Личность как субъект бытия: экзистенциальная исполненность

Статья из сборника «От истоков к современности. 130 лет организации психологического общества при Московском университете (том III, Москва, 2015):

1. Разработка проблем человека как субъекта бытия, являющаяся логичным развитием идей психологии субъекта и субъектного подхода А.В. Брушлинского в работах его учеников и последователей, приводит к освоению психологической наукой новых пространств психологической феноменологии, одновременно побуждая к пересмотру или дополнению представлений традиционной психологии. Эвристический потенциал подхода усиливается созвучностью и релевантностью его идей современным изменениям контекстов человеческого существования, в которых направленность человека на конструирование мира реализуется в его субъектной способности порождать новые формы бытия (В.В. Знаков, З.И. Рябикина). В этом своем поиске тематика психологии человеческого бытия и личности как субъекта бытия созвучна идеям экзистенциальной психологии, одним из постулатов которой является идея человека как творца и автора собственной жизни. Как никогда актуально сегодня звучит сформулированный в свое время Э. Фроммом онтологический вызов: «Жизнь не может быть “прожита” путем простого повторения модели своего вида. Человек должен жить сам. …Человек — единственное живое существо, которое ощущает собственное бытие как проблему, которую он должен разрешить» [4].

2. Через всю историю психологии идет поиск ответов на вопросы о направляющих силах жизненного процесса, его содержании, о природе психологического благополучия человека. Сравнение классических и современных подходов демонстрирует разнообразие в описании содержания этих базовых для психологии понятий. В эволюции соответствующих представлений можно увидеть тенденцию к переходу в трактовке психологического благополучия от его описания в интраперсональных терминах в формате глубинной, внутриличностной феноменологии в психодинамических подходах ко все большей связи благополучия человека с его открытостью и самореализацией в окружающем мире в гуманистической психологии и соотнесения благополучия человека с ситуационным контекстом в позитивной психологии. Эта тенденция соответствует нарастающей в современной психологии ориентации на изучение «жизненной проблематики», онтологии существования человека в этом мире.

3. С точки зрения экзистенциальной психологии зрелость личности проявляется в полноте бытия, его «исполненности», дающей ощущение высших смыслов существования, что становится возможным благодаря способности человека к самотрансценденции, к «выходу за пределы себя»: «…Подлинная жизнь личности совершается как бы в точке… несовпадения человека с самим собой, в точке выхода его за пределы всего того, что он есть как вещное бытие» [1]. Это процесс определения себя в бытии, движения к обретению экзистенциальной идентичности, которая понимается нами как осознание себя и своего существования в контексте Бытия, ощущение собственной причастности к Бытию; экзистенциальная идентичность формируется на основе экзистенциального опыта человека, переживания экзистенциальных ситуаций и осуществления экзистенциальных выборов и становится ответом человека на «вызовы изнутри» [3]. Понимаемая таким образом экзистенциальная идентичность является идентичностью зрелого человека и отвечает определенному уровню развития его субъектности.

4. Движение по пути становления человека как субъекта бытия сопряжено с овладением им все более активными стратегиями взаимодействия с окружающим миром. Адаптивные стратегии, направленные на приспособление себя к этому миру, дополняются стратегиями совладающего поведения как способности преодолевать сопротивление на пути становления собственной индивидуальности. Становление человека как субъекта бытия актуализирует свойственную человеку способность к самотрансценденции, требует стратегий выхода за пределы конкретных обстоятельств ситуации, стратегий преобразования и «жизнетворчества».

5. В психологии не раз возникала тема разных модусов существования человека. А. Маслоу пишет о дефицитарной и бытийной жизни, К. Роджерс упоминает «экзистенциальный образ жизни», М. Селигман сравнивает модели «приятной», «достойной» и «осмысленной» жизни. В своем сравнительном анализе разных психологических подходов С. Мадди пытается ответить на вопрос, что считать «высшей формой жизни» — трансцендентность или адаптацию. Эмпирические данные, по его мнению, позволяет именно трансцендентный характер поведения отнести к «высшим формам поведения».

6. В проведенном под нашим руководством исследовании М.А. Тихомировой (совместно с Университетом Гренобля, Франция) изучались связи адаптивных стратегий поведения с психологическим благополучием и экзистенциальными характеристиками ми способов взаимодействия человека с окружающим миром (участники исследования 130 человек из России и Франции, молодежные и взрослые группы). Основной результат исследования: показатели психологического благополучия («Шкала психологического благополучия» К. Рифф) имели сильные отрицательные связи с выраженностью ранних дезадаптивных схем (опросник Дж. Янга), т.е. несформированность эффективных адаптивных стратегий на ранних этапах развития отрицательно сказывается на психологическом благополучии человека. Культуральные различия не были выявлены: «профиль» схем был подобен в выборках из разных культур, наиболее выраженными, по сравнению с другими, в обеих группах оказались тенденции к жесткому следованию усвоенных внешних требований и правил, в то числе к пренебрежению собственными потребностями и интересами ради других. Связи показателей выраженности ранних дезадаптивных схем с уровнем психологического благополучия имели близкий характер в обеих группах, что указывает на универсальный характер данной феноменологии. Наиболее сильная связь параметров психологического благополучия обнаружена с показателями ранних дезадаптивных схем, отражающих страх потери социального положения, изоляцию от других, страх провала в жизни и боязнь неудач.

Однако еще в большей степени с показателями выраженности разных дезадаптивных схем отрицательно коррелируют показатели шкалы экзистенций Лэнгле. В частности, наиболее «чувствительной» к наличию у человека ранних дезадаптивных схем оказалась шкала «ответственность», а на шкалу «самотрансценденция» наибольшее влияние оказывает наличие у человека такой сформированной в раннем опыте схемы, как ««заброшенность», которая связана с ощущением человеком своей ненужности и страхом утраты привязанностей и близких отношений.

7. В проведенном под нашим руководством исследовании Ю. Карташевой исследовались взаимосвязи между присутствием в отношениях человека с окружающим миром экзистенциальных компонентов и психологическим благополучием. Участниками исследования были 80 человек, измерялись показатели психологического благополучия («Шкала психологического благополучия» К. Рифф), экзистенциальной исполненности («Шкала экзистенции» А. Лэнгле), жизнестойкости (тест С. Мадди). Также фиксировались ответы, дающие представление о субъективном понимании счастья, содержание которых анализировалось на основе выделения тем активности и общности (с помощью кодировочных таблиц Д. Макадамса).

Сравнение двух групп респондентов с наиболее и наименее выраженными показателями «экзистенциальной исполненности» показало, что более высокому уровню «экзистенциального благополучия» соответствует более высокий уровень «психологического благополучия».

Также было выявлено, что люди, обладающие более высоким уровнем психологического благополучия (как по «Шкале психологического благополучия» К. Рифф, так и по экзистенциальным показателям) чаще описывают своё понимание счастья в терминах близости с миром людей и отношений с ними, своего существования в более широком контексте бытия. В то же время люди с более низкими показателями психологического благополучия в своих описаниях счастья чаще использовали понятия саморазвития, автономии и доминирования, отражающие логику индивидуального существования человека. У лиц, связывающих свое благополучие с комфортом и спокойствием, был зафиксирован более низкий показатель «экзистенциальной исполненности», в частности, по параметру «ответственность».

8. Результаты этих исследований свидетельствуют о глубинных связях различных способов взаимодействия человека с окружающим миром — от адаптивных до экзистенциальных. Более высокий уровень «экзистенциальной исполненности», отражающий в том числе и наличие более фундаментальных ценностно-смысловых оснований отношений человека с окружающим миром, сопровождается и более высоким уров нем психологического благополучия человека в целом. При этом свойственные человеку ориентации на разные способы взаимодействия с миром отражаются в его субъективных представлениях о счастье и благополучии. В ранее проведенных нами исследованиях, было показано, что психологические особенности человека, которые могут выступать как ресурсы в ситуации изменений, оказываются менее значимым фактором готовности человека к изменению жизненной ситуации, чем его ценностные установки, фактически отражающие его отношения с окружающим миром [2]. Полученные результаты подтверждают роль ценностносмысловых структур в актуализации способности человека к самотрансценденции, которая, по утверждению В. Франкла, «выражается в постоянном выходе человека за пределы самого себя» и «позволяет человеку быть самодетерминирующимся существом», субъектом собственного бытия.

Список литературы

1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М., 1972.

2. Гришина Н.В. Изменения жизненной ситуации: ситуационный подход // Психологические исследования. — 2013. — № 6 (30). — URL: http://psystudy.ru

3. Гришина Н.В. Идентичность как экзистенциальное понятие // Личностная идентичность: вызовы современности: Матлы Всеросс. психологической науч.практ. конф. (с иностранным участием) / под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова. — Краснодар:
Кубанский гос. унт; Майкоп: Адыгейский гос. унт; М.: ИП РАН. 2014. — С. 5–7.

4. Фромм Э.Пути из больного общества // Проблема человека в западной философии. — М.: Прогресс, 1988. — С. 445.