Философско-социологическое направление социальной психологии

Несмотря на бесспорность  философских и социологических истоков социальной психологии, берущих свое начало в трудах Платона, Аристотеля, Гегеля, Фейербаха и других мыслителей, равно как  и таких социологов как Г.Лебон, Г.Тард. Н.К.Михайловский и П. Сорокин до сих пор может оставаться неясной как  правомерность, так и смысл представленного нами в конце 50-ых-начале 60-ых годов ХХ века направления, синтезирующего эти предпосылки.

Природа обозначенной трудности связана с отсутствием пока сравнительных исследований продуктивности иных альтернатив развития социальной психологии как науки. На восполнение  этого пробела как раз и направлено настоящее сообщение. Здесь предусмотрено соотнесение между собой двух исходных составляющих названного выше интегрального направления с другими, смежными с ним подходами к решению   аналогичных проблем.

Начнем с оценки реальных возможностей развития « чисто философского»  направления социальной психологии.  Эту тенденцию есть все основания  связывать с именем Фейербаха поскольку только он раньше, чем кто-либо другой, излагая свое видение феноменологии человеческого общения, его сущности и значимости в жизни людей, постулировал это как  «Основные положения философии будущего» ( См. Фейербах Л. Избр. филос. произв.- М.,1955.- Т.1).
 
Тем не менее, разработанная в начале 70-ых годов в качестве, прежде всего, предмета социальной психологии, а к началу 80-ых  осознанная и как фундаментальная проблема междисциплинарного исследования современного человекознания феноменология общения пока так и не стала, согласно ожиданиям Фейербаха, главным предметом  философии.
 
Аналогичная трудность возникла и  при попытке квалификации крупнейшим специалистом по современной зарубежной социальной психологии П.Н.Шихиревым в качестве методологии этой  науки философского опыта обращения к феномену «Души человека» в работах русского философа С. Франка.

С. Франк резонно упрекал отечественную психологию начала ХХ века  в ее необоснованном отказе от исследования души человека и называл ее «бездушной», сведенной к психофизиологии и психофизике. Альтернативу этой ситуации Франк видел в  обращении к изучению духовной жизни общества и человека.

Первый подход к решению этой задачи он реализовал в работе «Очерк методологии общественных наук»(1922) и завершил в книге «Духовные основы общества. Введение в социальную философию.»(1930). Эту книгу, -писал П.Н. Шихирев, -без натяжки можно назвать проектом «новой философской социальной психологии, или говоря современным языком методологической основой социальной психологии».( Шихирев П.Н.Современная социальная психология.М., 1999.С.334.) 

Соглашаясь с тем, что в трудах С.Франка  вполне обоснована философская заявка на разработку проблем  духовной жизни , нельзя вместе с тем отождествлять ее с методологическими основами социальной психологии как науки.
 
Во-первых, названной выше  духовной стороной социальной   жизнедеятельности  не исчерпывается ее реальная многогранность. Во-вторых, существенно и то,  что   С.Франк вообще быль принципиальным критиком социальной психологии как  некоего  «социального психологизма»,  считая его абсурдным словосочетанием двух несовместимых понятий -«общественного» как « надличностного» с психическим, которое может быть только индивидуальным. (См. С. Франк. Духовные основы общества. М.1992.
С. 68-69.)
      
Главное же в том, что Франк не видел необходимости  исследовать духовную субстанцию человека в контексте его реальной жизнедеятельности.  «Мы,- писал он,- хотим познавать не проявление души во внешпредметном мире, не чувственно-телесную оболочку ее, а само ядро, само существо душевной жизни как таковой». (Франк С.Л. Душа человека. Опыт введения в философскую психологию.М.1997. С.13.).
      
При таком толковании предмета как социальной, так и философской психологии остается зазор между ними и собственно предметом социальной психологии, поскольку здесь отсутствует  заявка на рассмотрение души человека и духовной жизни общества в их собственном  социальном контексте, то есть в реальной жизнедеятельности людей. Не случайно и то, что такая методология носит в трактовке самого С.Франка название «учения», а не научной концепции. Последняя же в отличие от «учения» предполагает ее верификацию на экспериментальной или шире- эмпирической основе. Все сказанное однако не отменяет заявку самого С.Франка на разработку именно философской, а не социальной психологии.
 
В числе возможных альтернатив философско-социологического направления имеет право на разработку социально-психологических явлений и их видение  с позиций  общей психологии. Такой способ рассмотрения феномена общения, например, был предложен в свое время, Б.Ф.Ломовым  и  А.А.Бодалевым в рамках междисциплинарного подхода к его изучению в середине 70-ых годов. Не исключая  продуктивность  последнего необходимо, вместе с тем, отметить и некоторые границы реализации этих
возможностей. Они связаны преимущественно с традиционной обращенностью внимания исследователей к формату микросреды или малых групп. В лоне последних как раз и произошел переход от общей к социальной психологии в 20-ых годах прошлого века. Другой традиционной доминантой,  особенно характерной для советской психологии, являлась фокусированность внимания на принципе социальной  детерминации психики человека. Известная инерция в обращенности к человеку, преимущественно  как к индивиду, и в меньшей степени в качестве личности или тем более уникальной индивидуальности,  интерес к нему как к носителю заданных извне социальных  функций и ролей, продукту социальных воздействий, а не  как субъекту самореализации.

Сказывалась  несомненно и известная идеологизированность  ориентации на сверхценность механизмов  идентификации и конфомизма как инструментов психологической  адаптации и социальной самозащиты человека в социуме. Не случайно признанный в те годы  лидер советской психологии А.Н.Леонтьев говорил в одной из своих последних работ о той  «идеологической  функции», печать которой  несла на себе  вся современная психология. «Методологические и идеологические вопросы, по его словам, оставались в центре внимания советской психологии, особенно в первый период ее развития…» (  Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М.1975. С.5.)

Следует  учитывать при этом, что идеологическое влияние  социальной среды на формирование адаптивности, или опыта конформного поведения личности отнюдь не было исключительной прерогативой лишь советской модели  социальной или педагогической психологии, но всегда и почти  в рамках любых социальных систем предполагало развитие в той или иной мере этого инструмента социального контроля и регуляции адаптивного поведения как самозащиты личности, находящейся под прессингом групповых норм и социальных экспектаций.

Обращенность к  предложенной нами интеграции философского и социологического подходов в рамках социальной психологии  можно рассматривать, таким образом, в качестве инструмента компенсации известной неполноты «чисто философского» равно как и  «чисто общепсихологического» видения предмета и концепции этой науки.

Неслучайно феномен личности в качестве активного субъекта самореализации был раньше  и больше чем в рамках традиционной общей психологии  представлен  в преимущественно  социологически ориентированных работах И.С.Кона. ( См.Кон И.С. Социология личности. М. 1967. Его же.: Открытие «Я».М.1978. Его же: В поисках себя.М.1984. ) 

Оставляя пока в стороне вопрос о степени  адекватности прописки личности как  феномена в предметную область социологии, отметим лишь, что основной смысл интеграции философского и социологического подходов в рамках социальной психологии  состоит  в одном случае в усилении позиций обращенности последней к духовным и коммуникативным ценностям, уходящим корнями в философию, а в другом – в опыт разноформатных эмпирических исследований микросреды, накопленных в социологии.

Вместе с тем,  в самой  социальной психологии  уже тогда  был интересный опыт обращения к  этим явлениям. На  значимость межличностного общения лицом к лицу  в малой группе вслед за Морено еще на старте возрождения отечественной  социальной психологии  в конце 60-ых  особое внимание обратил один из  ее первопроходцев  Е.С. Кузьмин, который назвал эту разновидность коммуникативного действия стержнем всех социально-психологических явлений.  Подкупающая  непосредственностью, эмоциональной окраской и визуальной очевидностью возникающего психологического контакта между людьми эта форма общения несмотря на значительный опыт обращения к ней с позиций эмпирических исследований. накопленных в зарубежной ,особенно американской психологии  привлекала тогда внимание многих моих коллег. В их числе был и самый первый исследователь процессов восприятия и понимания людьми друг друга  А.А. Бодалев.

Может быть именно эта повышенная увлеченность моих коллег данным явлением не оставила мне ничего другого  кроме роли оппонента, настроенного на более критическое чем у них отношение  к оценке места и весомости микрообщения в более общей картине, тогда еще не воспринятого  должным образом многомерного поля коммуникаций и в первую очередь его средств и структур, носящих  характер инструментов массового воздействия.
 
Это  дало в свое время мне основание для критической  оценки концепции Е.С.Кузьмина, как абсолютизации  роли микро-общения в ущерб пониманию и разработки вопросов, связанных с более масштабными, а в перспективе даже глобальными проблемами коммуникативной деятельности людей и целых социальных систем в условиях социального и научно-технического прогресса, социально-экономических трансформаций кризисов.

Уже тогда нам было очевидно то, что эпицентром проблемности коммуникативных отношений в социуме является не столько микросреда как таковая, представленная структурой непосредственных, межличностных отношений в малой группе, сколько область пересечения микро- и глобальных макрокоммуникативных отношений в социуме.(См.Б.Д.Парыгин. Основы социально-психологической теории. М. 1971.)
  
Стратегически ориентированные  коммуникативные действия властных структур, направленные на освоение новых рынков сбыта и источников сырья, согласно такому подходу, не могут как правило совпадать с коммуникативным поведением на уровне межличностных отношений в микросреде, имеющих другую, преимущественно гуманитарную и повседневно- бытовую направленность на достижение взаимопонимания между людьми. ( Юрген Хабермас)
 
Существенна и другая специфика реализованного нами видения научно-практических целей  с макромасштабных позиций эмпирических социально- психологических исследований.

В отличие от преимущественно микро- социологически ориентированной социальной психологии (Г.М. Андреева и др.) мы свою задачу видели  в изучении механизмов  взаимодействия в рамках не одних только малых групп, что характерно для преимущественно  эмпирически ориентированных традиций  зарубежной  социологии и социальной психологии, но и  применительно к специфике коммуникаций  разных форматов- от микро и миди -   до  масштабов макросреды (социальная организация или социальный институт и территориальное управление в социуме) с фундаментально-практической целью разработки и внедрения  методов диагностики, прогнозирования, регуляции и коррекции уровня психологической  готовности к  действию различных властных структур.

Несмотря на очевидный интерес к этим опубликованным разработкам, проявленный научной общественностью как у нас (публикация высоких оценок данных научной экспертизой ) , так и за рубежом  (наличие наших публикаций  в каталогах  крупнейших библиотек мира) последние  не стали  пока предметом сколько-нибудь масштабного внедрения  в нащей собственной социальной практике.
 
Между тем, как показывают последние наши и зарубежные публикации,  в числе вызовов  времени одной из важнейших становится задача приведения  потенциала научного знания и в том числе его гуманитарной составляющей в соответствие с динамично растущей остротой  и масштабностью всего многообразия социальных противоречий  современного мира, сопровождающихся стремительным ростом экстремальности человеческой жизнедеятельности, а соответственно оборачивающихся  и проблемами психологической неготовности властных структур  к их решению.

Из этого вытекает и перспектива целесообразной интеграции целых ветвей  гуманитарного знания и наук в один узел общей теории или в кумулятивный концепт, представляющий собой сплав философии, психологии и социологии и могущий быть наиболее многогранно представленным  в рамках общей социально-психологической теории.
 
Осознание этой тенденции  выражается  в выводах ряда исследователей в пользу необходимости преодоления разобщенности прежде всего во взаимодействии философии и социологии. Известный французский философ Морис Мерло Понти говорил когда-то о необходимости прекращения состояния  «холодной войны» между философией и социологией. (См.Мерло-Понти М. Философ и социология.// Мерло-Понти М. В защиту философии.М.,1996. С.66.)

Последняя же, то есть эта тенденция  как раз и позволяет развивать ее в качестве философско-социологического направления  социальной психологии, представленного разработкой целого ряда таких фундаментальных категорий как духовно-психический потенциал личности, общение как коммуникация и интеракция, коммуникативная деятельность, коммуникативное поведение и коммуникативные отношения, социально-психологический барьер, психический настрой и общественное настроение, психологическая готовность и психологическая включенность в деятельность, инерция и парадокс психологической включенности и другие.

В перспективе  процесс интеграции социальной теории на более высоких уровнях обобщения сделает аппарат фундаментальных категорий  главным инструментом ее развития.

В настоящее время отечественная социальная психология вплотную подошла к скрытым пока  резервам своего творческого потенциала и в ближайшей перспективе предстоит  его еще более полная реализация  в формате как фундаментальных, так и прикладных исследований.                                              

Парыгин Б.Д. - почетный заведующий кафедрой социальной психологии СПбГУП, доктор философских наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ.