Встреча в терапии

Терапевтическая встреча — это то, чему было суждено случиться, и то, что однажды завершится. Это встреча с оговоренными границами, которые делают раскрытие клиента более безопасным (в том числе придуманы для того, чтобы терапевт не мог воспользоваться соблазном появившейся не совсем естественным образом близости), с денежной оплатой, которая сохраняет между клиентом и терапевтом позицию равных взрослых, с намерением быть взаимно ясными и открытыми и с вниманием к завершению (по каким бы причинам оно ни состоялось).

Ясность и открытость, в свою очередь, не равно отсутствие границ и полное взаимопроникновение. Терапия — это не дружба, не влюбленность и уж точно не детско-родительские отношения. Это про встречу, в которой работа клиента — осознанно (и одновременно по силам, а не через внутреннее насилие) раскрывать себя даже в неудобных, сложных проявлениях и чувствах, а работа терапевта — в каждый момент времени отражать, иногда откликаться, приглашать к исследованию и одновременно постоянно проводить внутреннюю супервизию: «что я сейчас чувствую, что я сейчас говорю, с какой целью я сейчас нечто личное привношу в контакт, о чем мой прямо сейчас переживаемый импульс, сколько я места занимаю, а сколько оставляю и почему?» Это ежеминутная сверка осознанности терапевта, внутренняя работа, взгляд на невидимое сотворчество изменяющейся системы отношений, которая настроена на достижение определённых целей.

Конечная цель длительной терапии, в моем глубоком убеждении, не в том, чтобы клиенту было всегда уютно и безопасно, не в том, чтобы он начал соответствовать собственным нарциссическим ожиданиям, а в том, чтобы у него появилось более устойчивое и опорное личное Я.

Собственно, эта несколько бОльшая устойчивость — единственное, чем отличается терапевт от клиента (хотя бы за счет того, что он не внутри эмоциональной жизни клиента, а снаружи). В остальном клиент может быть «сильнее», «объемнее», «умнее», «опытнее» и т.д. (беру в кавычки не как иронию, а как оценочные понятия, которые сами по себе очень относительны).

Таким образом, хорошее завершение процесса — это рождение и/или укрепление истинного Я клиента, которое само будет принимать решения, делать выборы и выдерживать жизненные сложности. А для появления этого самого Я необходимы периодически выносимая (!) фрустрация, моменты незнания и поиска ответа, не-слиятельное взаимодействие, несоответствие ожиданий, периоды отчаяния и одновременная ясность позиции терапевта.

Как если бы вы восстанавливались от инсульта и заново учились ходить. Вас абсолютно уместно воспринимали бы как взрослого, уважаемого за ваш жизненный опыт человека, которому нужна поддержка, но за которого ходить никто не будет. Мало того, вас нельзя было бы научить ходить, но можно было бы лишь сопровождать в ваших личных научениях заново взаимодействовать с телом.

Клиент может падать, может плакать, может требовать руку терапевта и обвинять в нечуткости, может несколько лет ссылаться на неправильные конечности, но в конечном счете пойти ногами способен только он. И тут нет точных правил, где эту руку протянуть, где придержать, где извиниться, что неловко прикоснулся, а где дать произойти падению, — все зависит от контекста и ресурса клиента. Но то, что точно есть — это честность терапевта с собой в ответе на вопрос, чем мы тут вместе занимаемся.

Инвалидизируем? Инфантилизируем? Рассказываем взрослому человеку, как правильно переставлять ноги? Ожидаем благодарности за свою помощь? Любуемся своим отражением в чужих глазах? Строим с клиентом приятельские отношения, которых недостаточно в жизни? Отыгрываем на другом то, в чем нуждаемся сами? Убегаем в пространство, где много безопасной близости от собственных проблем? Или по возможности (безусловно, оставляя люфт, на то что психолог тоже живой человек) отодвигаем свои личные представления и потребности куда подальше и свидетельствуем процесс, где ты обязательно периодически недостаточен, неловок, медлителен, слишком быстр, бесишь, давишь, не настолько чувствителен, и все это не удовлетворяющее клиента взаимодействие не просто нормально, но, возможно, несёт основной смысл.

Сочувствие, с которым терапевт присутствует рядом с клиентом, от слияния отличается тем, что в первом случае он стоит рядом с тем, кому больно / потеряно / бессильно, знает по себе эту боль, понимает ее, сопереживает ей, но не хочет ее утолить, так же как не хочет отвернуться от нее и не поглощается вместе со вторым этой болью, оттого не спешит человека вытащить из его же процессов. Так же как не толкает человека насильно в травмы, пока клиент сам не принял осознанное, зрелое решение туда пойти. В слиянии же, как мне видится, терапевт все время старается довершить клиента собой (помочь, решить, утешить, найти виноватых), а не оставить в сложной (но выносимой!) для него отдельности и неопределённости.

Клиент — это взрослый человек с иногда намного более сложным опытом, который выжил, справился, адаптировался и заслуживает безусловного уважения к своей внутренней структуре. Даже если клиент, сам того не осознавая, хотел бы не-уважения, даже если открыто разочарован, даже если провоцирует пойти в какую-то роль рядом с ним, даже если не рад этой самой отдельности или, наоборот, не может подойти ближе — терапевт принимает свое скромное, но важное место в разворачивающихся процессах, видит клиента равным, а клиентскую психику безусловно мудрой.

Обратное — желание спасти, решить за, поскорее сблизиться, создать привязанность, ускорить процессы, соответствовать желаниям клиента или, наоборот, агрессивно не хотеть идти с ним в резонанс — это ни хорошо, ни плохо. С большой долей вероятности даже приносит временное облегчение, но не дает родиться чему-то большему. А если длительная работа не направлена на становление Я клиента, то на что она тогда направлена — важный вопрос для прояснения.

Терапевтическая встреча — это то, чему было суждено случиться, и то, что однажды завершится. И если повезет, если сложатся многие не зависящие напрямую ни от клиента, ни от терапевта факторы, клиент уйдёт наполненным собой, а не психологом. И уж точно не будет считать последнего своим спасителем.

Потому, что падал он, ломался и вставал снова он. Сдавался, рыдал, а потом снова и снова пробовал почувствовать, как управлять своими непослушными конечностями, он один. Не терапевт. Терапевт просто терпеливо был рядом и верил, что однажды клиент (может быть, не скоро и, вполне возможно, что даже не рядом с ним) пойдет так, как его конкретное тело может ходить. Ведь путь уже начался.

Источник: https://vk.com/fisher_tatiana?w=wall1298564_38703

Фото: сайт Татьяны Фишер