Трансформация личности в экстремальной ситуации

Перманентные глобальные вызовы современного мира забрасывают конкретного человека и его общество в экстремальную, экстраординарную ситуацию. Предельная ситуация существования радикально трансформирует природное бытие человеческого индивида и культурное бытие личности в их связях и отношениях, что требует деконструкции психического и субъекта, личности, кому оно присуще для человекомерной, личностно-ориентированной трактовки экстремального бытия человека. К экстремальной ситуации можно подойти двояко: натуралистически — со стороны природного человека, естественно-научной эпистемологии, то есть «снизу» в теоретико-методологическом значении. С другой стороны, двигаясь от принципа историзма, общественно-исторической обусловленности человека, средоточия человеческого в человеке — личности, то есть «сверху» — от социокультурной обусловленности.

Традиционно феномен экстремальности рассматривается из первой, натуралистической, парадигмы. Она исходит из медицинских подходов, особенно из теории травмы и т.д., отталкивается от биологического общего адаптационного синдрома или стресс-синдрома и узко-психологической трактовки в терминах когнитивных, эмоциональных, поведенческих нарушений и изменений, которые при определенных условиях перерастают в травматические стрессовые расстройства — ПТСР, комплексное ПТСР, расстройство адаптации, пролонгированное расстройство горя и т.д. Эта парадигма является негативистской и стимульно-реактивно ориентированной в трактовке психологических последствий, акцентированной на последствиях чрезвычайных ситуаций, катастроф и бедствий.

В фокусе нашего научного исследования и практики находится индивидуально-личностное бытие конкретного человека, закономерности психической жизни которого не сводятся к природным и социальным закономерностям чрезвычайных ситуаций. Отметим, что всякий стимул, стрессовое воздействие является предметом, на который направлена деятельность и с которым обращается личность в смысловой работе с той или иной смысловой позиции: становления жертвой, становления уцелевшим, становления самоценности жизни и работы самотрансценденции жизни — выхода в высшие духовные измерения. Чтобы реализовать эти идеи, мы, отталкиваясь от первого подхода, осуществили сдвиг к культурно-историческому, деятельностно-смысловому пониманию трансформации личности, бытия человеческой индивидуальности в переходах повседневного и неповседневного существования, в диалектике которых и создаются феномены экстремального бытия. В рамках НИР, построенной на этой теоретико-методологической основе и практике, в 1989 году была создана Психологическая служба Союза ветеранов Афганистана, в 1990 году — проблемная лаборатория по изучению личности в экстремальной стрессовой жизненной ситуации, в 2004 году — кафедра экстремальной психологии и психологической помощи, реорганизованная в 2016 году в кафедру психологической помощи и ресоциализации.

В этом деятельностно-смысловом подходе мы учитывали, что травма, подобно двуликому Янусу, имеет не только негативный лик деструкции, разрушения, травмы, дистресса, утраты, горя, но за негативным ликом открывается оборотная сторона — экзистенциального испытания, личностной стойкости и мужества, духовного роста, культурных практик заботы о Другом, не забывая заботы о себе, постэкстремального роста и трансгрессивной мотивации личности. Для теоретико-методологического обоснования и научно-психологической концептуализации этой сверхприродной, трансвитальной, социокультурной, духовной сферы человеческого бытия и практики в психологическом и метапсихологическом горизонте мы предложили новое прочтение принципа историзма психического, особо сделав акцент на следующем. Понимание человеческой психики, личности, субъектности в «субстанции» деятельности, или имманентная деятельность, деконструируется на основе положения: человеческий индивид, выполняя деятельность-жизнедеятельность, процессы жизни, индивидуальное бытие в предметном мире, обращается, работает с собственной человеческой реальностью — собственной деятельностью, событием жизни, бытия, собственной субъективностью, решая задачи на смысл, на жизнь, на бытие. В более конкретном плане мы отстаиваем деконструктивный тезис о том, что деятельность субъекта — внутренняя и внешняя — опосредствована психической смысловой работой, в которой выражается работа личности над собой и над Другим (другим Я и Я Другого). Эта смысловая работа осуществляется из трех взаимосвязанных фундаментальных смысловых горизонтов: 1) жизневосхождения, жизнеутверждения; 2) жизнеосуществления, жизнесохранения; 3) жизнепадения, жизнеотрицания (К. Маркс, Ф. Ницше, З. Фрейд, Г. Зиммель). Развивая это философско-методологическое и общетеоретическое положение, укажем: травма не только ранит тело — физическое, психическое, социальное, культурное, духовное, взывая к врачеванию гибкими, флексибельными, инструментами, но и открывает человеческого индивида в предельном бытии, в бытии-на-пределе, в практике, рекурсивной работе личности над своей предельной человеческой ситуацией, событием жизни, бытия, отправляясь из трех горизонтов смысловой работы личности: 1) расстройства, страдания; 2) стойкости, мужества; 3) духовного роста, трансгрессии.

Для реализации психологической помощи ветеранам войны в рамках Психологической службы Союза ветеранов Афганистана мы предложили формальную классификацию психологических трансформаций последствий экстремальной ситуации, прежде всего выделив три: негативные, нейтральные, позитивные. В содержательном плане они уточняются в дифференциации: расстройство, стойкость и рост. При уточнении на основе феномена испытания мы имеем такую дифференциацию: расстройство — страдание, стойкость — мужество, духовный рост — трансгрессия. Имеется также классификация на основе адаптации и развития в таком виде: дезадаптация — адаптация — рост (в том числе, посттравматический рост). Психологические последствия у уцелевшего, в данном случае, ветерана локальных конфликтов, войн, которые возникают после возвращения, также мы дифференцировали на три: 1) проблемы дезадаптации и расстройства, 2) проблема социально-психологической адаптации и ресоциализации, 3) проблемы психического развития и роста личности [2–4].

Различные формы трансформации личности, не сводимые только к негативным последствиям, в том числе ПТСР и другим расстройствам травмы и стресса, приводят к несовпадающим психологическим последствиям и требуют различных форм психологической работы с уцелевшим: 1) работы по преодолению и трансформации психотравматического базиса — военного Эго, травматической или экстремальной идентичности; 2) работы по социально-психологической адаптации и ресоциализации личности; 3) работы по психологическому и духовному росту личности и практики самореализации и заботы о себе и о Другом [1, 2].

Таким образом, мы осуществили научный сдвиг в понимании экстремального бытия человека от негативной психологии травмы и стресса к позитивной онтологии Поступка.

Список литературы

1. Магомед-Эминов, М.Ш. Позитивная психология человека / М.Ш. Магомед-Эминов // В 2-х т. — Москва: ПАРФ, 2007.
2. Магомед-Эминов, М.Ш. Трансформация личности / М.Ш. Магомед-Эминов. — Москва: Психоаналитическая ассоциация, 1998. — 496 с.
3. Новые аспекты психотерапии посттравматического стресса. Методические рекомендации / М.Ш. Магомед-Эминов, Г.И. Кадук и др. — Харьков, 1990. — 36 с.
4. Новые аспекты психотерапии посттравматического стресса. Методические рекомендации. 2-е изд, дополн. и исправл. / М. Ш. Магомед-Эминов и др. — Москва: Инсайт, 2004. — 200 с.

Источник: Магомед-Эминов М.Ш. Трансформация личности в экстремальной ситуации // Донецкие чтения 2023: образование, наука, инновации, культура и вызовы современности. Материалы VIII Международной научной конференции. Донецк, 2023. С. 171–174.