Человек в сложной жизненной ситуации. Клинические и человеческие выборы терапевта. Часть I

Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить,
Дай мне мужество изменить то, что я могу изменить.
И дай мне мудрость отличить одно от другого
Молитва немецкого богослова Карла Фридриха Этингера

Мы рассмотрим некоторые феномены человеческого опыта, которые имеют место в сложных жизненных ситуациях. И формы размещения этого опыта в рамках терапевтических сессий в краткосрочной проблемно центрированной гештальт-терапии. Особое место в нашем рассмотрении будет уделено консультированию людей, которые находятся в условиях изменений, в условиях наступивших в их жизни перемен. Мы будем рассматривать проблему через призму ситуации (D.Wollants, 2007). Это те жизненные ситуации, когда уменьшение ресурсов, доступных человеку в его мире, вызвано реально имевшими место событиями в его окружении. Изменения в ситуации происходят на материальном, на личностном или на социальном уровнях. И такое изменение условий жизни заметным образом ведет к личностному стрессу и к усилению проявления у человека его личностных проблем.

Мы выделяем такие ситуации в отдельную группу, отличая их от событий хронического стресса, или ситуаций хронического дефицита ресурсов, или шоковой травмы, или экзистенциальных кризисов. Какие жизненные сюжеты могут относиться к этому типу? Это могут быть проблемы в связи с изменениями условий жизни семьи (потеря доходов, рождение ребенка с особенностями), или проблемы адаптации мигрантов, или ситуации стихийных бедствий, или болезни родственников… Гештальт-терапия предлагает идеи и методологию «сопровождение изменений» (Невис, 2002) в жизни человека или в жизни организации.

Люди, которые находятся в таких затруднительных ситуациях, реально испытывают тревогу и затруднения личностного типа и поэтому часто становятся клиентами психотерапевта. Они обращаются к консультанту по поводу самых разнообразных по тематике и сюжетам «личностных проблем». Часто такие запросы, несмотря на видимую простоту и чёткость формулировок (например, «хочу найти ресурсы» или «что мне мешает испытывать позитивные чувства»), представляют сложность для работы консультанта. Дело в том, что в эмоциональной жизни таких клиентов присутствует много разнородного и разнопланового опыта, часто наблюдается общий фон эмоционального истощения и самые разнообразные структурные нарушения СЕЛФ.

Причина такой сложности организации эмоций в том, что эмоциональная ситуация и система отношений, в которой находится клиент, имеет как будто бы несколько слоев существования. Человек испытывает трудности в ходе адаптации к меняющейся ситуации, и это провоцирует тревогу. Но чаще всего эта тревога переадресовывается и распространяется в другие сферы его жизни и по ассоциативным механизмам влечёт за собой проявления разнообразных проблем и затруднений личностного уровня. Терапевт поддерживает контакт с клиентом и старается исследовать способы организации контакта, поддерживать процесс осознанности. И часто встречается с глубокими личностными затруднениями клиента и большим количеством интроектов, склонностью к слиянию, тенденцией к установлению созависимых отношений в ходе «терапевтического сеттинга». Такая ситуация в терапии создает много поводов для развития контрпереносов терапевта и часто становится основой для длительной запутанности в отношениях и даже для фиксации у клиента невротических механизмов реагирования, создания условий для вторичного усиления невротического развития личности. Поэтому мы рассмотрим далее этот тип ситуации как проблему, требующую от терапевта клинического типа размышления.

В чем же подвох?

Подвох в том, что «запрос» клиента и даже предъявляемые им формы организации контакта мало помогают терапевту в том, чтобы выделить важные для проблемно ориентированной работы фигуры.

Ловушки для психолога-консультанта:

Клиент демонстрирует инфантильные механизмы адаптации и легко начинает говорить о своем детстве.
Клиент не хочет поддерживать осознанность и забрасывает консультанта проекциями.
Клиент четко формулирует «запрос» и предлагает консультанту «исправить его чувства и его жизненные стратегии»,
Клиент легко берет вину на себя.
Клиент охотно говорит о проблемах в области отношений и говорит о том, что «он сам виноват в том, что все неправильно организовывает».
Клиент отрицает факт изменения реальных условий ситуации (уменьшение ресурсов ситуации) и отрицает сам факт стресса или любой другой собственной эмоциональной реакции на факт изменения.
Клиент плохо интегрирует полученный в сессии опыт и раз за разом начинает все сначала.
Клиент вовлекает терапевта в созависимые отношения.
Клиент поддерживает механизмы «слияния» и часто ищет интроектов.
Клиент говорит о желании изменений и в то же время отказывается от изменений.

В отношениях клиента и терапевта присутствует сложный по структуре фон, который просвечивает сквозь тематику запроса клиента. Поэтому терапевт, ориентированный на процесс контакта, замечает, что четко сформулированный запрос и акцент на исследование контакта только запутывают ситуацию отношений в долгосрочной терапии, а «буквальное» выполнение запроса клиента ведёт к усилению невротических черт в поведении и к развитию нарциссических механизмов организации опыта.

Пример из практики. Случай с Наташей

Наташа, 25 лет, пришла на прием к терапевту и пожаловалась на депрессию и снижение настроения. Она сообщила, что три месяца назад ее муж неожиданно сообщил о разводе и ушел к другой женщине. Она осталась жить с мамой и сыном 3 лет. Терапевт пошла по пути установления доверительных отношений и смогла оказать эмоциональную поддержку Наташе. Наташа осталась на долгосрочную терапию. С первых дней терапевт и клиент сосредоточились на проблемах отношений с мамой и на событиях раннего детского опыта Наташи. Через год терапевтическая работа носила интересный для клиентки и развивающий характер. За этот год терапевт и клиентка ни разу не обсуждали опыт клиентки, относящийся к эпизоду ухода мужа. Через год детский психолог, который консультировал сына Наташи, обратил внимание на выраженную соматическую симптоматику у ребенка в темах, связанных с образом отца и мужскими фигурами. И рекомендовал семейную терапию.

В ходе супервизии выяснилось, что терапевт «работала по запросу» и обсуждала темы, которые предлагала Наташа. И много занималась детско-родительскими переносами (по типу «мама и дочка») в отношениях клиента и терапевта. Кризисный опыт и переживания, связанные с эпизодом ухода мужа, оказались изолированными из числа сюжетов и фигур долгосрочной терапии, так как Наташа тревожилась и избегала неприятной темы. Но вытесненные из области осознанности переживания создавали тревожный фон, который транслировался в семейную систему.

Если терапевт доверчиво игнорирует кризис в реальном предметном окружении человека и предлагает клиенту глубинную работу с личностью, может ли случиться так, что он сохраняет базис для развития невроза? Например, супруги давно разошлись внутренне, а сохраняют иллюзию слияния. И оба сильно устают от ситуации. И ведут себя как «невротики». До тех пор, пока, наконец, не поговорят открыто, не встретятся и не прояснят новые обстоятельства жизни. Отвлекая клиента от его реальности, терапевт косвенно сообщает клиенту – «не надо думать о своих остановленных реакциях и о своих потерях в недавнем прошлом, в той реальной ситуации, оставайся в иллюзии и займись изменением себя самого». И тем самым останавливает работу осознавания и контакта.

Сложная жизненная ситуация как источник стресса и невроз как гиперкомпенсация тревоги изменений

Тревога, которую переживает человек в ситуации изменений, становится основанием для развития разнообразных невротических механизмов. Которые создают проблемы в самых разнообразных областях жизни и препятствуют адаптации к новой ситуации. В практике социальных психологов были попытки даже классифицировать подобные ситуации по степени разрушительности и были выделены 43 типа ситуаций. (Holmes T.H., Rahe R.H., 1967). Мы можем описать такую сложную жизненную ситуацию как обстоятельства, когда есть изменения в сторону уменьшения ресурсов, по сравнению с предшествующими обстоятельствами, внешние по отношению к человеку условия жизни в области физических условий, личностных обстоятельств, отношений с другими людьми, отношений в социальной группе. Интервью, которое делает терапевт в начале терапии, может выявить в биографии клиента некоторые эпизоды, которые включают в себя ситуацию изменений. И обнаружение такого материала дает повод к более внимательному исследованию опыта клиента, основанному на идеях клинического подхода.

Жизнь изменилась, и человек вошел в эти новые обстоятельства со своими старыми представлениями о жизни, привычками, системой отношений, системой получения поддержки и системой своей актуальной социальной сети. Большая часть связей и способов организации жизни, сформированная в предшествующий период, неэффективна или даже «убыточна» в новой ситуации. По сути дела, мы заметим, что кроме материальных неудобств разного типа, при изменениях ситуации человек испытывает сильные душевные страдания. Человек пробует действовать привычным способом и обнаруживает, что его прежние способы организации отношений с окружением неэффективны. И, в то же время, ему часто не хватает опоры и поддержки для того, чтобы создать новые формы отношений и новые стратегии. Его способность к творческому приспособлению снижена и ему не хватает свободы, чтобы справиться с таким избыточным количеством изменений.

Еще в 1970 году Элвин Тофлер опубликовал ставшую культовой книгу «Футурошок», в которой дал развернутое описание опыта человека, который находится в ситуации изменений. Этот шок наблюдается и в личностно значимых жизненных ситуациях, и в масштабах ускорения темпов технологического и социального прогресса. Стресс и шок будущего, психологическая реакция человека или общества на стремительные и радикальные изменения в его окружении показаны в самых драматических и экспрессивных формах (Тоффлер, 2002).

Известно из клинической практики консультирования, что человек часто реагирует на внешние фрустирующие события усилением невроза. Это происходит, когда человек в стрессе, а ситуация стресса создана внешними условиями. Но человеку трудно найти ресурсы и признать, что ситуация изменилась, что жизнь стала иной. И человек уходит в регрессию, прячется от изменений за ширмой невроза. Невроз выступает как маскировка, как способ бегства человека от разрушительного переживания собственной тревоги, которая сама по себе вызвана ситуацией изменений.

Отметим существенное отличие для персонального опыта человека «ситуации реакции на изменения» от проблем и тематики, отражающей специфику личностного развития человека. Различие в том, что в ситуации «обычного невротического типа» человеческое окружение человека и его материальная ситуация относительно стабильна, а собственные внутренние душевные напряжения человека приводят к тревоге и дезадаптации.

Признаки регрессии при ситуации внешнем стрессе

Усиление привычных копинг-стратегий и невротических механизмов.
Чаще наблюдаются прерывания контакта, отказ от активности, отказ от творческого приспособления.
Повторение паттернов поведения, нарушение четвертой фазы цикла контакта (постконтакта).
Агрессия по отношению к тем, кто не затронут кризисом, и тем самым находится в стабильной ситуации.
Опора на инфантильные механизмы в организации опыта.
Вовлечение тех, кто стремится помочь, в «драматический треугольник Карпмана».
Мифологическое сознание как отказ от реальности.

Когда жизнь изменилась, а представления о себе и о жизни, связи и система ориентации остались старыми, каждый эпизод контакта с миром вызывает в таких условиях беспокойство и стресс. Один из важнейших источников личностного стресса и тревоги – это попытка человека сохранить стабильную (устаревшую) картину мира и стабильные отношения в условиях, когда мир изменился, и его ресурсов недостаточно для адаптации, или они не подходят к новой ситуации. На личностном уровне стресс становится источником тревоги и деморализации. Человек теряет социальные связи. И сама по себе собственная тревога, которая вызвана реакцией на изменение в ситуации, становится врагом для человека.

Человек начинает бороться со своей собственной тревогой, вместо того, чтобы ориентироваться во внешней ситуации заново. И «включает» привычные ему (устаревшие) невротические механизмы организации жизни. Это могут быть симптомы навязчивости, соматические реакции, нестабильное эмоциональное поведение, обращение к зависимостям, усиление характерологических черт и общего регрессивного поведения, диссоциации, усиление нарциссических компонентов в организации контакта. В терминах гештальт диагностики мы опишем эти явление как «прерывания контакта» и как уменьшение СЕЛФ (Робин).

В условиях тревоги человек переходит в «регрессивную позицию» и его поведение становится «детским». Именно невротическая схема организации поведения становится заметной и окружающим людям, и терапевту, и даже самому клиенту. И именно эти невротические симптомы клиент вольно или невольно предлагает терапевту. Готов ли Терапевт встретиться с Человеком, который находится в сложной жизненной ситуации и теряет функцию ЭГО («он нервничает», как сказали бы наши бабушки, которые не знали психотерапевтических концепций), или именно Симптом станет собеседником терапевта?

Может показаться удивительным, но в терапии мы много раз наблюдали следующий эффект: после проработки цикла работы горя и признания реальности новой ситуации, проявление невротических паттернов заметно уменьшается. Этот эффект было легко предсказать. Так как уменьшается тревога, связанная с дезориентацией и «незавершенной работой горевания». Тревога создает постоянный фон, ведущий к дезадаптации и эмоциональному утомлению.

Выбор клиента: «горевать» или «искать ресурсы»?

Как помочь человеку вернуться к целостности, понимая под «целостностью» не только душевное равновесие, но баланс и гармонию его отношений в актуальной для него ситуации? Мы, как практики, знаем, что для того, чтобы оптимизировать работу всей систему отношений в ситуации на ее разных уровнях, необходимо для начала признать новую реальность, проститься со старой жизнью и заново мобилизовать силы для продолжения жизни.

Очевидно, что в рамках терапевтической консультации мы не можем добавить практических ресурсов в реальном предметном мире или вернуть по линии времени ситуацию к ее исходной форме. Мы ставим задачу восстановления душевного здоровья и целостности, которые станут базой для новой ориентации человека в ситуации, для того, чтобы нашлось место работе творческого приспособления и результатом стало создание реалистической и достаточно качественной жизни.

Мы напомним читателю известный «Парадокс о ресурсах» при невротизации. Если невротизация вызвана изменением (и тревогой, которая связана с работой горя), то любой объем ресурсов будет включен в неэффективные невротические адаптивные механизмы, которые поддерживают у человека иллюзию прежней жизни.

Мы как консультанты отдаем себе отчет в том, что пока человек не встретится с новой (актуальной) реальностью в своей ситуации, любые доступные ему его собственные и внешние человеческие и материальные ресурсы будут растрачены впустую. А встреча с реальностью, как мы отдаем себе отчет, связана с принятием факта изменений и прохождением цикла «работы с горем». Однако именно ситуация дефицита ресурсов приводит к тому, что человек не решается начать работу горевания, всеми силами избегает ее. Так как понимает «признание горя» не как избавление от страдания и переход в новую (более эффективную) фазу организации своего опыта и построения своей жизни, а как добавление неприятностей, то есть суммирование фрустрирующих обстоятельств. «Мало того, что случились неприятности и не хватает ресурсов, ещё и неприятные переживания горя будут мне непосильны», - так рассуждает человек.

Этапы работы исцеляющего горя

Для того, чтобы начать новую жизнь, человеку надо признать, что СТАРАЯ ЖИЗНЬ ЗАВЕРШИЛАСЬ. И эта душевная работа (работа расставания) занимает время и требует расходования душевных сил. Важную функцию выполняет исцеляющий аффект ГОРЯ.

Хотя горе и горевание – те чувства, которых старательно избегает человек, который попал в ситуацию изменений. Он инстинктивно опасается довериться переживанию горя, он боится потерять оставшиеся ресурсы. И именно эта интуиция его подводит. Все то время, пока изолирован факт изменения и работа горя не завершена, человек продолжает испытывать тревогу и, кроме того, теряет силы на поддержку иллюзии. Видимость экономии ресурсов создает реальные основания для истощения сил, разрушения личностных связей и контактов с миром. Так как только после завершения цикла работы горевания человек сможет интегрировать свои ресурсы и вступить в реалистический контакт с миром и окружением. И начать новую организацию своей жизни.

Изоляция и одиночество

Общество и окружение человека становятся источником стресса, хотя именно в своем окружении человек мог бы искать поддержку. Базовые идеи гештальт-методологии (Перлз, Гудман 1999) предполагают, что именно в окружающем мире человек может найти ресурсы и опору, если он находится в ситуации дефицита. Однако в ситуации изменений часто само окружение человека, его связи и контакты в социальной сети становятся источниками агрессии и стресса. Так как окружающие люди воспринимают его «прежним», а его реальная ситуация стала «новой», социальная группа часто реагирует прямо или косвенно агрессивными или отвергающими действиями, по алгоритмам, хорошо описанным для динамического архетипа «свой-чужой». Его окружение ждет, что человек станет поддерживать «прежний способ контакта» и «найдет ресурсы для преодоления сложностей». «Мы видели тебя в других условиях, ты сейчас стал какой-то другой, у нас нет ресурсов встретится с тобой обновленным. Потому мы просто отвернемся от тебя или сделаем вид, что ничего не изменилось». Близкие люди, не полностью вовлеченные в ситуацию, дистанцируются и демонстрируют отвержение. Если бы они могли выразить словами этот слабоосознаваемый процесс, они бы сказали: «Мы дезориентированы и растеряны, потому что у вас изменилась жизнь, и мы не знаем, как теперь с вами правильно общаться!». Даже прошлое человека становится его врагом. «Как мне расстаться с тем собой, с тем, кто был мною еще недавно? Узнаю ли я себя, когда у меня новые ресурсы? Как я буду общаться с тобой?».

Мы заметим, что в опыте человека или группы, которые оказались в сложной жизненной ситуации (с уменьшением доступных ресурсов) становится заметной тема переживания изоляции и некоторой (часто невольной) социальной агрессии со стороны окружения. Когда человек переживает эпизод уменьшения доступных ему ресурсов, он испытывает давление социума. И это давление создает дополнительные поводы для расщепления и стресса. Кроме того, у человека часто развивается собственная агрессивная инстинктивная самозащитная реакция в ответ на реакцию окружения, которую он может считать неуместной и стараться изолировать (блокировать). На это уходят дополнительные силы. И кольцо изоляции замыкается.

Вспоминаю разговор, который произошел лет 10 назад с молодой дамой, которую мы назовем Аня. Ане 35 лет. И она до недавнего времени была женой обеспеченного человека. Это определяло ее область социальных контактов и систему потребления. Несколько месяцев назад муж предложил развод. Ане осталась дорогая квартира и дорогая машина. Содержание машины требовало значительных расходов;  денег, которые зарабатывала Аня, еле хватало на бытовые нужды,  содержание квартиры и машины. Однажды к ней пришла в гости подруга и задумчиво сказала «да, вот и туалетная бумага у тебя теперь стала дешевая, не то, что раньше!». Не удивительно, что Аня стала искать помощи у психотерапевта.

Мы можем заметить, что такое проявление изоляции обнаруживается по трём уровням, которые важно рассматривать совместно. Это физический, личностный (человеческий) и социальные уровни.

На физическом (предметном) плане это изменение доступных человеку материальных ресурсов, что само по себе создает необходимость перестройки всей системы потребления.

На личностном уровне (эмоции и человеческие отношения) мы обнаружим переживание растерянности, отсутствия опоры и необходимость поиска новых форм поддержки себя самого и своего контакта с окружающими. Старые убеждения и ценности могут оказаться недостаточной опорой для организации новой жизни и новых отношений. Кроме того, затруднения в адаптации будут вызваны незавершенными ситуациями из прошлого опыта отношений. Необходимость строить новые личностные отношения становится не только необходимостью, но стрессом и вызовом.

На социальном плане человек встречается с проблемой разрушения связей его социальной сети и необходимостью создавать новую социальную сеть. Это реальное изменение списка людей, с которыми будут теперь поддерживаться отношения, и поиск новых ролей в новых социальных группах. Разрушение старых социальных связей и построение новых социальных сетей является энергоемкой задачей. И еще больший стресс вызывается тем, что происходит изменение ролевой позиции у человека в его имеющейся социальной сети.

Именно изолирующая роль окружения становится заметной как вклад в то, чтобы человек избегал проживать свою работу горевания. Человек стремится сохранить систему отношений, чтобы избежать изоляции, и тем самым сохраняет расщепление и изолирует часть своих переживаний и своего опыта. Поэтому окружение человека и его социальные связи являются важными фигурами в работе терапевта. В соответствии с идеями о том, что гештальт-терапия - это сопровождение изменений, мы настойчиво и последовательно делаем фигурой ВСЕ (доступные) области связей и области коммуникаций человека в каждом «слое коммуникации» и восстанавливаем целостность связей в ситуации.

Что отвлекает внимание терапевта? Социум! Так как социум требует мобилизации ресурсов и не поддерживает важности работы горя!

Важный вклад в запутывание проблемы вносят социальные стереотипы. Именно такие стереотипы становятся базой для проекций клиента и для контрпереносов терапевта. Самый опасный и соблазнительный из таких призывов социума это предложение, которое адресовано человеку в сложной ситуации: «надо брать себя в руки и искать ресурсы». СМИ и педагоги призывают людей к тому, чтобы человек, который попал в сложную ситуацию, «собрался и делал своё дело», «продолжал бороться». «Сохраняйте оптимизм и двигайтесь к светлому будущему!», - призывают СМИ. «Проявляйте креативность и будьте адаптивными», - предлагает массовая психология. Тем самым поддерживая нарциссический способ организации опыта в ситуации стресса.

Эти предложения со стороны массовой культуры реально помогают обществу выжить в условиях кризиса. Но проблема, которую видит внимательный наблюдатель, заключается в том, что до того, как конкретный человек вернется к реальности и встанет своими ногами в реальном пространстве и времени опыта, до того, как он проживет цикл расставания с прошлым, он не может полностью (целостно) вступить на столь благородно предлагаемый ему путь.

Почему СМИ и массовая культура готова признать факт кризиса, но не готова признать, что ресурсов стало меньше? Потому что в условиях дефицита ресурсов современная массовая культура не видит возможности выделить человеку место покоя и ресурсов для того, чтобы человек «спокойно» прошел свою работу горевания. Общество потребления не любит и старается изолировать тех, кто печален. Культура потребления не видит важности переживания эмоции горя в жизни человека, не признает процесса горевания как уникального и ценного человеческого опыта. Наоборот, общество призывает людей к активности и бодрости во всех жизненных ситуациях, тем самым вовлекая человека в бесконечную игру оптимизма.

читать II часть статьи