Столетию публикации «триады Ясперса» посвящается.
Если ситуация не прожита полностью, она повторится снова.
Будда.
В психотерапии мы восстанавливаем полноту переживания человеком потока бытия, которая нарушается в связи с перенесенными им психотравмами. Причем психотравмы эти могут лежать далеко в детстве и проявлять себя в похожих ситуациях нынешней реальности.
От чего возникают психотравмы? От слишком сильной погруженности в жизнь. От заигрывания с обстоятельствами и «залипания» в своей идентичности. Скажем, если ребенок играет, представляя в песочнице войну, то он осознает, что это игра. Но если он станет слишком серьезно относиться к своей роли, то будет страдать, когда что-то пойдет не так, как хотелось бы. В принципе, с детьми такое случается. Взрослые проблемы – эта некая разновидность чрезмерной увлеченности бытием, причем начинаются они в детстве.
С одной стороны, такая погруженность в переживания того, что мы считаем собой и внешним миром, необходима. Она создает насыщенность восприятия. С другой стороны, именно из-за идентичности себя с «собой» и иллюзии существования «другого» возникают травмирующие ситуации.
Этот взгляд можно считать профессиональным, он отличается от бытового взгляда на ситуацию и, конечно, пронизан сочувствующим отношением к клиенту. Если клиент потерял мать в раннем возрасте, трудно объявить его «слишком идентифицированным» со своим «Я» и считать, что «матери» «не существовало» и он имеет дело со своей жесткой картиной мира. Конечно же, мы разделяем его горе и переживания. Но если остановиться на этом, то можно попасть в психотерапевтический тупик и обречь человека на пожизненные страдания. Но так ли все на самом деле? Есть примеры людей, переживших подобную ситуацию, и, тем не менее, нашедших в себе силы жить и быть счастливыми. А это значит, что все-таки, даже в этом случае, мы можем искать и находить в состоянии клиента те ресурсы и потенциалы, которые могут проявиться и помочь ему преодолеть этот тупик.
Еще Юнг говорил о том, что иногда о человеке можно больше сказать не по тому, что было в его жизни, а по тому, чего в ней не было. По тому, о чем он мечтал или мечтает, чего стыдится, чего хочет – то есть по непроявленным потенциалам.
В случае с ребенком мы можем работать с его образами матери, которую он никогда не видел, с его представлениями и отношением к ней. А также, на пути символического, с архетипом матери во всех его проявлениях.
Например, клиентка, отказываясь работать над отношениями с отцом, взяла в качестве ресурса образ огромного ангела, явившегося ей во сне, и поняла, что ей нужно искать духовного учителя. Примеры из жизни других людей показывают, что в этом случае духовный отец может заменить в душе физического и стать опорой для личного развития и самореализации, которая приводит в итоге к тому, что биологический отец также принимается со временем и отношение к нему меняется на положительное. В данных случаях человек освобождается от идентичности со своим физическим «Я», нуждающимся в биологических родителях, и находит опору в другой идентичности – «человека на духовном пути».
Таким образом, никакая проблема не является приговором для клиента, и всегда есть возможность выйти за пределы психотравмирующего восприятия ситуации. Такой широкий взгляд выводит психотерапию на другой уровень: от технической модели проработки детских психотравм на уровень пространства осознавания различных непроявленных потенциалов, существующих во внутренней реальности. Клиент сам становится осознаванием, творящим свой собственный мир, и эта «идентичность без идентичности» является тем максимумом, который должен быть заложен как возможность в психотерапевтическую модель и опыт психотерапевта для его эффективности в работе с самыми разными случаями клиентов.
По сути дела, речь идет об открытости и вере в возможности самоосознавания клиента, в его бесконечные и всегда достаточные терапевтические ресурсы. Психотравма в таком случае может рассматриваться как не пройденная инициация клиента на пути его духовного развития. И потенциал клиента может быть раскрыт в кабинете психотерапевта.
В случае с потерей матери в непроявленном лежит сначала принятие ситуации со всеми чувствами в ней (а, точнее, с осознанием ощущений, эмоций, образов и мыслей, связанных с этой ситуации). Затем может последовать понимание ситуации с точки зрения причин, к ней приведших. Дело в том, что дети часто воспринимают неприятные, трагические – психотравмирующие ситуации, как направленные лично против них. В этом, собственно, и состоит главная причина психотравм, к которым не приводят события, воспринимаемые как естественные и природные. В процессе взрослого анализа произошедшего обнаруживаются «пружины и механизмы», становится понятной причинно-следственная связь. Это становится вторым этапом облегчения состояния. На третьем этапе мы можем поискать непроявленные возможности и проявить их в сознании клиента, а именно: любовь матери, которой так недоставало, но которая была априори.
Практическая психология и психотерапия сегодня обладают ресурсом и техникой мысленного диалога с матерью, восстановлением связи с ней, даже если клиент её никогда не видел. Такое открытие связи с матерью на самом глубинном уровне её сути позволяет клиенту открыть в своей ситуации ресурс, возможно даже более общий и сильный, чем тот, который могла бы дать клиенту его реальная мать, останься она живой и общайся с ним.
Кстати, описанная ситуация произошла в жизни знаменитого человека – исторического Будды, Гаутамы Шакьямуни, который потерял мать в младенчестве. В зрелом возрасте он испытал сильный экзистенциальный кризис: среди полного внешнего благополучия он страдал от отсутствия смысла жизни. Поиск смысла своего существования он начал с аскетических практик. Это привело его к крайнему истощению. Однажды изможденного путника заметила сострадательная девушка (образ матери!) и покормила. После этого он вознамерился достичь просветления посредством самоосознавания. В своих видениях Будда узрел «мать всего сущего» – великую Праджняпарамиту – Переправу мудрости – мудрости пространства и пустоты, из которой появляется все.Сегодня Будду можно описать как великого невротика, решившего свои проблемы, и силой своей личности указавшего путь для решения их другими. Изображение Будды является символом освобождения от невротических проблем силой осознавания.
Почти сто лет назад (в 1913 году) К.Ясперс сформулировал диагностические критерии реактивных состояний в виде триады.
Она гласит:
- Реактивные состояния развиваются вследствие психотравмы.
- Психотравма проявляется в картине состояния.
- При дезактуализации психотравмы состояние проходит.
Если использовать эту схему с точки зрения задач психотерапии, то они выглядят так: нам нужно найти психотравму, имеющую отношение к состоянию клиента, и дезактуализировать ее. Найти эту психотравму можно в клинической картине состояния клиента.
Эта схема кажется мне чрезвычайно точным описанием большей части того, чем занимается психотерапия. Понимание её делает психотерапию чрезвычайно простым занятием с точки зрения понимания её сути. Это не отменяет сложности каждого конкретного случая, сталкивающего нас с горем и страданием клиента. Как эту схему применить на практике?
Если мы исследуем всё, что входит в понятие «состояние» клиента, связанное с его запросом (ощущения, эмоции, образы и мысли), то в процессе изучения ассоциаций, возникающих с этими проявлениями, всплывает история, связанная с запросом. Эта история может быть проблемной или ресурсной. Проблемную историю мы прорабатываем, а ресурсную интегрируем, точнее, ре-интегрируем в опыт клиента, поскольку она была забыта.
В процессе психотерапии часто складывается впечатление, что что-то внутри клиента, его внутренняя мудрость, разговаривает с нами на языке образов, выдавая подсказки в виде симптомов о каком-то забытом и неинтегрированном опыте, который оказался отторгнутым на пути личного развития.
Ресурсный опыт «отрезан» опытом негатива, точнее тем, что воспринималось, как негатив личным сознанием клиента.
Можно говорить даже о «потерянных частях души», которые мы оставляем на жизненном пути, не имея времени и возможности пережить всё, с ними связанное, и оставляя это на потом. Часто время для этого «до-переживания» наступает либо при доведении до крайности отторжения себя, либо, наоборот, при достижении определенного уровня личного и духовного развития и благополучия, когда появляются ресурсы для этого занятия.
Приведу пример. Рассказывая о своей проблеме, клиентка чувствует комок в горле. Этот комок представляется в виде образа жвачки, которую привозил папа, когда ей было 5 лет и… и далее разворачивается история воспоминаний, включающая в себя отношения с папой и одноклассниками, первую влюбленность и другие переживания детства, которые никогда и ни с кем не были разделены, а некоторые из них только сейчас допускаются в сознание самой клиентки. И тогда работа по запросу превращается в ре-интеграцию потерянного опыта детства и восполнение его в сознании. Мы переживаем все, что переживалось тогда, понимаем мотивы действий всех участников ситуации, ищем то, что скрывалось за этими действиями (непроявленную любовь папы, например). Этот процесс приводит с одной стороны, к расширению опыта детства, а с другой - к полному исчезновению комка в горле в настоящем. Складывается впечатление, что этот симптом «вел» нас в это воспоминание и «настаивал» на его проработке и реинтеграции.
В итоге не только проблема, с которой пришла клиентка, выглядит иначе и ее запрос оказывается удовлетворенным, но также жизнь клиентки обогащается новым восприятием отношений с папой – важнейшей частью в жизни любого человека. Жизнь её становится полнее и счастливее от этого. Симптом выполнил свою функцию – привёл нас в нужное место опыта, который нужно было вспомнить и осознать. Поддержка терапевта, его широкий взгляд на происходящее и возможное, профессиональное понимание этапов терапии играет при этом решающую роль.
Таким образом, проработка психотравм включает, во-первых, сочувственное принятие этих случаев. Во-вторых, понимание их. Помогает включение взрослой оценки «здесь и сейчас» в ситуацию «там и тогда», использование взрослых ресурсов для до-проживания «той» ситуации. Это достигается вопросами: «А что вы сейчас об этом думаете?», «Есть ли какое-то новое отношение к той ситуации у вас сейчас?».
На первом этапе очень важно достичь полного принятия ситуации в сознании клиента, не повторяя опыт игнорирования, который был в жизни. Часто клиентам свойственно недооценивать свои переживания, и в этом случае психотерапевт играет роль «адвоката опыта».
На втором этапе мы пытаемся добавить понимание причин поведения персонажей ситуации, включая себя самого. Очень важным на этом пути является осознание, что вред, причиненный клиенту в детстве, не был злонамеренным действием родителей (или других значимых персонажей), как воспринималось это детским сознанием на эмоциональном уровне реагирования. Понимание мотивов других людей позволяет принять их действия. Очень важно, что это понимание приходит изнутри, на пути все большего осознавания клиентом ситуации, более широкого и ясного её видения.
Третий этап проработки заключается в открытии непроявленного позитивного потенциала в состоянии клиента сейчас, часто через проработку связанной с ним психотравмы. Это достигается вопросами «А что хотелось тогда?», «Что было бы лучше?», «Что или кто мог бы помочь?» и, в конце концов, «Как бы ты сам мог помочь себе, если бы оказался сейчас взрослым в той ситуации?». В последнем случае клиент работает над изменением детского состояния в себе настоящем через представление его в прошлом – «там и тогда», когда оно возникло.
За счет открытия этих непроявленных аспектов бытия происходит освобождение клиента от ограничений, которые наложила на его восприятие жизни психотравмирующая ситуация, и открытие его потенциалов для настоящего и будущего.
Важно понять, что мы не выдумываем новое прошлое, а лишь стремимся осознать то, что потенциально присутствовало в ситуации, но не было явно. Как правило, у клиента возникает ощущение правдивости и возможности этих открытий. В каком-то смысле, оно даже более реально чем то, что было «на самом деле». Психотерапия в этом случае выходит в широкое восприятие психического, подразумевая, что ничего нет, как такового, все есть наше восприятие этого. И, таким образом, мы можем владеть им и изменять его, развивая к лучшему.
Возвращаясь после этого к состоянию в настоящем, мы находим его уже совсем другим. Запрос, как правило, теряет актуальность, больше не воспринимается как проблема или даже перестает существовать вообще. Обнаруживается новое видение жизни и себя в ней. Происходит внутреннее развитие и рост за пределы проблемы. Клиент достигает «просветления» по отдельно взятому запросу.
Как показывает опыт, в проработке психотравмирующих случаев действует принцип «домино» – когда проработана одна психотравмирующая ситуация, то все аналогичные ей прорабатываются клиентом самостоятельно – он научается работать с этим на пути самоосознавания. Во многом это зависит, конечно, от того, насколько клиент развивается в настоящем времени, насколько его взгляд сейчас на психотравмирующие ситуации может отличаться от детского. Люди в этом, к сожалению, очень различны.
Также эффективность терапии определяется потребностью клиента в поддержке. Иногда терапия становится длительной, потому что клиенты используют, в основном, её поддерживающий, а не развивающий аспект.
Иногда ресурсы клиента проецируются через его желания будущего и терапия становится в большей степени коучингом на пути достижения целей.
Таким образом, можно рассматривать любую проблему психологического характера как напоминание о каком-то опыте, который нужно до-прожить в прошлом, настоящем или будущем. Выход на этот опыт происходит через полноценное исследование клинической картины состояния клиента, связанного с запросом, в настоящем времени. Полнота эта достигается за счет включения всех сфер субъективного опыта, а именно: ощущений, эмоций, образов и мыслей. Можно считать, что при этом происходит полное включение всех отделов нервной системы в работу над проблемой (правое и левое полушария – образный и логический интеллект, подкорка – эмоции, спинной мозг – ощущения в теле). А также исследуется итог всех этапов онтогенеза (развития телесного, эмоционального, образного и логического интеллектов).
Терапия в этом случае представляется помощью клиенту в до-прожитии прошлых жизненных ситуаций и до-открывании тех потенциалов и возможностей, которые оказались не открыты в свое время в силу разных обстоятельств, но могут быть открыты в настоящем и будущем.
Общая суть этих обстоятельств – увлеченность видимостями в ущерб сути.
Терапия – это развитие людей, помощь им в сознательной эволюции.
Подобная схема психотерапии, заключающаяся в восполнении опыта клиента в трех временах (прошлом, настоящем и будущем), с использованием четырех сфер целостного опыта (ощущения, эмоции, образы и мысли) и трехуровневой модели его проработки, ведёт к надежным результатам этой терапевтической работы.
Игорь Борисович Канифольский - врач-психотерапевт, автор психотерапевтического подхода, основанного на глубоком целостном осознавании, специалист в области гипноза (Бехтеревская школа), NLP(практик) и телесно-ориентированной терапии, автор и ведущий программы «Психологическое консультирование: секреты профессионального мастерства».
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать