«Вспомним забытое старое!» Памяти Нины Иосифовны Гуткиной

Ушла из жизни канд. психол. наук Нина Иосифовна Гуткина. В течение многих лет Нина Иосифовна заведовала лабораторией психологической готовности к школе, была профессором кафедры возрастной психологии МГППУ, в Психологическом институте РАО работала в лаборатории научных основ детской практической психологии. Н.И. Гуткина — автор методики по определению психологической готовности ребенка к обучению в школе и книги «Психологическая готовность к школе», написанной в результате многолетних исследований. В 1996 г. в составе коллектива авторов она стала лауреатом Премии Президента Российской Федерации в области образования за создание целостной концепции «Психологическая служба образования» для общеобразовательных учреждений.

В память о Нине Иосифовне предлагаем вниманию читателей ее статью, опубликованную в журнале «Дошкольное образование» №7/2006.

***

Вспомним забытое старое!

Для начала я должна сразу вас разочаровать. У эксперимента по обучению шестилеток не было никакой психологической подоплеки. Психологи, занимавшиеся изучением проблем дошкольного возраста, с самого начала были против снижения возрастной планки обучения.

Так что реформа была инициирована не психологами, а чиновниками. Чтобы понять, почему и зачем, нужно вспомнить послевоенную историю советской школы.

Что представляла собой отечественная система образования в начале пятидесятых годов? Восемь обязательных школьных классов: четырехлетняя начальная школа и средняя школа с пятого по восьмой класс. В середине шестидесятых был совершен переход к обязательному десятилетнему образованию. К обязательным восьми добавились еще два года. Не будем сейчас останавливаться на обучении в старших классах.

Для нас важно, что начальная школа представляла собой четырехлетний цикл обучения. А в первый класс дети поступали в возрасте семи лет. (В послевоенные годы и в самом начале пятидесятых обучение начиналось с восьми лет.)

До поступления в первый класс дети в подавляющем своем большинстве ходили в детский сад. При этом программы детского сада не предполагали никакой специальной подготовки к школе. Перед детским садом не стояла задача формирования знаний, умений и навыков школьного типа. Дошкольники занимались своими детскими занятиями: играли, рисовали, лепили, пели, танцевали и т.д. И что очень важно — им читали книжки.

Иными словами, пространство детского сада было заполнено детскими видами деятельности. К их школьному будущему воспитатели и родители относились очень спокойно. Никто никуда не торопился. В результате дети, как правило, выходили из детского сада с теми психологическими новообразованиями, которые описаны в классических работах отечественных психологов по психологии дошкольного и начального школьного возраста. Конечно, отклонения от нормы были всегда. Всегда были дети, опережающие свой паспортный возраст и отстающие от него. Но в целом выдерживалась магистральная линия развития, зафиксированная психологами в отечественной периодизации: до семи лет дети являются дошкольниками и воспитываются как дошкольники, в специфических для дошкольного возраста видах деятельности. Затем, с семи лет, в жизни ребенка начинается школьный период.

Первый класс, в который поступали дети пятидесятых и шестидесятых годов, отличался от первых классов современности. И об этих отличиях очень важно сказать. Назывался он первым, но по сути своей был самым настоящим подготовительным. Чем там занимались с детьми?

Степень обученности у всех первоклассников была практически одинаковой. Точнее, степень необученности. Конечно, кто-то из детей уже до школы мог научиться узнавать буквы и даже читать. Особенно в читающих семьях. Но специально обучением дошкольников чтению родители обычно не занимались. А писать до школы вообще никто из детей не умел. Считать умели, но в решении задач никто дошкольников не тренировал. Всему этому дети обучались в первом классе, который по сути своей был подготовительным: азам чтения, азам арифметики, азам письма.

Рука ребенка шестидесятых была подготовлена к письму несоизмеримо лучше, чем рука сегодняшнего малыша. Дети много играли в мяч, рисовали мелками на асфальте и на бумаге, лепили, собирали поделки из деталей конструктора. Тем не менее процесс становления письма был основательным и длительным, в прописях писали целый год. Сначала — карандашом: палочки, кружочки, крючочки. Потом ручкой с открытым пером: вниз — нажим, линия с утолщением, вверх — волосяная, тонкая линия.

Прописи были очень трудными. Но рука, прошедшая такую школу письма, через год уже не уставала во время диктантов и упражнений. На авторучки, заправляющиеся чернилами, переходили только после длительных упражнений с открытым пером. Считалось, что таким образом у детей формируется разборчивый почерк. Если ребенок пишет а, получается именно а. И никто с о его уже не перепутает. Обучение чтению по букварю тоже занимало год.

Да, конечно, дети ненавидели прописи. Да, учиться читать было невообразимо скучно. Кто учился в те годы, никогда не забудет хрестоматийную «маму», которая «мыла раму». Вообще можно предъявить много претензий к обучению того времени. Но основной принцип начала обучения, как мне кажется, был верным: дети поступали в школу с окончанием дошкольного детства, и первый год школьной жизни позволял им без спешки, с большим или меньшим успехом овладеть некоторыми базовыми школьными умениями и навыками (слитным чтением, грамотным списыванием, навыками устного счета). Со второго класса начиналось собственно обучение. Программа приобретала ускорение. И по окончании начальной школы учителя средней школы получали учеников, на знания, умения и навыки которых они вполне могли рассчитывать. Были ли неуспевающие? Были. (Но они были всегда.) Тогда еще не было запрещено второгодничество. Наоборот, ребенка, не усвоившего должным образом программу, предпочитали оставить на второй год, чтобы он все-таки чему-то научился. Но в целом начальная школа, по общему признанию, со своими функциями справлялась хорошо. И у нее не было особых претензий к детскому саду. Первоклассники того времени не приносили в класс игрушки тайком от учителей и родителей. Они были наигравшимися детьми. Они вовремя и сознательно расставались с дошкольным детством и шли в школу заниматься серьезным делом — учиться. Психологические исследования того времени показывают, что внутренняя позиция школьника складывалась у большинства поступавших в первый класс детей.

Что же произошло?

К концу шестидесятых годов в науке накопилось много новых знаний. Идеологи политехнической школы считали, что школа должна давать учащимся знания на современном уровне. Отсюда возникла необходимость пересмотра школьных программ и увеличения в них объема учебной информации.

Но расширить программу, оставаясь в той же сетке часов, было невозможно. И вот тогда принимается решение «отобрать» у начальной школы тот самый первый подготовительный год, свернув его до одной четверти, — и «передать» его средней школе. Начальная школа, таким образом, сократилась до трех лет, а средняя увеличилась с четырех до пяти лет и стала включать в себя четвертый, пятый, шестой, седьмой и восьмой классы. Два года остались за старшей школой.

На первых порах это казалось разумным выходом из положения. Но что обнаружилось буквально через несколько лет? Учителя средней школы столкнулись совсем с «другими» учениками. Раньше к ним приходили дети с хорошими навыками чтения, счета и письма. Буквально на глазах картина изменилась. С «новыми» учениками предметники не могли работать в прежнем темпе. Теперь, вместо того чтобы думать над условием задачи, ребенок львиную долю энергии тратил на ее прочтение, на разбор слов и предложений. Скорость письма тоже была не та. Качество устного счета резко снизилось. И средняя школа впервые за много лет предъявила претензии начальной школе. Стали говорить, что учителя младших классов плохо учат детей.

Последние в ответ жаловались, что их лишили целого года работы с детьми, столь необходимого для эффективного обучения в начальной школе. Надо было что-то придумывать. Но что? Программа средней школы с трудом влезала в пять учебных лет, поэтому вернуть год начальной школе было нельзя. Вот и решили, что легче всего будет «пришить» недостающий год снизу, отобрав его у дошкольного возраста. В конце концов речь идет всего лишь о подготовке к школе. Пусть готовятся с шести лет.

Было решено открыть так называемые «нулевые классы», которые могли находиться как в школе, так и на базе детских садов. Категоричные протесты психологов против сокращения периода дошкольного детства чиновники в расчет не принимали.

Один из ведущих отечественных психологов Даниил Борисович Эльконин высказал свои возражения против начала обучения детей с шести лет со страниц журнала «Коммунист», но и это не помогло. Но с обучением дошкольников никто в нашей стране до того момента не сталкивался, поэтому поначалу их обучение было организовано в виде эксперимента — хотя довольно масштабно.

С первых же шагов возникла масса проблем.

Учителя начальных классов, никогда раньше не работавшие с шестилетками, не знали, как обращаться с ними на уроках. Из-за этого страдал как учебный процесс, так и дети, и сами педагоги. На решение этой проблемы призвали психологов. Именно в то время в нашей стране начались массовые тестирования готовности детей к школе. Уже маячила дата всеобщего перехода на начало обучения с шести лет. Но далеко не везде можно было соблюсти строгие требования гигиенистов, касавшиеся организации жизни шестилеток в школе. Шестилеткам требовались отдельное помещение, этаж или хотя бы отсек (например, рекреация), спальня, игровая комната. Поэтому приняли решение: в стране будет две программы обучения в начальной школе: трехлетняя программа обучения — для семилеток и четырехлетняя программа обучения — для шестилеток. Именно тогда родители с удивлением обнаружили, что дети, пошедшие в школу с семи лет, переходят из третьего класса сразу в пятый, минуя четвертый: в четвертом классе учились те ребята, кто пошел в школу с шести лет.

Но и программа четырехлетнего обучения («один-четыре», как ее называли) не решила тех проблем, ради которых затевалась реформа. Тогда попробовали создавать подготовительные к школе группы на базе детских садов, а в качестве программы подготовки взяли примитивный вариант программы первого класса школы. Через какое-то время в детских садах стали готовить к школе как шестилетних, так и пятилетних детей.

Результатом такой подготовки к школе стало общее снижение у детей мотивации к обучению. Все это происходило на общем фоне возрастающей тенденции начинать обучение по школьному типу как можно раньше и обучать собственно школьным умениям, знаниям и навыкам чуть ли не с ясельного возраста.

Есть и еще одно последствие экспериментов по раннему началу обучения детей в школе. Учителя начальной школы разучились учить детей. За последние годы они привыкли работать с первоклассниками, которые с первых школьных дней уже читают, считают и даже пишут. Всему этому ребенок учится сейчас в детском саду или в подготовительных группах при школе. Не очень понятно, зачем ему тогда идти в первый класс. Принцип «Повторенье — мать ученья» никак не подходит для детей шести-семи лет, поскольку в этом возрасте для эффективного обучения ребенка необходим принцип новизны. Педагогические действия последних десятилетий приводят к тому, что, пичкая дошкольника ненужными ему школьными знаниями, умениями и навыками, мы тормозим его личностное развитие и собственными руками закладываем многочисленные проблемы будущего: из малышей вырастают безынициативные, ничем не интересующиеся дети. А нам-то казалось, мы все делаем для того, чтобы они могли конкурировать с окружающими по части интеллекта!..