16+
Выходит с 1995 года
28 марта 2024
А.С. Баранников об онтологической реальности

65 лет назад родился доктор медицинских наук, экзистенциально-аналитический психотерапевт, исследователь онтологических аспектов переживания с позиции экзистенциальной психотерапии Александр Сергеевич Баранников (11 ноября 1954 — 3 июня 2018). Публикуем отрывок из его статьи «Онтологическая реальность — антропологический элемент экзистенциальной психотерапии»:

Онтологическая реальность (онтологическое пространство, онтологическое дистанцирование и онтологический поворот)

Погруженность в жизненные заботы — весьма привычное для каждого из нас состояние. Что касается пребывания в онтологическом измерении, то оно может казаться фактом, значительно менее очевидным. Однако при более пристальном взгляде оказывается, что это для нас не менее привычно, чем охваченность чувствами. Любые формы отстраненности от ситуативной реальности отдаляют нас не только от конкретности жизни, но и от самих себя. Вместе с тем, когда начинаешь размышлять с точки зрения «жизни вообще» (именно так мы часто и определяем онтологическую отстраненность в повседневной жизни), появляется возможность отойти от повседневности, увидеть «задний» план и более дальний горизонт ситуации. В консультировании и психотерапии принципиально важными являются последствия такой отстраненности для переживания и экзистенции в целом.

Согласно представлениям К. Ясперса, «бытие остается для нас незакрытым; оно во все стороны тянет нас в безграничное» (цит. по: Лэнгле, 2003). Поскольку при встрече с онтологическим измерением речь всегда идет о расширении, мы можем представить себе онтологическое пространство переживания как сопряженное с экзистенциальным, но находящееся за его пределами и его обрамляющее, «объемлющее». Оно напоминает расширяющуюся во все стороны и до конца не познанную вселенную вокруг реально воспринимаемой планеты под названием Экзистенция. Границы этой области, доступные нам лишь в переживании, определяются А. Лэнгле как основа бытия (Лэнгле, 2003). Исходя из вышеизложенных соображений, мы попытаемся условно представить соотнесение экзистенциального и онтологического пространств переживания в виде двух сфер, одна из которых находится внутри другой (см. рис. 1).


Условные обозначения: 1 — интенция онтологической отстраненности («как это бывает вообще»); 2 — интенция, возвращающая к экзистенциальной реальности («как бы это могло быть в моей жизни»); стрелка — онтологический поворот.

Рис. 1. Онтологическая реальность. Онтологическое дистанцирование

На рис. 1 мы видим, что нахождение в онтологическом пространстве отнюдь не всегда сопровождается взаимодействием с основой бытия. Это положение представляется нам крайне важным, так как позволяет более подробно рассмотреть и другие перспективы, связанные с попаданием в данное пространство. Из практики консультативной работы мы знаем, что перевод любого вопроса или проблемы в онтологическую плоскость позволяет добиться известной степени отстраненности, отражающей взгляд на этот вопрос или проблему с точки зрения «жизни вообще». Онтологическая отстраненность (как «уход» в онтологию и определенная активность) отражает именно такую интенцию переживания, когда происходит значительная редукция чувственного компонента переживания и возникает онтологическое дистанцирование. В способе обращения с чувствами, выступающем в определенной дистанции по отношению к ним, эта форма дистанцирования имеет некоторую аналогию с самодистанцированием, описание которого дано В. Франклом (Франкл, 2001). Тем не менее, мы можем отметить и существенное отличие между тем и другим. Парадоксально, но самодистанцирование, означая известное отграничение от себя, предполагает вместе с тем способность «стоять за себя» (но быть напротив своих сиюминутных чувств). При онтологическом дистанцировании мы не стоим «за себя». Для него более характерен «отказ от себя» (и, следовательно, от чувств). Таким образом, сходство этих двух форм дистанцирования заключается в занятой дистанции по отношению к чувствам, а отличие — в выраженности этой дистанции, которая при онтологическом дистанцировании, несомненно, сильнее.

Следует уточнить также различие между понятиями «отграничение» и «отстранение». При «отграничении» мы должны схватить «собственное» и провести границы, чтобы отличить от него «другое» (по А. Лэнгле). Эта действие способствует формированию Я. «Отстранение» представляет собой форму активности, при которой мы отворачиваемся от Я, перестаем обращать на него внимание, можем видеть его только в аспекте жизненного опыта.

Таким образом, онтологическое дистанцирование представляет собой некое антропологическое условие, являющееся результатом отстранения от себя самого и от конкретной ситуации посредством установки «как это бывает в жизни вообще». Оно является предпосылкой для реализации ресурсных функций онтологического пространства переживания, обеспечивающих его свободу и динамизм, на которых мы остановимся ниже.

С точки зрения В.Франкла, человек может быть собой при условии, если он включается во что-то, живет ради чего-то или кого-то (Франкл, 2000). При онтологическом дистанцировании эта способность может оказаться не очевидной. Не ставит ли это под сомнение значение онтологического пространства? И какую роль оно играет в переживании?

По мнению Р. Мэя, «способность трансцендировать из сиюминутной ситуации является основой человеческой свободы» (Мэй, 1997). Думаю, что в этой фразе Р. Мэй определил главную антропологическую функцию исследуемого нами онтологического пространства переживания. Попадание в него может устранять онтическую1 «охваченность» и заблокированность чувствами. Трансцендирование (выход за границы) возможно в том случае, если имеется дополнительное пространство. И онтологическое пространство переживания представляет собой такой дополнительный резервуар, который в большей или меньшей степени используется человеком. Это — место, где усталый путник может, как минимум, отдохнуть, восстановить силы, а если повезет, напиться живительной влаги. Но сама по себе эта возможность останется лишь возможностью, если в этом месте не окажется освобожденной от житейских забот Персоны («свободное в человеке», по определению В. Франкла). Для Person такая передышка — лишь временная остановка, после которой она вновь вернется к своим экзистенциальным стараниям, находя ответы на вопросы, задаваемые жизнью. В этом пространстве переживание оставляет свои следы так же, как воспринимаемые нами зрительные образы оставляют следы на сетчатке глаза. Полнокровие жизни может в нем преобразоваться, в частности, в когнитивно-нейтральные формы и истаять, затеряться, если не получит нового чувственного импульса. То же происходит и со зрительным образом, когда он трансформируется в цепь химических превращений и нервных импульсов, теряя волшебство и очарование реального восприятия.

В некоторых случаях онтологическая отстраненность играет отчетливо защитную роль. Например, на не простой вопрос «Говорят, у тебя трудности в семье?» — может последовать онтологически отстраненный ответ «У молодоженов всегда бывают трудности».

За пределами этих случаев интенция онтологической отстраненности — при условии что психические структуры Я не слишком инерционны и не связывают Персону — открывает возможность чувствования основы бытия (Лэнгле, 2003) и сменяется интенцией, возвращающей к экзистенциальной реальности (см. рис. 1). Подобное возвращение происходит благодаря мобилизации силы, заключенной в основе бытия, а также благодаря нацеленности на собственную жизнь как на вероятность или принципиальную возможность иного. Не последнюю роль играет в этом повороте и исходящий от терапевта вопрос, выполняющий здесь, в каком-то смысле, триггерную функцию: «Как бы это в принципе могло быть в вашей жизни?». Через онтологическую отстраненность мы разгружаем переживание и дистанцируемся от чувств. Через чувствование основы бытия (актуализирующее, по сути дела, опыт чувствования) и при вероятностном взгляде на собственную жизнь мы снова вносим чувствование в онтологическое пространство переживания, переводя его, таким образом, в экзистенциальное. В результате этой динамики переживание не только разгружается и получает дополнительный импульс от основы бытия, но и происходит инвестирование этого импульса в открытость по отношению к новым экзистенциальным содержаниям.

Интенция онтологической отстраненности представляет собой обращение к опыту, включающему прошлое и настоящее. Интенция, возвращающая к экзистенциальной реальности, представляет собой обращение к будущему и перспективам для экзистенции. Расположение онтологических интенций именно в такой последовательности отражает общую процессуальную направленность переживания в рамках четырех фундаментальных мотиваций.

Эта динамика составляет суть описанного нами ранее (Баранников, 2005) онтологического поворота (см. рис. 1). Она может происходить многократно в балансирующем режиме, обеспечивая свободу переживания и сопровождая уникальное соотнесение индивидуальных разномасштабных оценок с сиюминутной спецификой ситуаций. Онтологический поворот представляет собой динамику переживания, реализующую основные онтологические интенции переживания (интенцию отстранения от ситуации и чувств, интенцию чувствования основы бытия и интенцию общего вероятностного взгляда на свою жизнь).

В экзистенциальном повороте речь идет о том, чтобы как можно точнее увидеть, услышать настоятельный вопрос жизни и дать на него по возможности более точный ответ. В онтологическом повороте — о том, чтобы посмотреть, «как это бывает вообще» и следом — «как это в принципе могло бы быть в моей жизни».

При свободной динамике переживания вслед за принципиальным взглядом на свою жизнь могут возникнуть конкретные вопросы о чувствах и ценностном выборе. Эти вопросы, на наш взгляд, происходят в границах экзистенциального пространства переживания и обеспечиваются самодистанцированием.

Мы можем заметить, что «вероятностный взгляд на жизнь» представляет собой ту степень онтологического расширения переживания, которая доступна и с которой работает когнитивно-поведенческая психотерапия. Однако, благодаря предлагаемому нами взгляду, можно увидеть, как когнитивные содержания включаются в значительно более комплексную структуру переживания.

Существует ли потенциально какая-либо опасность в условиях пребывания в онтологическом пространстве переживания? Да, существует. Она возникает в тех случаях, когда Персона не имеет достаточной силы, а состояние онтологической отстраненности генерализуется и становится привычным. Этому может способствовать неразвитость чувств и различные формы дефектности психических структур Я. В подобных случаях нам приходится сталкиваться с «проблемами отстраненности» (Баранников, 2003), при которых онтологический поворот не получает позитивного завершения.

Генерализация онтологической отстраненности ведет к равнодушию, поверхностности, небрежности в отношениях. Эти особенности мы наблюдаем и при различных формах патологии. На псевдо-онтологическом уровне работают часто и призывы, имеющие провокативный характер. Например, «Неужели ты этого не сможешь!?» или памятное из отечественной истории «Наши дети будут жить при коммунизме!». Обращениям подобного рода недостает ситуативной и субъективной привязки. Они обычно имеют утвердительный, повелительно-вопросительный либо восклицательный характер и мобилизуют силу без необходимой дифференцировки2.

Несомненно, полный онтологический поворот осуществляется через взаимодействие с основой бытия и трансляцию характера этого взаимодействия в экзистенциальное пространство переживания.

Ранее мы отмечали, что позитивный онтологический поворот помогает сказать жизни «да», а негативный — дать ответ в форме «нет». Работа на этой онтологической глубине, по мнению А. Лэнгле (Лэнгле, 2003), предполагается глубинной аналитической психотерапией. Но для нас сейчас важно понять, имеются ли другие перспективы, открывающиеся в онтологическом пространстве переживания.

Выше уже отмечалось, что использование онтологического пространства может иметь место в ходе любого переживания, не требуя при этом никакого специфического акцента. Есть все основания полагать, что даже в самом обычном акте переживания уже содержится потенциал для специфически психотерапевтического использования динамики онтологического поворота. Описанное А. Лэнгле запрашивание основы бытия (Лэнгле, 2003) представляет собой одну из таких возможностей, которая может быть реализована в форме как коротких вопросов, так и углубленной терапевтической работы, позволяющей клиенту почувствовать фундаментальное доверие, фундаментальную ценность жизни, бытие Персоной и пр.

Сам по себе переход на онтологический уровень переживания разгружает, освобождает Персону и позволяет проявиться ее силе (если таковая имеется в потенции). В этом случае онтологическая поддержка может осуществляться и без дополнительного запрашивания основы бытия, а самой освобожденной и сбросившей усталость Персоной (Баранников, 2005). Это положение может иметь значение для методологии консультирования…

Сноски

1 Термин используется в понимании М. Хайдеггера (Хайдеггер, 1997).

2 О роли дифференцировки в обращении с силой автор писал в предыдущей публикации в МПЖ (Баранников, 2005).

Комментарии

Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый

, чтобы комментировать

Публикации

Все публикации

Хотите получать подборку новых материалов каждую неделю?

Оформите бесплатную подписку на «Психологическую газету»