся другие, кто станет разглядывать интерьер или изучать людей, наблюдая за происходящим вокруг.

Есть и очень тихие, в сторонке стоящие и будто бы о чем-то размышляющие люди. Но вот о чем – тоже вопрос интересный, потому что не всегда это будет рефлексией, в большинстве случаев мышление превращается в перманентное перемалывание навязчивых мыслей, умственные хождения по кругу – а это не рефлексия никакая, а скорее обсессия.

Нередко встречаются люди, реагирующие соматически. Не осознавая своих чувств и переживаний, они начинают испытывать телесный дискомфорт, вплоть до страдания. Кто-то покрывается пятнами, начинает кашлять, чесаться, чувствовать тошноту или боли в желудке. У пожилых людей нередко может подскочить давление, вплоть до обмороков, кризов, а то и чего посерьезнее.

То, что я описала, это не рефлексивные, а скорее рефлекторные, сценарные, то есть уже вошедшие в привычку способы реагирования. В частности поведения, бессознательно организованного для совладания со своей агрессией.

Короче говоря, кто-то бурлит и пенится, как кипящая кастрюля. Кто-то избегает неприятных чувств, отвлекая себя любыми доступными способами: заедая, заслушивая, задумывая или забалтывая. Кто сублимирует, сочиняя сатирические стихи. Кто-то занимается отреагированием  посредством движений, телесных состояний или более сложно организованных действий.

А вот суть одна: уйти, избежать собственных «опасных» переживаний, остановить контакт со своим же чувственным содержанием.

Предположу, что человек рефлексирующий мог бы обходиться со своей агрессией несколько иначе. Будучи способным выдерживать свои разные чувства, для начала он бы заметил, что с ним происходит. Обнаружил бы раздражение, или  поярче, прямо-таки злость внутри себя. Вслед за этим он мог бы уже обдумывать, на что именно возникла такая  реакция.

Оценив обстоятельства (есть реальная угроза жизни или нет), и приняв решение (буду стоять или нет) такой человек мог бы заняться исследованием, например, чего именно в этой ситуации ему так трудно выносить?

Это вопрос не вовне, а к самому себе, волевым усилием организованное наблюдение за собой, как бы со стороны. Но именно наблюдение своего содержания, своей реакции на происходящее, а не суждений про внешнее, из серии «какие все уроды», «какое ужасное государство», «какой несправедливый мир», «какой слабый и никчемный я» или «как тягуче время».

Интересным может оказаться ответ на вопрос, чего лично я прямо сейчас не могу выдерживать. Почему мне так трудно это? Как внешне проявляется моё переживание злости? На что в моем опыте похоже это переживание? При каких обстоятельствах я так же себя чувствовал раньше? Из какого самого раннего периода моей жизни это воспоминание? Каким образом и ради чего мне это выдерживать прямо сейчас, и чтобы без ущерба для себя и окружающих?

Задавая себе всевозможные вопросы, можно неплохо скоротать время :) А еще получше изучить себя, благодаря чему появится возможность  выстраивать какой-то более качественный контакт с миром. Найти следы прошлого опыта и простроить связи с текущей ситуацией, так как это имеет вероятность снижать интенсивность гнева, если она была чрезмерной, по силе совершенно не соответствуя ситуации.

Например, так человек может воспроизвести, «вспомнить» какие-то свои очень ранние состояния и осознать, что это его детский опыт. Благодаря символическому мышлению, приходящим образам, может возникнуть переживание, что когда-то в детстве он очень скучал и ждал маму. А она все не шла, и время невыносимо медленно тянулось, и ему было непереносимо все это. А те состояния невыносимости очень похожи на вот это состояние отчаяния, прямо сейчас в этой очереди возникшее (и явно не симметричное по заряду). Тогда может оказаться, что не так уж невыносима эта ситуация. Ведь это тогда он был маленьким и бессильным, а сейчас это взрослый человек, и час подождать, никого не убив «в наказание», взрослый вполне способен. А то и два, ради загранпаспорта.

Я сейчас привела пример использования рефлексии для совладания с гневом через подключение более зрелых, вторичных защитных механизмов вместо примитивного избегания. И это пример, характерный для «опытного пользователя» своего внутреннего мира, например, человека прошедшего психотерапию, или натренировавшегося благодаря иным практикам, развивающим осознавание.

Естественно, эта история может быть про любое «тяжелое переживание» и автоматический импульс избегать его, гнев ли это, или что-то иное, например скука, нетерпение, возмущение, напряжение, апатия, тревога, разочарование. Если человек пришел, оказался в очереди, и ему нормально, можно считать, что никакого внутреннего конфликта нет или он уже решен удачным для человека способом.

Мне важно подчеркнуть, что развитие рефлексии вполне доступно (несмотря на то, что некоторым людям может потребоваться довольно много времени для овладения ею). Зато когда это свойство психики появляется – открываются совершенно новые жизненные горизонты, качество жизни заметно улучшается, а сам человек способен быть самотерапевтичным, и не нуждаться в каких-то специально организованных постоянных формах терапии, разве что в качестве хобби, то есть от интереса, а не от потребности лечиться и вылезать из затянувшегося страдания.

Источник