К практической психотерапии тревожно-депрессивных пациентов (в т.ч. ветеранов, страдающих хроническим ПТСР). Часть 3

«Психологическая газета» продолжает публиковать материалы-пособие проф. Марка Евгеньевича Бурно, предназначенное для врачей и клинических (медицинских) психологов для работы в Терапии творческим самовыражением М. Бурно (ТТСБ) с тревожно-депрессивными пациентами. В первой статье цикла было представлено предисловие к пособию и первое занятие, а также список литературы. Второе занятие посвящено краткому повторению существа ТТСБ и классическому учению о характерах.

Картины для занятий подобраны врачом-психотерапевтом Аллой Алексеевной Бурно.

Третье занятие. О терапии творческим общением с природой людей с синтонным (сангвиническим) характером

Поначалу внятно, с выражением, читаю, перечитываю несколько выписок из произведений известных синтонных писателей. Показываю несколько иллюстраций тоже известных картин синтонных художников. В картины важно не спеша душевно вжиться. Объясняя каждую картину, помогаем, по возможности, понять что и почему здесь нарисовано, не затрагивая изобразительно-характерологических её особенностей. Синтонность авторов литературных произведений и картин нам достаточно известна из прежних занятий. Все согласны с тем, что, да, это всё синтонные творцы. Вопрос в другом: в чём основная, главная особенность души авторов, сказавшаяся в их творчестве, созвучна ли она мне. И каким образом это творчество может психотерапевтически помочь каждому из нас. Независимо от того, насколько нам эта характерологическая особенность близка.

Всё это отмеченное касается и бесед о творчестве, о характерах других писателей и художников, о которых пойдёт речь в последующих занятиях.

Александр Сергеевич Пушкин (1799–1837)

Няне

Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждёшь меня.

Ты под окном своей светлицы
Горюешь, будто на часах,
И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках.

Глядишь в забытые вороты
На чёрный отдалённый путь:
Тоска, предчувствия, заботы
Теснят твою всечасно грудь.

То чудится тебе …………………

1826

Иван Сергеевич Тургенев (1818–1883)

Из книги «Стихотворения в прозе».

Собака

Нас двое в комнате: собака моя и я. На дворе воет страшная, неистовая буря.

Собака сидит передо мною — и смотрит мне прямо в глаза.

И я тоже гляжу ей в глаза.

Она словно хочет сказать мне что-то. Она немая, она без слов, она сама себя не понимает — но я её понимаю.

Я понимаю, что в это мгновенье и в ней и во мне живёт одно и то же чувство, что между нами нет никакой разницы. Мы тожественны; в каждом из нас горит и светится тот же трепетный огонёк.

Смерть налетит, махнёт на него своим холодным широким крылом…

И конец!

Кто потом разберёт, какой именно в каждом из нас горел огонек?

Нет! это не животное и не человек меняются взглядами…

Это две пары одинаковых глаз устремлены друг на друга.

И в каждой из этих пар, в животном и в человеке — одна и та же жизнь жмётся пугливо к другой.

Февраль, 1878.

Расул Гамзатович Гамзатов (1923–2003)

Жёлтые листья

Капает дождик, всё капает, капает,
Капает на полуголые ветки.
Падают листья, всё падают, падают,
Листья на ветках и жёлты и редки.

Ветер осенний солидным хозяином
Гонит и с воем и с хохотом взашей
Сирот, непрошенных и неприкаянных,
Прочь со дворов вдоль по улице нашей.

Их проходящие топчут галошами,
Топчут подошвами в глине и в иле.
Люди забыли, как много хорошего
Им эти листья недавно дарили.

Новые листья — я знаю — завяжутся,
Почки набухнут, как в прошлые годы.
Так почему же мне многое кажется
Несправедливым в законах природы.

Перевод Наума Гребнева.

Иоганн Вольфганг Гёте (1749–1832)

Нашёл

Бродил я лесом…
В глуши его
Найти не чаял
Я ничего.

Смотрю, цветочек
В тени ветвей,
Всех глаз прекрасней,
Всех звёзд светлей.

Простёр я руку,
Но молвил он:
«Ужель погибнуть
Я осуждён?»

Я взял с корнями
Питомца рос
И в сад прохладный
К себе отнёс.

В тиши местечко
Ему отвёл.
Цветёт он снова,
Как прежде цвёл.

1813

Перевод И. Миримского

Зарисовки природы, сделанные Гёте в его путешествиях, также согревают своей естественной реалистической мягкостью.

Яков Петрович Полонский (1819–1898)

В хвойном лесу

Лес, как бы кадильным дымом
Весь пропахнувший смолой,
Дышит гнилью вековою
И весною молодой.

А смолу, как слёзы, точит
Сосен старая кора,
Вся в царапинах и ранах
От ножа и топора.

Смолянистым и целебным
Ароматом этих ран
Я люблю дышать всей грудью
В тёплый утренний туман.

Ведь и я был также ранен —
Ранен сердцем и душой,
И дышу такой же гнилью
И такою же весной…

1888

Полонский — автор стихотворения «Песня цыганки» («Мой костёр в тумане светит…»), ставшего народной песней.

Художники

Василий Дмитриевич Поленов (1844–1927)

Фёдор Александрович Васильев (1850–1873)

Юлий Юльевич Клевер (1850–1924)

Иван Константинович Айвазовский (1817–1900)

Далее — наши высказывания, дискуссия — в ответ на вопрос о том, в чём же самое существо синтонного (сангвинического) характера. В чём главная синтонная особенность, присутствующая как основа, направляющая почти всё остальное в душе каждого сангвиника, обнаруживающаяся и в его творческом произведении о природе. При том что сангвиники (циклоидные люди) весьма разные.

Пример заключения ведущего занятие

Сообщаю своё сложившееся представление о существе синтонного характера.

Существо синтонного характера, сказывающееся и в его отношении к природе, есть следующее. Это полнокровно-живая, реалистически-материалистическая, земная естественность мышления и переживания (в том числе, более или менее обострённая естественная чувственность). Чувствование (переживание) здесь являет собою сплав печали и радости. Это обнаруживается в общении с синтонным человеком и в его творчестве как мягкая светлая печаль, как тёплый свет добросердечности. Даже когда печаль в этом сплаве прикрывает собою радость до мягкой (непсихотической), левитановской депрессивности. Тёплый свет — рафаэлевский, тропининский, поленовский, серовский… С круговыми перепадами настроения (циклами). Тёплый свет («Московский дворик» Поленова) или хотя бы его отголоски. И живое материалистически-реалистическое (даже в возможной религиозности содержания), более или менее практичное, тоже естественное, мышление, движение тела. Естественное, печально-светлое полнокровие во всём. Гёте, Пушкин, Тургенев, Гамзатов, Фёдор Васильев, Клевер, Кустодиев… Свет более радостный, более печальный, но не аутистически изначальный… Светится плоть.

К этому следует прибавить склонность синтонного человека, особенно в хорошем настроении, к разнообразной освежающей душу подвижной деятельности. В том числе, к работе на природе. Синтонный психотерапевт-классик Семён Исидорович Консторум всячески побуждал своих пациентов к такого рода деятельности (активирующая психотерапия Консторума) и сам, уже серьёзно больной, требовал от себя действовать, пока на ногах, до последнего часа. И всё-таки сангвиники, как и люди других характеров, внутри своего характера (своей синтонности) — самые разные. Одни земной естественностью своей воинствующие авторитарные атеисты, другие — верующие в естественных (природных) человекоподобных богов (языческих), например, древнегреческих. Или веруют в Природу как в Бога (Гёте). А бывает, тёплая естественность знаменитого синтонного творца так широка в своём размахе, что он организует «бригаду», которая пишет за него романы (Александр Дюма-отец) или рисует картины (Юлий Клевер), а он только поправляет и подписывает. Или это синтонный революционер (Дантон, Ленин). Синтонные люди (циклоиды) бывают и чрезвычайно тревожными, склонными к разнообразным страхам в своей реалистической естественности. Им, например, страшны и душевно созвучны тревожно-напряжённые морские валы тоже синтонного мятежного Айвазовского.

Главная особенность синтонного характера (всепоглощающая живая, более или менее уютная, свежая земная естественность, радостная или печальная) сказывается и в синтонном чувстве доброго родства с природой. Но при этом — чувством обычно реалистически-практичным, с желанием тепло оберегать природу. Душевно-непосредственно гладить кошку, дружески трепать по загривку лошадь… В сравнении с психологически-отстранённо (деперсонализационно) размышляющее-очеловечивающим, нежным чеховским мягким чувством или аутистическим швейцеровским философским поклонением всему живому. Или в сравнении с полифоническим, как иногда бывает, с чувством единства своего «на равных» даже с кровососущим насекомым. Может быть у синтонного человека и некоторая демонстративность, «рисовка» (в том числе, в общении с природой), но тоже естественная. Сам её у себя замечает; улыбаясь, виновато посматривает, как любуется при этом собою.

Синтонный Гёте (1749–1832), писатель, философ, натуралист, пишет о природе следующее. «Природа! Окружённые и охваченные ею, мы не можем ни выйти из неё, ни глубже в неё проникнуть. Непрошенная, нежданная, захватывает она нас в вихрь своей пляски и несётся с нами, пока, утомлённые, мы не выпадаем из рук её». « У ней свой собственный всеобъемлющий смысл, но никто его не подметит». «Она ввела меня в жизнь, она и уведёт. Я доверяю ей. Пусть она делает со мной, что хочет. Она не возненавидит своего творения. Я ничего не сказал о ней. Она уже сказала, что истинно и что ложно. Всё её вина и заслуга» («Природа», 1783, с. 37–39).

Из письма Лафатеру (4 октября 1782 г.).

« Великой благодарности заслуживает природа за то, что в жизнь каждого живого существа она вложила столько целебной силы, что если оно и разрывается с того или другого конца, оно может снова заштопать себя; и что все эти тысячи видов религии, как не тысячекратные проявления этой целебной силы? Мой пластырь не помогает тебе, твой — мне, в аптеке нашего Отца есть много рецептов» (Гёте Иоганн Вольфганг. Избранные философские произведения. М.: Наука, 1964. С. 424).

Всё это — несомненно, одухотворённый (даже «религиозный») материализм.

Гёте был созвучен другому немецкому синтонному гению — психиатру Эрнсту Кречмеру. Об этом рассказывал мне сын Э. Кречмера — Вольфганг Кречмер.

Целительное общение с Природой естественно-глубинно для многих синтонных людей и без нашей психотерапевтической помощи, оно у них в крови. Природа для них живой мудрый Психотерапевт. Как в кречмеровском «Сонете» (1915).

А лики ночи в окна смотрят, просят.
Повозки звёзд темь неба просветляют.
Из тёмной почвы мальв немые стаи
В согласье крыш потоки света вносят.

Пер. Е.И. Бурно [3, с. 313].

В тревоге думающему о смерти одухотворённому циклоиду помогает размышление старого Гёте из книги Эмиля Людвига «Гёте» (сокращ. пер. Е. Закс. ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 1965. 608 с.). «Мысль о смерти оставляет его совершенно спокойным, ибо он верит в вечность. «Уверенность в том, что мы продолжаем существовать вечно, вытекает у меня из самого понятия деятельности. Ибо если я, не зная устали, буду деятелен до самого конца, то природа, когда теперешняя форма уже не сможет выдержать тяжести моего духа, обязана будет указать мне новую форму существования» (с. 555).

Для творческого психастеника, к примеру, эта «новая форма существования» — есть надежда на существование после него доброй памяти о нём и его творческих произведений с их посильным участием в жизни хотя бы близких ему людей. Для творческого синтонного человека этого мало. Ему хочется продолжения существования самой по себе жизни его души. И синтонная живость чувства, тёплый свет идут здесь ему навстречу.

Подробнее см.: 6, с. 202–222; 7, с. 20–25; 19, с. 590.

Все изображения приведены в образовательных целях. Список литературы опубликован в первой статье цикла. — прим. ред.