.jpg)
В номинации «Книга года по психологии» Национального конкурса «Золотая Психея» участвует монография «Травматерапия. Преодоление последствий психотравмирующих событий» коллектива авторов из Донецка. Книга представляет собой собрание опыта, форм и методов работы специалистов, психологов, медиков, социальных работников, педагогов, работающих на территории Донбасса. Авторский коллектив монографии — эксперты в области травматерапии — акцентируют внимание на важности проработки психотравмы, без которой невозможно улучшить, стабилизировать общее психоэмоциональное состояние субъекта и восстановить его адаптационные психические ресурсы.
Публикуем отрывок из монографии — статью доцента кафедры психологии Донецкого национального университета, доктора психологических наук Елены Георгиевны Максименко «Глубинно-психологический аспект переживания психотравмы»:
«Проблема «психической травмы» непосредственно связана с глубинными феноменами психики и рассматривается как аффективный след переживаний, сопряженных с определенным травмирующим событием — это некое внешнее событие, причинившее человеку, взрослому или ребенку, среде обитания вред, последствия которого переживаются настолько интенсивно, что сознательная часть психики не может их принять. Главным признаком травмирующего события является его внезапность. Травмирующее событие способно резко и неожиданно изменить жизнь человека, социальную ситуацию развития.
Исследованы последствия психической травмы — разрушение сформированных ранее структур психики, привычных представлений о мире и собственном «Я» [1, 4, 7, 9, 11]. Психическая травма способна оказать воздействие на всю психическую жизнь человека, оставляя негативный след в функционировании процессов когнитивной сферы, социальной жизни и общей адаптивности. Последствия психической травмы обнаруживают себя в переживаниях субъекта относительно обыденной жизни, которая воспринимается с дефицитом общения, яркости восприятия окружающего мира, позитивных эмоций, что приводит к стойкому снижению настроения, приступам тревоги, паники, навязчивой привязанности к либидному объекту, либо обособленности от окружающих. При этом ранее вполне самодостаточная личность начинает ощущать беспомощность, одиночество, страхи, потерю смысла жизни.
Психическая травма деструктивно влияет на восприятие субъектом времени и пространства. Нарушается естественная связь между событиями прошлого, настоящего и будущего. Чрезвычайное событие становится своеобразной границей, разделяющей воспоминания, чувства, мысли субъекта на до и после. Человек либо застревает в переживаниях прошлого, либо, напротив, отмежевывается от них, настраиваясь только лишь на «лучшее» будущее. Настоящее проживается безрадостно и бессмысленно.
Изменения в среде обитания, окружающем пространстве лишают человека привычной точки опоры, он теряет уверенность в себе, своих возможностях, появляется недоверие к близким, окружающим людям, либо, напротив, становится характерной чрезмерная открытость и доверчивость, когда точкой опоры становится некий случайный выбор (люди, отношения, чужие ценности, иная религия, мистические практики и т.п.). Ради новой «точки опоры» человек с легкостью отказывается от прошлого, внутренне надеясь на избавление от травмирующей боли.
Изменения в привязанности можно назвать характерной чертой психотравмы, имеющей чрезвычайно деструктивные последствия. Особенно, если речь идет о родительской привязанности к детям. Ребенок, который вдруг оказывается не нужным своей матери, переживающей психотравму, получает порцию материнской депривации. Во всех возрастных группах у депривированных детей отмечается тенденция обособления, изоляции от сверстников, других взрослых; недостаточность развития высших чувств — сочувствия, сострадания, соучастия. Чувства вины и стыда приобретают своеобразный акцент в выражении. При внешней демонстрации неспособности сознавать свою вину и испытывать чувство стыда, депривированный ребенок внутренне чрезмерно сильно страдает от этих чувств, тут же неосознанно вытесняя эти страдания, замещая их агрессией, либо аутоагрессией.
Феномен отчуждения, наблюдающийся при психотравме впервые описан в литературе З. Фрейдом, согласно которому отчуждение есть реакция на переживание неудовлетворения потребности в эмоциональной поддержке, заботе, принятии, теплых отношениях со стороны близких. По З. Фрейду [14], феноменологически отчуждение выражается: 1) в дереализации — невротической потере субъектом чувства реальности происходящего; 2) в деперсонализации — утрате своей индивидуальности. Сферу применения этого понятия расширил Э. Фромм [15], показав, что отчуждение выступает в шести формах: 1) отчуждение от потребностей; 2) от своего труда; 3) от природы; 4) от государства; 5) от других; 6) от себя. По сути, Э.Фромм показал путь психически травмированного человека.
В психоаналитической теории мы открываем механизм психической травмы. Согласно З. Фрейду, в психике каждого человека содержится определенное количество энергии, обеспечивающей его психическую активность в познании, общении, деятельности. Психическая энергия рассматривается как нечто, что может увеличиваться или уменьшаться в результате возбуждения (сильной эмоциональной реакции) или оттока (сублимации, например). В случае психотравмы, возникает скопление, сгущение психической энергии, создающей напряжение и энергетическая активность направляется во внутрь психического для регуляции (уменьшения) психического напряжения. Физиологическим эквивалентом скопления психической энергии могут быть мышечные зажимы (В. Райх) [12], психосоматические заболевания (А. Менегетти) [10].
Врожденные инстинкты подчиняются принципу энтропии, закону термодинамики, согласно которому любая энергетическая система стремится к сохранению динамического равновесия. В ситуации переживания психотравмы, детерминантом поведения становятся деструктивные тенденции производные энергии мортидо – инстинкты влечения к смерти (Танатос), которые лежат в основе всех проявлений жестокости: агрессии, войн, убийств, самоубийств.
Наши рассуждения относительно механизма образования психотравмы обращают внимание на функционирование глубинных психических процессов. На рис. 1.1 символично в виде сосуда изображен психический аппарат, внутри которого «находится» психическая энергия, определенный объем которой человек получает при рождении [9, 12, 14].
Представим, что «температура» психической энергии, по аналогии с температурой тела человека, в норме равняется 36,6оС. Аффекты (страхи), возникающие в результате психической травмы (блокировки значимых потребностей деструктивной внешней средой или вызванные деструктивными событиями, резко негативно изменившими социальную среду) и связанных с ней переживаний, вытесняются защитной системой в бессознательное. В случае чрезмерного для психики субъекта накопления вытесненного психического содержания, возникает «запруживание» аффектов — состояние внутреннего напряжения, которое «повышает температуру» психической энергии. Человек даже лексически проговаривает «Я больше не в состоянии терпеть», «я — закипаю», «все — у меня «крышу сносит». Аффекты стремятся к разрядке и удовлетворению фрустрированной потребности с целью снизить напряжение и приблизиться к ощущению гомеостаза. Агрессия, конфликт самый прямой способ «снятия» напряжения. Существуют и способы опосредованной компенсации: с помощью двигательной активности (например, спорт); ассоциативным путем (творчество) или деструктивным (аддикции). Однако, при компенсации психическая энергия расходуется не на развитие личности, созидание нового, а на возмещение фрустрации. Субъектная продуктивная активность тормозится.
В ситуации строгих социальных ограничений (и самоограничений), когда любого рода компенсация не допускается, агрессия направляется внутрь психического аппарата (аутоагрессия), при этом энергия как бы «замораживается» — возникает состояние «сжатой пружины». Субъект ощущает снижение уровня работоспособности, нарушение сна, потерю аппетита, частые головные боли, на психологическом уровне — повышенную тревожность, страх, вину, отчаяние, нежелание общаться, и в целом — неудовлетворенность собой и социумом. В этом случае, индивид, либо абсорбирует, находит освобождение в разного рода аддиктах, либо еще более вытесняет переживания, которые находят выход в соприкосновении с телесным, то есть в психосоматических, невротических нарушениях, появлении депрессивных расстройств и т.п.
Стремясь к равновесию [14], энергетическая система психически травмированного индивида стремится к разрядке через разрушение — болезни, аддикции, агрессию, аутоагрессию, асоциальное, девиантное поведение и пр. Возникающие амбивалентные чувства к близким детерминируют действие механизма возмещения: агрессия, направленная на объект, оборачивается на субъекта. Появляется стойкое чувство вины, которое обуславливает феномен самонаказания. Чувство вины может выражаться в аскетизме, социальных ограничениях, психосоматических заболеваниях. В чувственной сфере субъекта появляются ощущения ненужности, нежелательности, безразличия, что в дальнейшем подготавливают почву для развития депрессивных состояний, крайним выражением которых является суицид.
Выше предложенная метафора позволяет не только представить механизм психической травмы и ее последствия для психического развития субъекта, но и определить способы травматерапии, которые в первую очередь, должны быть направлены на предупреждение вытеснения и «замораживания» аффектов.
Существует несколько разновидностей психотравмы. Например, шоковая травма возникает, когда индивид переживает потенциально угрожающее жизни событие, подавляющее способность человека адекватно на него реагировать. Травма, полученная в детстве, в виде страданий от жестокого обращения значимыми близкими людьми, так называемая травма развития, обусловлена причинами, связанными с дефицитом любви, принятия, ощущения нужности семье, матери. Причины у этих видов травм разные, однако внутренний механизм функционирования одинаков и симптомы психотравмы будут схожими. Но, помощь терапевтическая будет разная. В первом случае, когда шоковая травма не связана с какими-либо травмами прошлого, а вызвана однократным, либо серийным происшествием, но у человека есть поддержка семьи, то он сам вполне может выйти из травмирующих переживаний. Такому человеку достаточно пройти экстренную психологическую помощь антистрессового характера (дыхательную гимнастику, телесно-ориентированную терапию, психологический дебрифинг). А людям с травмами развития и получившими еще и шоковую травму, обязательно нужна долгосрочная психотерапия психоаналитического направления.
Французская психоаналитик Л. Бурбо [3] отмечает, что существует предрасположенность к психической травматизации, которая возникает в раннем детстве. Согласно Л. Бурбо [3], если ребенку позволено быть самим собой, формируется природное, естественное поведение, развивается социальная, уверенная в своих возможностях, личность. Большинство детей, по мнению исследовательницы, переживают в своем развитии четыре следующих этапа: первый этап — познание радости существования, бытия самим собой; второй — страдание от того, что быть самим собой нельзя; третий — период кризиса, бунта против социальных ограничений; четвертый этап — избегание страданий, на этом этапе ребенок уступает и в конце концов строит из себя новую личность, соответствующую тому, чего хотят от него взрослые.
Некоторые люди останавливаются на третьем этапе и всю свою жизнь постоянно находятся в состоянии противодействия, гнева или кризиса. На протяжении третьего и четвертого этапов индивид создает в себе новые личности, маски — несколько масок, которые служат ему для защиты от боли, испытанной на втором этапе. Л. Бурбо [3] выделяет пять таких масок, они соответствуют пяти основным душевным травмам, которые приходится переживать человеческому существу (табл. 1.1).
Все человеческие страдания можно свести к этим пяти травмам: отвергли, покинули, унизили, предали, были несправедливы. Создание масок — это следствие стремления субъекта скрыть от самого себя или от других людей нерешенную проблему.
Маска представляет собой определенный тип психологической защиты и является результатом психотравмирующего события, как правило связанного с фрустрацией актуальных для возраста потребностей. Человек носит маску только тогда, когда хочет защитить себя. Например, если человек чувствует несправедливость, проявленную к себе при каких-то обстоятельствах, или судит себя за то, что был несправедлив, или боится, что его осудят за несправедливость, — он надевает маску ригидного, то есть начинает вести себя как жесткий, ригидный человек.
Будучи последовательницей В. Райха, Л. Бурбо обращает внимание на то, что маска характера обязательно проявляет себя в телесных выражениях: зажатости мышц, соматических заболеваниях и пр.
Познавая мир и вписываясь в него в процессе своей деятельности, человек объективно ориентируется на существующие в обществе модели мира. Модель мира в данном контексте понимается как «упрощенное и сокращенное отображение всей суммы представлений о мире внутри данной традиции, взятых в их системном и операциональном аспектах» [13, с. 21]. На этапе интериоризации картины мира заимствуются образы из объективной реальности (субъект воспринимает реальность как данность, деструктивную или конструктивную), но на этапе экстериоризации модель мира может выступать уже в роли «законодателя» при построении паттернов поведения Первым признаком психотравмы, по нашему мнению, является изменение привычной модели мира под влиянием условий, фрустрирующих потребности в принятии, общении, активности, познании, независимости, самовыражении и пр. Модель мира приобретает содержание травмирующей ситуации, реальность воспринимается суровой и беспощадной.
Вторым психологическим признаком проявления психотравмы является неадекватная самооценка личности как производная деструктивной социальной среды. Являясь компонентом «Я-концепции», самооценка в своей основе содержит систему личностных смыслов индивида, принятую им систему ценностей. Первичные объектные отношения, в которые попадает субъект с момента рождения, оказывают непосредственное влияние на формирование и удовлетворение потребности в принадлежности к группе. Блокирование данной потребности, как правило, приводит к отрицательному самоотношению, безразличию к своему будущему и настоящему, отсутствию интенций к развитию, по сути — к деформации «Я», появлении «маски» (Л. Бурбо), ложной самости (Д. Винникотт). Самоотношение в данном случае также приобретает негативный подтекст. Следование за поведенческими образцами, принятыми в референтной группе, может иметь как негативную, так и позитивную окраску, а также быть противоречивым. Неадекватность избранного паттерна поведения во взаимодействии с другими людьми может привести к искаженной самооценке, и, как следствие, к формированию неадекватного самоотношения.
Третьим признаком психотравмы можно считать неадекватное взаимодействие моделей пространства и времени в сенсорной картине мира. Искаженное, неадекватное «Я» в связи с интериоризированной деструктивной моделью мира (пространственная модель) приводит к деформации временных характеристик паттернов поведения. То есть третьим признаком, по сути, является фактор изменения основной функции психики — обеспечение взаимодействия настоящего с прошлым и будущим. Понимается данный фактор в контексте настоящего как непосредственного переживания времени, заполненного событиями; прошлое время необходимо для применения в настоящем накопленного субъективного опыта; будущее формируется при заполнении событиями настоящего и является таинством, ожиданием и прогнозированием событий. Будущее — это отчасти область иллюзий, игры, в которой соприкасаются грезы (фантазии) и мечты (цели) — фундамент будущего есть сотворение настоящего на основе прошлого. Феномен психотравмы искажает модель «прошлое — настоящее — будущее». Индивид посредством механизма вынужденного повторения на любой онтогенетической стадии неосознанно стремится завершить события, связанные с психотравмой, что деструктивно отражается на самоотношении, актуальных отношениях с окружающими, отношении к миру. На субъективном уровне происходит непринятие действительности, индивид в большей степени озабочен своим будущим, чем настоящим, ощущает себя лишним в социальной ситуации, проявляет склонность к агрессивному или аутоагрессивному поведению. Совладание с внутренними противоречиями происходит через различного рода компенсации — девиантное поведение, аддикции, дистанцирование от окружающих, психосоматические заболевания и др. (см. выше рис. 1.1) Поведенческие паттерны субъекта наполняются содержанием иллюзорно структурированного будущего, при деформации образов прошлого. Субъект становится не способным жить «здесь-и-сейчас».
Обобщая вышесказанное отметим, что травмирующее событие способно изменить сформированную ранее модель мира, субъект начинает жить с ощущением постоянной опасности, угрозы, которую невозможно предотвратить. Реальность воспринимается искаженно и также искаженно оцениваются собственные возможности. «Я» оценивается как неспособное решить возникающие проблемы, субъективно ощущается беспомощность, слабость, недостаточность интеллектуальных, волевых качеств для адекватного реагирования на жизненные обстоятельства. Страх, паника становятся частыми спутниками психической травмы.
В результате психической травмы меняется не только субъективная картина мира, но и представление человека о своем месте в этой картине мира, поиск которого вынуждает тратить огромный ресурсный потенциал, при этом иллюзия реальности принимает форму очевидности. Человек становится заложником собственных страхов и тревог.
Психическая травма способна к самосохранению и латентному существованию в психических структурах. Кроме того, первичная травма становится основой, фундаментом для возникновения последующих травм. Процесс исцеления психотравмы обязательно должен учитывать место, меру и момент ее возникновения. Когда возникла, в каком возрасте, в связи с какими событиями? Переходит ли она из поколения в поколение семьи, или имеет еще большие масштабы — сообщества или целой страны? На сегодняшний день направление травматерапии достигло высокого уровня разработанности как в теории, так и в практике. Однако не так много психологов обладает достаточным знанием, чтобы оказывать специализированную помощь для исцеления психотравмы».
Перейти к проекту монографии «Травматерапия. Преодоление последствий психотравмирующих событий»
Литература
1. Бассин Ф. В. Психическая травма / Ф. В. Бассин // Руководство по психотерапии. – Ташкент: Медицина, 1979. – С. 24-43.
2. Боулби Дж. Привязанность / Дж. Боулби ; пер. с анг ; общ. ред. и вступ. ст. Г. В. Бурменской. – М.: Гардарики, 2003. – 477 с.
3. Бурбо Л. Пять травм, которые мешают быть самим собой / Л. Бурбо ; пер. В. Трилиса. – К.: София; М.: Гелиос, 2001.
4. Как преодолеть психотравму и восстановить душевное равновесие. Методическое пособие по психотравматерапии / Под ред. Л.В.Мищенко. Пятигорск – Bern: РИА-KMB, 2012. – 328 с.
5. Лапланш Ж. Словарь по психоанализу / Ж. Лапланш, Ж.-Б. Понталис ; пер. с фр. Н. С. Автономовой. – М.: Высш. шк., 1996. – 623 с.
6. Левин К. Временная перспектива и преодоление трудных ситуаций / К. Левин // Психология личности; под ред.: Ю. Б. Гиппенрейтер, А. А. Пузыря, В. В. Архангельской. – М.: АСТ; Астрель, 2009. – С. 200-211. – (Хрестоматия по психологии).
7. Левин П.А. Пробуждение тигра – исцеление травмы. Природная способность трансформировать экстремальные переживания: [пер. с англ.] / Питер А. Левин, Энн Фредерик; науч. ред. Е.С. Мазур. – М: ACT, 2007. – 316 с.
8. Леонтьев Д. А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности / Д. А. Леонтьев. – 3-е изд., доп. – М.: Смысл, 2007. – 511 с.
9. Максименко Е.Г. Глубинная психокоррекция самодепривации личности / Е.Г. Максименко. Cлов’янськ: вид-во Б. I. Маторіна, 2016. – 350 с.
10. Менегетти А. Психосоматика / А. Менегетти; пер. с итал. ННБФ «Онтопсихология». – М.: БФ «Онтопсихология», 2007. – 360 с.
11. Пятницкая, Е.В. Психологическая помощь детям и подросткам, переживающим психотравмирующие события: учеб.-методич. пособие для студентов психол. специальностей и практикующих психологов / Е.В. Пятницкая. – Балашов: Николаев, 2008. – 180 с.
12. Райх В. Функция оргазма / В. Райх ; пер. с нем. – М.: АСТ; СПб.: Университет. книга, 1997. – 304 с.
13. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Образ исследования в области мифопоэтического / В. Н. Топоров. – М.: Прогресс, Культура, 1995. – 626 с.
14. Фрейд 3. Толкование сновидений / З. Фрейд; пер. с нем. – Минск: Попурри, 1997. – 576 с.
15. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Э. Фромм; пер. с англ.: Е. М Телятниковой, Т. В. Панфилова ; худ. обл. М. В. Драко. – Минск: Попурри, 1999. – 624 с.
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать