В. Аллахвердов о поиске причин сознания в окружающем мире и внутри

Виктор Михайлович Аллахвердов, доктор психологических наук, профессор кафедры общей психологии факультета психологии Санкт-Петербургского государственного университета, прочитал курс «Методологические проблемы психологии». Курс вышел на платформе онлайн-обучения Coursera, он направлен на овладение основами методологической грамотности и освоение умения ориентироваться в современной методологической ситуации в психологии.

«Психологическая газета» публикует отрывок «Поиск причин сознания в окружающем мире и внутри» из модуля «Парадоксальность объяснения в психологии», в котором Виктор Михайлович начинает разбор теорий происхождения сознания.

Объяснить — значит свести непонятное к чему-то понятному, очевидному. И здесь возникает страшно парадоксальная ситуация: как можно объяснить сознание? Ведь содержание сознания — это самая очевидная вещь на свете. И только благодаря сознанию мы вообще что-то знаем. Как можно объяснить очевидное, к чему его свести? К чему бы мы его ни свели, это будет менее очевидно, чем само содержание сознания. Ведь сознание не знает, как оно появилось, откуда произошло. Что принять за то, с помощью чего можно объяснить очевидное? И здесь возникают разные подходы в психологии.

Одна из самых первых идей, которые возникают, попытаться объяснить сознание окружающим миром. Окружающий мир на нас воздействует, и это порождает сознание. Физик Фехнер, ставший психологом, автор книги «Элементы психофизики», часто называемой как точка, с которой начинается вообще психология как самостоятельная наука, вышедшей в 1860 году, ставит задачу — построить точную теорию об отношениях между физическим и психическим мирами. И находит соответствие. Оказывается, интенсивность раздражителя преобразуется с помощью нашей психики в нашем сознании в логарифм интенсивности. Сознание воспринимает мир не прямо таким, каков он есть, а в результате некоторого математического преобразования, которое, конечно, осуществляется бессознательно, мы о нем ничего не знаем, но мы знаем результат. И это можно измерить, это можно показать. Это произвело огромное впечатление на психологов. Не случайно книга Фехтнера стала основополагающей в становлении психологии как науки.

Но если сознание — лишь результат некоего неосознаваемого математического преобразования внешнего мира, то остается загадочным, что же оно все-таки делает, это сознание, и как оно способно проявлять активность. Зачем сознание нужно, если оно просто некий результат математических преобразований?

И вообще, не очень понятно, как может быть выражена связь между физическими явлениями и сознательными в терминах физики. Представьте себе, мы воспринимаем фиолетовый цвет, допустим. Что это значит, что мы воспринимаем? Нет, нам скажут, фиолетовый цвет — это когда длина световой волны колеблется от 400 до 470 нанометров. Простите, а первобытные люди, которые воспринимали фиолетовый цвет, они тоже так понимали фиолетовый цвет? Мы же не видим длины световой волны, мы просто воспринимаем фиолетовый цвет. А при длине волны, мол, в 475 нанометров мы уже воспринимаем как синий, говорят нам. Но ведь длина волны — это исключительно характеристика физического мира, а цвет — это характеристика мира сознания, и абсолютно отождествить их невозможно. Но представьте себе, вы смотрите на цветовое пятно: если вы достаточно долго на него смотрите, цвет начинает блекнуть. Изменяется цветовая характеристика? Нет. А цвет изменяется. Такой поразительный феномен: если взять кружок, разбить его на сектора: черный сектор, белый сектор, черный сектор, белый, — четыре черных, четыре белых сектора получится у нас в итоге, и кружок начать крутить. Если быстро крутить, то мы просто увидим все серое, это понятно. Но если крутить чуть медленнее, то черные сектора начинают становиться синими. А если мы у черных секторов сделаем маленькую штриховку внизу, то эта штриховка начинает восприниматься красным. Хотя исходно черный и белый. Цвет белого листа лунной ночью эквивалентен цвету угля при солнечном свете. И тем не менее, мы белый лист лунной ночью видим как белый.

Существует гипотеза Сепира — Уорфа, которая отчасти подтверждена, что люди, говорящие на разных языках, видят цвет по-разному. Дело в том, что в разных языках цвет по-разному разбивается. Непрерывный спектр мы разбиваем на несколько основных цветов, и в одних языках, скажем, синий и голубой соединяются вместе, в каких-то языках нет желтого, в каких-то языках синий, голубой и зеленый соединяются одним словом. И оказывается, что люди, которые описывают вот эти цвета одним словом, они хуже видят различия между ними, чем в тех языках, где это разные слова. Это что, связано с длиной волны? И наконец, идея, которая выдвинута Фехнером, упирается еще в одну проблему, которую невозможно разрешить в рамках такого подхода. Все мы знаем, что у сознания очень много ограничений. Мы не так много можем увидеть, не так много можем запомнить. Куча феноменов, которые показывают нам, как мы мало на самом деле видим и запоминаем, потрясающих воображение. Но объяснить эти ограничения исходя из окружающего мира — в принципе невозможно. Там нет никаких ограничений. Поэтому эта программа не позволяет в полной мере объяснить явление сознания. Она оставляет слишком много вопросов. Но, может быть, стоит пойти другим путем?

Вильгельм Вундт считал, что все способы изучения сознания вне границ самого сознания являются и ненаучными, и непродуктивными. Но мы же ничего не можем знать о сознании, кроме того, что мы о нем можем сказать? Поэтому все разговоры — «Давайте изучать сознание как-то иначе» — невозможны. Он сделал попытку разложить сознание на элементы и построить химию души в надежде получить нечто, сродни периодическому закону Менделеева. Идея понятная: химики раскладывали вещество на элементы, они не знали, что такое вещество, они раскладывали и получили периодическую систему. Давайте мы разложим сознание на элементы и получим периодическую систему. Но есть серьезная разница. Химики не знали, что такое вещество, но они выделили разные элементы, которые по-разному вступали в химические реакции. Более того, они взвесили эти элементы и получили атомный вес. И Менделеев пытается найти соотношение атомных весов и свойств элементов. Это то, что он объективно измеряет. И когда он получает несоответствие своему периодическому закону, он начинает говорить о том, что, скажем, у элементов неправильно определен атомный вес, и он прав.

В психологии непонятно, что такое элементы сознания, как их выделить? Мы можем начать выделять сенсорику, в духе Маха, помните? Вот подлинно то, что мы воспринимаем, это наши сенсорные впечатления. Но нам их в чистом виде не выделить. А потом, как мне на языке сенсорики изложить, допустим, идею «Я хочу есть»? Как мне на языке сенсорики изложить абстрактные понятия?

Как я должен представить себе на языке сенсорных качеств, например, понятия равенства, бесконечности? Загадочно.

Более того, содержание сознания непрерывно изменяется, порождая все новые и новые смыслы. Поэтому не может существовать способа единообразно вычленять элементы. Мы вообще не осознаем процесса создания мысли. Как показывают в экспериментах, выполненных в духе школы Вундта, течение мысли определяется причинами, которые сами не осознаются. Мысль детерминируется неосознаваемыми тенденциями. Сознание состоит не только из ясных переживаний, но и из смутных неясных. И снова возможности сознания ограничены по объему, но природа этих ограничений не осознает. Похоже, что и эта программа не может привести нас к успеху…