Терапия тревоги. Расстройства, связанные с проблематикой образа жизни

Многие проблемы людей уходят своими корнями именно в проблематику образа жизни, обусловленную различными событиями и обстоятельствами. Есть много причин тому, что современный человек живет одновременно в неопределенности и жестокости границ, тому, что в процессе взросления индивидуальность человека формируется в виде бесконечной борьбы против того, что есть. Часто то, что предъявляется как проблема взаимоотношений, проблемы воспитания, семьи, развития, полезности и т.д., на самом деле — симптомы неопределенности и тесноты образа жизни. В конце двадцатого века это выразилось в тенденциях актуализации проблем персональной идентификации и аутентификации, личностных расстройств, описания шизоидного и невротического мира и т.д.

Риски болезней, обусловленных теснотой и неопределенностью образа жизни, сегодня нарастают. (Можно вспомнить хотя бы проблемы избыточного веса.) Степень недоверия социальным институтам возрастает и все актуальнее становится императив «изучать, чтобы отвечать» противостоящий идее «пожертвовать меньшим ради большего». Сегодня нет уверенности в том, что мы достаточно хорошо понимаем, что на самом деле лучшее и большее. Упрощая до необходимой степени исходную точку, можно сказать, что наше общество достаточно резко разделяется на тех, кто обладает ясным пониманием своего образа жизни, и тех, кто переживает растерянность по отношению к образу жизни. Представителям второй группы часто трудно помочь именно потому, что они не располагают «точкой опоры» для осуществления необходимых усилий. На терапевтических консультациях и в переписке они говорят о том, что им кажется, как будто они тонут, проваливаются, буксуют, борются с ветряными мельницами и т.п. И это обусловлено не только их личностными или индивидуальными особенностями, пессимистическим взглядом на мир, неконструктивной установкой, травматичным опытом и т.д., но и структурой их жизненного мира, среды, в том числе психологическими аспектами среды.

Необходимым этапом решения этой проблемы является экзистенциально-феноменологический анализ современных данностей и возможностей творчества образа жизни. Вероятно, в свое время полезным является и анализ поведения, и анализ вытесненных конфликтов, и анализ целей, и анализ установок. Но экзистенциально-феноменологический анализ необходим для того, чтобы вернуться к основаниям, утвердить основания, поэтому он не только полезен, но необходим в качестве хорошего начала.

Почему бывает трудно помочь человеку? Почему сам человек не может осуществить необходимых и достаточных усилий? Отвечая на эти вопросы, мало находить причины или обстоятельства. Надо создавать условия для творчества, обновления образа жизни. И эти условия имеют принципиальные особенности:

1. люди, принципиально нуждающиеся в опыте утверждения порядка в жизни, опыта встречи с тем, что нельзя сделать, а что может только придти к человеку: вера, любовь, мечта, талант. Назовем этот опыт опытом аутентификации (подлинности) мира (присутствия в мире);
2. люди, принципиально нуждающиеся в опыте деятельностном, опыте встречи с тем, что необходимо человеку сделать самому. Этот опыт назовем опытом идентификации (отождествления).

В отличие от принятой в современных информационных системах последовательности: идентификация (ввод имени) — аутентификация (ввод пароля), в психотерапии последовательность обратная: аутентификация (подлинность мира и присутствия в мире) предшествует идентификации (отождествлению себя, своего бытия в мире со своим делом).

Терапия тревоги требует не только осознания и принятия данностей, но и вовлеченности в аутентичный порядок. Коротко можно сформулировать проблему так: неопределенность и теснота в качестве диагноза, а контроль и порядок в качестве терапии, при условии что подлинность присутствия предшествует ясности действия.

В терапии тревоги важно понимать полезность в категориях подлинности (надежности) и точности (эффективности). Для краткости объединим эти смыслы в категории контроля. Полезен контроль. Для аутентификации необходимо пространство подлинности, а для идентификации пространство творчества. В обоих случаях необходимым аспектом является взаимная активность клиента и терапевта, но про это в учебниках по психотерапии достаточно много и это отдельная тема.

Позитивное отношение к тревоге

После известной книги Ролло Мэя «Смысл тревоги» [1] мы знаем, что тревоги не следует избегать, что тревога — это плата за свободу, потенциал жизни, свидетельство возможностей изменить жизнь не посредством насилия, а через принятие, понимание, познание, творчество. Мы знаем, что надо учиться тревожиться правильно, то есть подчинять актуальную тревогу более высоким уровням организации жизни и, опираясь на тревогу, развиваться.

Если бы осознание тревоги и ее организация были единственной проблемой или единственной неопределенностью, то есть если бы изучать жизнь и тревогу было нашим единственным делом, то мы, вероятно, могли бы следовать этой идее все время и не избегать тревоги, а вместе с ней и жизни, а изучать жизнь, преображать мир к лучшему и помогать это делать другим. Но, к сожалению, в реальных ситуациях мы сталкиваемся не только с проблемой собственно тревоги, но и с другими проблемами, решительно влияющими на нас.

И в качестве самой общей проблемы, препятствующей правильной тревоге, то есть изучению, принятию, пониманию жизни, мы предлагаем назвать проблему принципиальной неупорядочиваемости жизни. И принципиальность не в том, что в мире нет порядка. Как раз наоборот, мы должны верить в то, что в мире есть порядок, но мы сами настолько меньше этого порядка, мы сами не можем ему соответствовать в полной мере и именно поэтому тревожимся. Когда человек живет в соответствии с мировым порядком, он переживает состояние творческого напряженного покоя.

Когда мы говорим о порядке и упорядочивании жизни, речь идет не об утверждении какого-то определенного порядка и подчинении ему, не о редукции жизни, не сведении жизни к чему-то меньшему, чем она есть, к какой-то идеологии или правилу. Можно сказать так: человек, живущий в мире, в котором есть целостность и порядок, не всегда его ясно видит, но он знает, где его искать (в его мире). Человек же, живущий в мире, в котором принципиально нет порядка, а есть только различные случайности, и даже имеющий место порядок, в принципе, тоже случаен, не может искать порядок, может только избегать тревоги, а значит, не может упорядочивать свою жизнь, а может только подвергать себя и свой мир насилию. Это вопрос веры, но не только веры. Поэтому мы говорим о необходимости условий для опыта аутентификации (аутентичности) и о достаточности условий опыта идентификации (идентичности) [2].

Выделим два типа людей, точнее, два типа экзистенций. Первый тип экзистирования — это люди, которым нельзя помочь, поскольку они отчуждены от собственной жизни своей же активностью. Это люди беспомощные. О каком периоде беспомощности идет речь — это вопрос к ситуации и контексту. Так, например, нельзя помочь человеку, погруженному в переживание обиды, пока он от этого переживания в достаточной степени не освободится. Нельзя помочь человеку, одержимому чем-то, пока эта одержимость не ослабнет. То есть это люди, не готовые к помощи и изменениям жизни, и полезной для них активностью будет подготовка, особая форма заботы, связанная с упрощением ситуации. Беда в том, что их активность не полезна, а пассивность тревожна. Примеров можно привести много: жизнью недоволен, но умирать боится, плохо себя чувствует, но режим жизни не меняет, недоволен своим весом (курением, алкоголем), но не меняет свой режим питания и не отказывается от привычек [3, 4].

Беспомощность проявляется в том, что активность таких людей не решает их проблем, а пассивность усиливает тревогу. Поэтому для них полезна подготовка, преображение до готовности. В этом случае можно говорить об упорядочивании тоже, но точнее говорить об упрощении ситуации. Терапией такой тревоги будет упрощение, прощение, простота, как синоним готовности. И строго говоря, им нужна не помощь, им нужно, чтобы кто-то для них «сделал этот мир лучше».

Второй тип экзистенции — это люди, готовые к контролю, восприятию и принятию порядка жизни, то есть способные принять помощь. Им можно и нужно помогать. И полезная активность для них будет связана с усложнением, расширением, обновлением, творчеством жизни. Их активность связана с необратимыми действительными изменениями. Пассивность для них не имеет смысла. Но именно потому, что их активность действительно ведет к изменениям, такие люди сталкиваются с другим типом тревоги, которая часто переживается как вина, и в специальной литературе ее называют экзистенциальной тревогой.

Такое разделение позволяет сделать психологическую диагностику более аутентичной, а содержание терапии более точным.

Как отличать хорошую тревогу от плохой?

Обозначим еще раз специфику плохой и хорошей тревоги.

Плохая тревога связана с пассивностью и бездействием на фоне бесполезности и бессмысленности активности и деятельности. Активность, обусловленная «плохой» тревогой, бессмысленна. Деятельность такого рода тревожных людей на время отвлекает от беспокойства, но поскольку их активность непродуктивна и даже, по существу не реальна, а фиктивна, иллюзорна, то в экзистенциальном смысле их активность — это некоторый вид пассивности. Попытки успокоиться, расслабиться, мобилизоваться, настроиться и т.д., в конечном итоге, усиливают «плохую» тревогу, и пока не будет решена проблема деструктивной тревоги, помощь не будет иметь эффекта. Отметим, что хоть плохая тревога и обусловливает неэффективность деятельности, в основе укрепления самой тревоги лежит как раз бессмысленность активности, и мишенью терапии должна быть экзистенция, а не тревога. Аутентификация, подлинность мира, жизни, слова, подлинность самой терапии — главное «лекарство».

Хорошая тревога связана с риском продуктивной, необратимой, реальной активности на фоне бессмысленности бездействия и переживается часто посредством вины. (Кстати, переживание плохой тревоги сопровождается переживанием вины в меньшей степени, а в большей степени переживанием страха казни и желанием оправдания.) Хорошая тревога тоже требует лечения. Но здесь «лекарство» можно определить как идентификацию — называние вещей их точными именами, тождественность слов и реальности.

Заключение

Аутентификация и идентификация — связанные модусы экзистенции, они реплицируются друг другом, но их последовательность, порядок, отношение, содержание и т.д. создают уникальный индивидуальный рисунок опыта, по которому мы можем ориентироваться в вопросах уместности здоровья.

Отличия, спецификация хорошей и плохой тревоги — гораздо более глубокий вопрос, чем вопрос о характеристиках их проявлений. Хорошая тревога связана с основаниями жизни, а плохая тревога — с ожиданиями. Так, например, в богословской литературе говорят о страхе человеческом — страхе ожиданий, страхе, что мне станет больно, плохо, что кто-то сильный (в пределе Бог, отец, учитель) причинит мне вред и страдания, и страхе Божием (страхе за потерю оснований), когда я знаю, что (Бог, родители, учителя) мне не причинят и даже не пожелают причинить мне вреда, но я могу их огорчить, расстроить и заставить их страдать.

В качестве примера можем рассмотреть довольно типичные случаи страхов реальных и невротических. Родительский страх того, что ребенок вырастет плохо воспитанным и причинит своим родителям боль (опозорит), толкает их к жестокому требовательному поведению и провоцирует враждебность. Страх сделать своего ребенка несчастным помогает родителям ставить границы, помогающие их ребенку встретиться и освоить реальность.

Тревога современного человека связана с дефицитом оснований и диктатурой (избытком) ожиданий, и очень терапевтичной может оказаться активность, устраняющая недоразумения в этой области. Основой практики такого анализа может служить применение феноменологического метода (экспликации смысла явления) в антиномии оснований и ожиданий. Во многих психологических концепциях присутствует мысль о том, что главное желать, хотеть, стремиться — и тогда будет счастье. Но ведь и «путь в Ад вымощен благими намерениями». Желания бывают разными. Если желание обосновано, то оно воплощается (по крайней мере, может воплотиться), если желание не обосновано, а только отражает ожидания, то оно не принадлежит человеку, моменту, ситуации. Так вещь, купленная в кредит, не принадлежит покупателю, пока он кредит не выплатил.

Библиографический список

1. Ролло Мэй. Смысл тревоги / Пер. М.И. Завалова, А.Ю. Сибуриной. Rollo May. The Meaning of Anxiety. N. Y.: Pocket Books, 1977. М.: Независимая фирма «Класс», 2001. Терминологическая правка В. Данченко. К.: PSYLIB, 2005. — http://www.psylib.org.ua/books/meyro02/index.htm
2. Лукьянов О.В., Шушаникова А.А. Феномен психологической капитуляции в психологическом сопровождении проблем с адаптацией и самоидентичностью // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. № 3–3(63). С. 173–178.
3. Лукьянов О.В., Щеглова Э.А., Неяскина Ю.Ю. Современный психологический образ трудоголика — человека, извращенно представляющего место и роль труда в его жизни // Вестник Томского государственного университета. 2013. № 376. С. 153–156.
4. Лукьянов О.В. Психологическая системность практик веры. Градиенты становления человеческого в человеке // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 325. С. 152–156.

Источник: Лукьянов О.В. Терапия тревоги. Расстройства, связанные с проблематикой образа жизни // Психическое здоровье человека XXI века: Сборник научных статей по материалам Конгресса «Психическое здоровье человека XXI века». М.: ИД «Городец», 2016. С. 126–129.