Декан факультета политических и социальных наук, заведующая кафедрой психологии, конфликтологии и бихевиористики Российского государственного социального университета, доктор психологических наук, профессор Елена Алексеевна Петрова рассказала о социальной науке, о деменции как социальном феномене, а также о научных проектах РГСУ. Интервью состоялось в 2022 году, когда Е.А. Петрова исполняла обязанности проректора по науке Российского государственного социального университета. Беседовала Валерия Паель.
— Елена Алексеевна, мы все время слышим о некой «социальной науке», особенно в контексте нашего вуза. Что это вообще такое? Может ли наука быть социальной или асоциальной?
— Ну, давайте разбираться. Прежде всего, есть категория социальных наук как таковая. Например, Минобрнауки сейчас делит все научные направления на естественные, технические, медицинские, сельскохозяйственные, социальные и гуманитарные. Здесь «социальные и гуманитарные» науки идут в едином блоке, а термин «социальные науки» предусматривает изучение социальной жизни, то есть жизни человека в обществе. Сюда входят проблемы политологии, психологии, социологии, социальных коммуникаций и вообще всего, что значимо для социума.
— Но ведь наш университет включает очень разные направления образования, и многие их них напрямую не связаны с социальной наукой?
— На самом деле так только кажется! Вот пример. У нас есть прекрасный технопарк. Он помогает нам разрабатывать самые современные технологии в разных направлениях науки. Одна из таких технологий — виртуальные очки-тренажер для социальных работников и тех, кто собирается ими стать. Этот тренажер формирует самые разные ситуации, в которых может оказаться социальный работник. Причем ситуации подчас не только сложные, но и опасные, которые не стоит воспроизводить в реальной жизни. Это похоже на тренажер для водителя, который учит человека правильно вести себя в ситуации ДТП, не создавая ДТП в реальности. В целом, я считаю, что будущее обучения большинству профессий в создании таких тренажерных систем.
— То есть наука может быть социальной, не относясь формально к минобровскому списку, — потому что помогает решать важную социальную проблему?
— Конечно! Мы социальный университет, который, с одной стороны, готовит специалистов-практиков для решения самых разных социальных проблем. И для решения этих проблем нужны не только социологи и политологи, но и медики, юристы, экономисты и специалисты в IT-сфере. А с другой стороны, мы должны искать настолько же разнообразные подходы к решению этих проблем и в научной области. Вообще я уверена, что университет должен в научном плане четче позиционировать себя как социальный вуз.
— А можете привести еще пример такой социальной проблемы, на которую нужно навалиться так же «всем научным миром»?
— Их очень много. Вот, например, скоро мы в РГСУ будем проводить международную конференцию, посвященную проблемам деменции. Казалось бы — чистая медицина. Но — ничего подобного!
Сейчас большинство специалистов рассматривают деменцию именно как социальный феномен и социальную проблему, которую нужно рассматривать мультидисциплинарно.
Например, есть информация о том, что ранние стадии деменции могут возникать как отсроченные последствия коронавирусной инфекции. Более 80% переболевших ковидом отмечают у себя явления, которые по нашей систематике относятся к первым стадиям деменции. То есть благодаря ковиду у нас значительно большее количество людей попадает в ситуацию угрозы развития крайних проявлений, если мы не поможем людям на предыдущих стадиях, которые уже возникли. И это предмет для исследования наших медиков.
С другой стороны, примерно на 3–4 стадии развития деменции (а всего их шесть) у человека начинаются личностные нарушения. Он начинает проявлять агрессию, разрушает систему социальных связей. И тут уже нужны исследования со стороны моих коллег-психологов.
А дальше человек может просто уйти из семьи, очутиться на улице, забыть, как его зовут и где он живет… Среди лиц без определенного места жительства очень высокий процент людей с финальными стадиями деменции. Эти вопросы должны исследовать уже ученые в области социальной работы с населением.
— Ну, пока это комплекс именно профильных, «социальных» наук. С другой стороны, есть понятие «цифровой деменции», и это явно уже история, пограничная с исследованиями в IT-сфере?
— Да, такой термин появился года два тому назад. Ряд исследователей отмечают, что нарушения памяти и мышления, которые мы имеем при чрезмерной погруженности школьников в виртуальную реальность, схожи с первыми стадиями деменции. Поэтому возник термин «цифровая деменция». И нам еще не до конца понятно, что будет с этими поколениями дальше, как будет развиваться их ментальная сфера, потому что это только первые наблюдения. Но как-то эти изменения явно будут проявляться. Бытие определяет сознание — для нас, психологов, это аксиома.
— И как все эти исследования влияют на реальную практику работы с феноменом деменции?
— Сейчас существует довольно много социальных программ, например, для пожилого возраста. Но скажу честно, если бы эти программы больше опирались на исследования, о которых я рассказываю, это позволило бы значительно поднять их эффективность.
Хорошо, например, когда пожилых людей учат новым навыкам, например навыкам существования в реальности социальных сетей. Но как это подчас делается?! Есть, например, программа «Детский сад для серебряного возраста». Человека, прожившего большую жизнь, накопившего массу жизненного опыта, опускают на позицию детсадовского ребенка. Конечно, это бьет по его самооценке, ухудшает отношение к нему молодых людей.
— А что, по Вашему мнению, должно быть?
— Моя золотая идея, которую я разрабатываю в научном плане уже давно, заключается в том, что нам все-таки нужно развивать институт социального наставничества. И в эту сферу готовить пожилых людей, которые заканчивают трудовой путь и уходят на пенсию. Нам нужно предложить им социальную функцию, социальную роль, в высшем смысле — социальное служение, в виде этого института социального наставничества. Не опускать их до уровня «малых деток», которые теперь должны учиться у своих внуков, не обесценивать их социальный опыт, а дать им возможность поделиться этим опытом с молодыми поколениями!
— Здорово! И много таких научных исследований в нашем вузе?
— Достаточно много. Социологи, например, в прошедшем году провели три масштабных исследования по заказу Правительства Российской Федерации. Одно из них касалось репродуктивного поведения населения.
— Да, сейчас это одна их самых «трендовых» тем в информационном пространстве!
— И одна из самых по-настоящему важных! Причем, заметьте, она была утверждена как мониторинговое исследование до 2025 года. Это всероссийский опрос, который проводится в начале и в конце каждого года. В последнем таком опросе приняли участие 53 тысячи человек! Такой охват не каждому не то что вузу, не каждой большой государственной структуре под силу. А наши социологи выстроили эту технологию, которая хорошо работает на уровне всей страны.
И еще два проведённых масштабных исследования касались здорового образа жизни школьников и изучения людей с инвалидностью.
Или можно привести в пример целую большую научную школу, которая сложилась на факультете физической культуры.
— Кстати, недавно мы в университетских информационных каналах рассказывали о спортивных победах наших ребят с инвалидностью…
— Речь не только о победах на соревнованиях. Коллеги с ФФК реализуют социально-спортивные проекты — например, мини-футбол с людьми с синдромом Дауна, мини-футбол с тотально слепыми людьми. Это не только серьезные научные исследования, статьи, участие в конференциях. По сути, с их подачи и на основе их разработок в России возникли целые спортивные движения в этой области.
— Елена Алексеевна, я уверена, что факультет психологии тоже не плетется в хвосте научной работы в РГСУ.
— Ни в коем случае! Например, могу рассказать об очень интересном исследовании изменений психики людей под воздействие коронавируса в условиях пандемии. Эти изменения касались эмоционально-волевой сферы личности, изменения когнитивных процессов, когнитивных функций головного мозга.
Причем мы выявили не только психические проблемы у переболевших. Оказалось, что серьёзные изменения происходят и у специалистов-медиков, которые работают с «короной».
— А как, интересно, проводились эти исследования в условиях изоляции? Это были какие-то опросы в интернете?
— Нет, конечно, заочными опросами такие результаты получить сложно. Исследования проводились прямо «на месте», в «красной зоне» больницы. Дело в том, что на нашем факультете учится много медицинских работников, у которых есть доступ в «красную» зону. Это помогло изучить психологические процессы и потребности в психологической помощи людям, лежащим в прямом смысле слова на аппаратах ИВЛ.
В результате мы разработали и программы психологической поддержки пациентов с тяжелыми формами вирусной инфекции, и программы психологической реабилитации медицинского персонала «красных зон».
— Елена Алексеевна, говоря о том, что социальная наука в нашем вузе — это научные исследования, которые помогают решать социальные проблемы нашей страны…
— Ну почему только страны? Исследования, которые ведутся у нас, имеют значение не только для России. Это, например, показал очередной Международный социальный конгресс, который мы провели осенью прошлого года.
Вообще хочу сказать, что проведенный конгресс — большой успех для нашего университета. В условиях пандемии трудно определить достойных экспертов, докладчиков, получить от них материалы и организовать все технически. Подобный смешанный формат требует особых технологий и особого профессионализма от ведущих.
Но в целом у нас получилось. Конгресс показал, что международное сообщество ценит и уважает ученых нашего университета. География иностранных участников, которая продемонстрирована в данном конгрессе, впечатляет. Это Америка и Австрия, Китай и бывшие страны СНГ, Германия, Чехия и Болгария.
Кстати, приятно, что ученые РГСУ спокойно разговаривают с мировым сообществом на английском языке, а зарубежные ученые могли использовать для докладов русский.
— Ну и подводя некоторые итоги нашего разговора, что бы Вы хотели сказать тем, кто нас сейчас читает?
— Прежде всего я хочу поздравить всех с наступающим Днем российской науки*! Это прекрасный праздник, который ведет начало еще с царя Петра, основавшего в этот день Академию наук и художеств.
И еще хотела бы повторить, что и в малых и больших исследованиях мы должны быть ориентированы на самые острые социальные проблемы современности. Сила нашего университета в том, что эти проблемы мы можем поднимать не узкопрофессионально, а как комплексные социальные феномены, которые требуют такого же комплексного изучения. И мы к решению таких задач готовы!
Источник: https://dzen.ru/a/YgIxzix6eR959tbt
* День российской науки отмечается ежегодно 8 февраля (прим. ред.).
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать