О характерах первобытных людей

Представляем вниманию читателей материалы к лечебным занятиям в духе терапии творческим самовыражением (ТТСБ) с тревожно-депрессивными (без острой психотики) пациентами на тему «О характерах первобытных людей» профессора Марка Евгеньевича Бурно.

Справка из «Кратчайшей истории Земли»

Большой взрыв и рождение Вселенной произошли 15 миллиардов лет назад.

4 миллиарда лет назад зародилась жизнь на Земле.

±450 миллионов лет назад животные вышли на сушу.

8–5 миллионов лет назад африканские обезьяны разделились на две ветви: человекообразные обезьяны (например, шимпанзе) и двуногие австралопитеки. «Вероятно, ок. 2 млн. лет назад австралопитеки дали начало роду «человек» (Homo)…» Всё тут, конечно, более или менее вероятно.

200 тысяч лет назад появились первые люди современного типа (были и другие). Человек современного типа — это «Человек разумный» (Homo sapiens).

«Около 40 тысяч лет назад «Человек разумный» становится единственным представителем австралопитеков на Земле. Примерно тогда появилась наскальная живопись и сложился первобытно-общинный строй».

Источник: [4; 5].

Материал для вступления ведущего лечебное занятие

Профессор Московского государственного университета антрополог Яков Яковлевич Рогинский (1895–1986) во второе издание своей учебной книги «Проблемы антропогенеза» (1977) [3] включает главу «О типах характера и их значении в теории антропогенеза». Антропология — наука о человеке. О его природе, о его отношениях с миром. «Антропос» — человек, с др. греч. В этой главе Рогинский описал три «вековых», уже вполне сложившихся, по Рогинскому, типа характера первобытных людей, три характера, сложившихся «в эпоху общественного разделения труда». Эти три характера (волевой, разумный, чувствительный), соответствующие издревле известным главным ипостасям человеческой души (воля, ум, сердце), были уже в зачатке и до становления первобытного человека современного вида («Человек разумный» (Homo sapiens)). Они чуть проглядывают в своих крохах-прообразах даже у обезьян и домашних животных. Воля (сила), разум (ум) и чувство (сердце) существовали в разных количествах (хотя бы еле уловимых) в разных первобытных людях в разные времена — всегда. И существовало, пусть медленное, но развитие, усложнение этих свойств. Люди добывали еду, тепло, находили, создавали, применяли какие-то орудия, отчаянно боролись с природой, врагами, доверчиво держались в борьбе друг за друга, мужчины и женщины любовно тяготели друг к другу для рождения детей и родительски заботились о детях. Воля (сила, борьба), разум (придумка, мысль, производство), чувство (сострадание, любовь, жалость) — всё это, думается-чувствуется многими из нас, было всегда. Рогинский лишь утверждает, что «только в процессе разделения труда общество стало нуждаться в специализации (выделено мною. — М.Б.) типов характера, хотя в зачаточном виде они существовали и ранее» (выделено мною. — М.Б.). Существовали эти три характера-прообраза. Рогинский уточняет далее. «Сравнительно позднее время формирования трёх основных психологических типов не означает, что до этого формирования в ранних человеческих коллективах не было своего рода образцов ярко выраженных функций согласия, производства и борьбы (выделено мною. — М.Б.). Хотя в той или иной мере все члены коллектива и каждый в отдельности выполняли все эти три функции, однако понятно, что даже люди позднего палеолита могли видеть глубочайшие различия их значения в пределах своего коллектива. Мать, лелеющая дитя; охотник-воин в смертельной схватке с врагом; старик, обучающий юношу и подростка, — всё это послужило впоследствии на долгие тысячелетия человечеству прообразами человеколюбия, мощи и мудрости» [3, с. 250].

Таким образом, для Рогинского, речь идёт лишь о выразительном преобладании в характере одного свойства из трёх — сердца («человеколюбия»), воли («мощи») и ума («мудрости»). Рогинский теоретически описывает свои «вековые», «вечные» характеры. Исходя, прежде всего, из запросов общества (племени, народа). То есть исходя из построения сути характера по требованию общества. А общество («продукт взаимодействия людей» (Маркс)) побуждает Природу к рождению людей с преобладанием или воли, или разума, или чувства. Волевые, мыслительные, чувствительные характеры.

Существо клинико-классической практической характерологии состоит в том, что клиницистом открываются, изучаются основные особенности-закономерности личностной (характерологической) почвы в каждом случае. Почвы, на которой могут произрастать, неся её в себе, все другие душевные проявления, расстройства. Всё это научно-художественно улавливается, устанавливается клиницистом. Клиническая медицина — научное искусство (ars, artis. f. — искусство. Ars medica — врачебное искусство). Это — синтонность (циклоид, сангвиник), авторитарная напряжённость (эпилептоид), аутистичность (аутист, шизоид), тревожно-сомневающаяся деперсонализационность (психастеник) и т.д. Эти особенности-закономерности пронизывают всю личность (характер) человека данного типа. А антропологическая характерология Рогинского выводит характеры не из «личностной почвы», а исходя из запросов, диктуемых Обществом во все человеческие (в т.ч. первобытные) времена. Это запросы борьбы (воли), рассудка (разума) и чувства (сострадания).

Обществу важно, убеждён Рогинский, чтобы именно люди воли, рассудка и чувства заранее готовились к будущему. «… чтобы люди воли, повинуясь своей сущности, искали, где только возможно, наиболее трудно-преодолимых преград, люди рассудка — наиболее сложных задач, люди чувства — наиболее новых образов, способных объединить людей». Важно, «чтобы эти преграды, задачи и образы были … наименее привязанными к специальным условиям и потому способными оказаться необходимыми для будущего, которое нельзя вполне предсказать. Таким образом, описанные типы появлялись всегда, когда общество, метафорически говоря, вручало свою судьбу человеческой природе» [3, с. 245]. Вот и подумал, в своей надежде ещё тогда, когда вышла книга Рогинского (1977 г.), что Общество, хотя и стихийно, но что-то такое доброе, мудрое «устроит», чтобы предотвратить возможную ядерную катастрофу мира. Устроит через более высокую рождаемость нравственных людей, «борцов за мир». Говоря метафорически.

«В этом разделе, — поясняет далее Рогинский, — мы стремились показать, что существуют вековые и в этом смысле «надысторические» типы характера, которые тем не менее проистекают не только из биологических различий между людьми, но рождаются и приобретают свой смысл из вечных задач, разрешаемых любым обществом» (выделено мною. — М.Б.) [3, с. 250]. А какова главная «вечная задача» «любого общества»? Думаю-предполагаю, что это — развиваясь, выживать на Земле. Без экологической и ядерной катастрофы. Далее — снова привожу из Рогинского. Продолжение его размышления в конце его книги.

«Из этих рассуждений становится понятно, каким образом разбросанные по странам и эпохам, не связанные узкой социальной общностью, но родственные друг другу основные типы характера сообщаются между собой через разделяющие их пространства и века и подтверждают существование психологической близости (выделено мною — М.Б.), не устраняемой ни временем, ни сменой культурных форм, ни различием экономических формаций» [3, с. 250].

Настоящее размышление оживило и укрепило меня чувством характерологической причастности к «помогающим», сострадающим людям. Чувством-пониманием, что я психологически и биологически вместе, в глубинном родстве с людьми нашего общего «сочувствующего» склада с первобытных времён, с людьми, «разбросанными по странам и эпохам».

Практика, практическое обобщение для меня — это исследование того, как всё (Природа, люди, Общество) устроено, существует, развивается. Теория — почему так устроено, существует развивается, что, кто всё так устраивает? Бог? Изначальный Дух? Общество как нечто отделившееся от Природы и побуждающее Природу, например, к рождению людей с необходимыми, дабы выжить Человечеству, характерами (в духе исторического материализма)? Или сама Природа-стихия всё «устраивает» сама по себе?

Рогинский, предполагаю, по своему складу теоретик-мыслитель, не клиницист-практик. Он теоретически-материалистически идёт от антропологического построения, обобщения, опираясь на раскопки, историю, духовную художественную культуру. Он ищет вечное — для всех людей во все времена, исходящее не только от самой Природы, но и от Общества. Именно то ищет, что теоретически (теоретическим построением) особенно помогает выживать Человечеству.

В наших группах творческого самовыражения изучаем себя (для жизни, лечения), например, в поиске вдохновляющего характерологического созвучия с живописцами. Живописцами, на которых немного похожи или много не похожи своими характерами. Это созвучие-несозвучие помогает чувствовать себя собою и, значит, светлеть душой [1]. Для Рогинского творчество Микеланджело — «образ» титана (воля, борьба). Творчество Леонардо да-Винчи — мысль, «познавательный гений». Творчество Рафаэля — чувство («кротость и гармония») [3, с. 245]. Рогинский поясняет: «Вековые типы не должны оказаться подменой ни темпераментов, ни конкретно-исторических типов, ни бесчисленного множества частных общностей, ни, наконец, образов неповторимых людей». «Общий дух» творчества «титана» Микеланджело — «безграничная мощь и скорбь». «Фигуры — гиганты и атлеты. Позы людей в неукротимом движении, в нечеловеческих ракурсах. Контуры резки и, в отличие от Леонардо да-Винчи, без всякой дымчатости, без воздуха. Пренебрежение к строгости сюжета, к пейзажу, всё внимание целиком поглощено вихрем движений и выразительностью фигур». В то же время Микеланджело «неповторимый человек с лицом, изуродованным в драке с Торриджано, в молодости «раб своей семьи», в старости влюблённый в Витторию Колонна…» [3, с. 251].

Итак, все три основных «вековых характера» существуют с первобытных времён и, видимо, уйдут в небытие с Человечеством, с последними людьми. Мощь, Разум и Любовь — пока царствуют в человечестве сквозь все прожитые (и, может быть, ещё не непрожитые) тысячелетия. Если Человечество ещё поживёт.

Рогинский — это не наше (в нашем методе) подробное проникновение в характеры людей, исходя из природы характеров с их болезненно преувеличенными особенностями, исходя из клиницизма. Возможно ли вообще характеры первобытных людей постичь с такими подробностями, как пытаемся это делать сегодня, как уже по-своему, художественно, делали это Достоевский, Толстой, Чехов? Конечно, нет. Сегодняшние и прошлых веков, тысячелетий люди — другие содержанием своих переживаний, нежели в первобытные времена. Первобытная женщина не способна переживать свои тяжёлые запутанные отношения с мужем, сыном, как Анна Каренина с Вронским. У неё и не было подобных сложных переживаний. Первобытный лекарь-знахарь не благороднейший чеховский Дымов из «Попрыгуньи». Первобытность — это ещё не цивилизация Монтеня, Вольтера, Екатерины Второй, не способность к размышлениям Платона и Аристотеля. Постичь в подробностях сложные особенности духовных переживаний первобытного охотника не удаётся по рисункам в пещере. Остаётся искать в первобытном характере только то «вечное», что развивается, усложняется тысячелетиями. И Рогинский находит — первобытные волю, рассудок и сердце. То общее, вечное для Человечества, без чего не было бы и нас. Находит и доказывает, разъясняет, что это живо с первобытных времён, и почему, как понимает, возникло, и зачем существует по сей день.

Пора переходить к вопросам.

Вопросы

1. В чём, по-моему, причина происхождения характеров — в «вековых» «задачах» Общества, побуждающего Природу способствовать рождению «нужных» для общества в данное время характеров (по Рогинскому), или это Божественное, Духовное происхождение характеров? Слово «задачи» тут — в самом широком понимании.

2. Какая (по Рогинскому) главная трудная «вечная задача» («вечные задачи») стоит (стоят) сегодня передо мной в моей жизни? Задача что-то понять-осознать, задача кого-то в чём-то победить? Что мне делать с этой моей трудной «вечной задачей» (если она есть)? Задачей, от решения которой, чувствую, мне станет легче?

Пояснение. Под «вечной», «вековой» задачей (Рогинский) понимается задача, прежде всего, или ума, или воли (силы), или сердца (сочувствия).

Примерное заключение ведущего психотерапевтическую группу

Первый вопрос. Я тоже не уверенный в себе, тревожно-сомневающийся человек, как многие здесь у нас. Хотя и старый. Изучение характеров, вообще моя психотерапевтическая работа серьёзно помогали и помогают мне жить. Книга Рогинского, когда купил её 46 лет, назад захватила меня. Захватила в том отношении, что особенно ясно почувствовал, прочувствовал-осознал свой характер и характеры других людей в своей сущностной основе не случайными, а вечными, необходимыми всему Человечеству во все времена. Необходимыми для решения особых «вечных задач» [3, с. 250] каждым из нас. Причина происхождения разных характеров, для меня, развивающаяся живая природа, породившая человека и способствующая вместе с обществом усложнению человеческих характеров.

Тут начинается ответ на второй вопрос. Возникло чувство близости, причастности — особенно к тем первобытным людям, с которыми у меня оказалась общая антропологически-теоретическая сущность — необходимая потребность по мере сил сочувствовать, помогать тем, кто нуждается в нашей посильной помощи, в нашем сочувствии. К выполнению других задач я меньше способен. Эта моя характерологическая сущность — моя главная «вечная», «надысторическая» задача из глубины времени. Задача хранить по-своему, по возможности своё племя, тепло (огонь), помогать страдающим одновременно помогая этим себе. Это третья равноправная необходимая антропологическая характерологическая сущность. Это мой «вековой», «вечный» характер, тоже важный для выживания Человечества на Земле.

Сложные «отголоски» первобытной помощи страдающим — в русской психологической прозе («все мы вышли из гоголевской «Шинели»), в творчестве Андрея Платонова, Валентина Распутина. Для выполнения других «вечных» задач, повторю, меньше способен. Чувство-убеждённость включённости в «вековое», «надысторическое», деятельное сопереживание нуждающемуся в нём (посильное, по возможности, хотя бы в малом) по-своему всегда серьёзно помогало и помогает мне. Но поначалу так глубинно не понимал, не чувствовал это как надёжное лечение собственной души из глубины времён. Сегодня убеждён, что это лечение пониманием ценности своего векового «помогающего» характера действительно помогает жить всем нам — тревожно-депрессивным людям. Кажется, так просто, например, дать воды засыхающему растению, покормить бездомную кошку… От подобного простого «вековые» нити уходят в чувство-переживание нерасторжимости с миром первобытных людей, с фигурой первобытной матери, оберегающей ребёнка, фигурой «старика, обучающего юношу и подростка» [3, с. 250]. Это попросту называется — помогать тому, кому сочувствуешь в его трудностях. И когда, сочувствуя, помогает кому-то человек, сам переживающий свою неполноценность, ему становится легче, светлее, увереннее. Это уж такая душевная закономерность. Помнится, давным-давно в нашей кафедрально-диспансерной амбулатории пожилая, но юная душой, тревожно-депрессивная женщина рассказывала, что ничего не умеет, ничего не знает, беспомощна, как малый ребёнок, среди взрослых людей. Только умеет любить в природе «цветочки и травки», восхищается ими. Вот и рисует их одухотворённо, дарит эти картинки людям, которым тоже трудно жить. Ей от этого легче на душе, смысл жизни в ней светится. Повторяла, что эта её Любовь никогда не перестанет, как сказал апостол Павел. В то же время, всё это лечило её. И бездна у нас подобных лекарств.

Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится (Первое Послание к Коринфянам Святого апостола Павла. 13: 4-8).

Книга Рогинского оставляет в стороне тему нравственности, тему природного Зла и природного Добра в человеке и в Человечестве с первобытных времён. Об этом поговорим в будущих наших психотерапевтических занятиях.

Ясно пока из концепции Рогинского следующее. Деятельно сострадающий с первобытных времён более ценен по природе своей не столько как воин или разумный мыслитель, сколько как человек, помогающий, например, несчастным, раненым, умирающим. В этом тоже состоит важная работа по спасению человека и человечества от экологических и военных бед. Причастность к деятельному умелому состраданию, участие в нём, смягчает переживание беды беспомощным и лечит тебя самого. Об этом ещё — в картинах Брейгеля, в «гоголевской «Шинели»», в прозе Толстого, Чехова, Платонова, Распутина, в стихотворениях Роберта Фроста.

Сострадание, забота о беспомощно нуждающихся в ней, эта «вечная», «вековая» глубинная потребность, проникшая в первобытного человека из животного царства («нравственный инстинкт»), может быть, повторю, поможет в наше время выжить и Человечеству.

Казалось бы — что уж такого важного открыл профессор Рогинский? Сами знали, что основа человеческой души, характера — воля, ум, сердце. Что одни люди особенно сильны своей волей, они воины, защитники, строители, мастеровые. Другие особенно сообразительны в науках, придумают, изобретут что-то для всех. Существуют и способные искренне пожалеть тех многих, кому плохо, серьёзно помочь им. Ну, это, например, врачи, психологи, учителя, сёстры милосердия, волонтёры, девочки-кошатницы. Но главное-то, особенно в мужчине, как убеждены и сейчас многие, — Ум (Наука) и Воля (Сила). Так вот, антрополог Рогинский, в сущности, открыл мне, что Сердце (искренняя деятельная забота о других) есть равноправная ипостась Гармонии-триады отдельной человеческой души и Души всего Человечества — с первобытных времён и навсегда. И она (эта Забота, деятельное Сострадание, Работа Души) может в человеке, Человечестве сильно преобладать над Волей и Умом. Появилась надежда на то, что не только Воля (Сила), не только Ум (Наука) помогут Человечеству выжить в наше напряжённое время мирового экологического слома и военных действий, но и Сердце (переживание за тех, кому плохо, помощь им — людям, животным, растениям). Помощь Жизни. И сам сострадающий человек — наравне со своими сильными и рассудочными собратьями в Гармонии-триаде Души Человечества, — такой же полноценный, равноправный деятель, спасающий Жизнь. Спасающий силой своей дефензивной слабости. В этой слабости есть своя сила помощи нуждающемуся в ней. В этом Смысл и нашей жизни с первобытных времён.

Антропология характеров Якова Яковлевича Рогинского служит тревожно-депрессивному человеку, переживающему свою неполноценность. Помоги тому, кому тяжелее, чем тебе, — и тебе станет легче. Это известно со времён Целителя кентавра Хирона, страдавшего от неизлечимых ран. Простите меня за то, что столько сегодня повторялся. Но очень уж хотелось быть понятым. Разъяснить, что именно может серьёзно помочь страдающему Человеку. Помощь другому страдающему человеку, вообще живому существу.

Рогинский сам, кажется, не понимал психотерапевтической ценности своего труда. В письме ко мне написал, получив мои работы о характерах, следующее. «Мне особенно приятно было узнать, что моё весьма теоретическое (выделено мною. — М.Б.) исследование может принести хоть крупицу пользы медицине» (11 мая 1977 г.). Теоретик часто не ведает, что его исследования способны практически-психотерапевтически кому-то помогать. Как теоретику, изучающему первобытность Человечества, Я.Я. Рогинскому открывается в первобытных характерах порождённая во многом Обществом в Природе изначальная всемирная Триада-Гармония: Воля (Мощь), Рассудок (Размышление) и равноценное с ними по силе в этой Гармонии — Сострадание (Любовь). Вот здесь — грань моего психотерапевтического созвучия с теоретической естественно-научной антропологией Рогинского. Грани созвучия сближают людей с разными характерами.

Любимой книгой в детстве был доисторический роман о жизни первобытных людей французского писателя Рони-старшего (1856–1940) «Борьба за огонь» (1911). Роман тоже проникнут этой Триадой-Гармонией.

Литература

1. Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением (отечественный клинический психотерапевтический метод). — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Академический Проект; Альма Матер, 2012. — 487 с., ил.
2. Бурно М.Е. О характерах людей (Психотерапевтическая книга). — Изд. 7-е, испр. и доп. — М.: Институт консультирования и системных решений, Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, 2019. — 592 с., ил.
3. Рогинский Я.Я. Проблемы антропогенеза: учебное пособие для студентов университетов. — Изд. 2-е, доп. — М.: Высшая школа, 1977. — 263 с., ил.
4. Новый иллюстрированный энциклопедический словарь / Ред. колл.: В.И. Бородулин, А.П. Горкин, А.А. Гусев, Н.М. Ланда и др. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 2000. — С. 801.
5. Ришо М. Кратчайшая история Земли. Самый полный и самый краткий справочник / Пер. с франц. — М.: РИПОЛ классик, 2011. — С. 14.