Разумеется, бизнес имеет право не быть творчеством. Но в этом случае он, по большому счету, не приносит удовлетворения ни производителю, ни потребителю. Отсутствие креативной составляющей ведет к разочарованию, депрессии, недобросовестности, кризису и пересмотру жизненных стратегий.
С другой стороны, творчество может не признавать себя бизнесом. Тем не менее, творческий акт можно считать состоявшимся только в том случае, если его продукт найдет потребителя и будет им по достоинству оценен.
Творческая игра - искусство преодоления, виртуозного владения, азартного действа и воплощения, в котором играешь и выигрываешь самого себя.
Великого и загадочного Гераклита забавляло совпадение слов, передававших различные, порой противопоставленные друг другу, смыслы. «Луку имя жизнь, дело его - смерть» - восклицал он об орудии стрельбы, называвшемся одним словом - βιος - с жизнью.
Философствующая мысль древних греков оперировала настолько глубокими и многозначными понятиями, что перевод соответствующих слов на языки и в контексты современности оказывается возможным лишь с помощью ряда взаимодополняющих символов.
В противовес древнегреческой, современная цивилизация породила слова, не обладающие глубинным смыслом и широким спектром значений, но понимаемые по-разному в различных социальных группах. При этом каждая из групп считает «свое» значение единственным.
Одним из таких слов в современном русском языке является слово «бизнес». Именуемое этим словом занятие (не следует забывать, что английское слово «бизнес» переводится как «дело, занятие») выгородило для себя особую зону в языке и мышлении. В этой зоне господствует транскрипция английских слов (маркетинг, мерчандайзинг, менеджмент, билдинг, клининг), имеющих вполне определенные и широко употребляемые русские эквиваленты.
Подобные казусы (употребление особых слов, а иногда и особого языка) связаны с попытками - порой, вполне обоснованными и небезуспешными – позиционировать ту или иную деятельность или социальную группу как неординарную, несоответствующую общепринятым стереотипам. Вспомним, хотя бы, языки молитв и проповедей (латынь, церковнославянский), франкоязычное разглагольствование российской аристократии, слэнг советских хиппи.
Первая новорусская буржуазная волна, вопреки громогласному (по крайней мере, языковому) отмежеванию от социалистической действительности, приняла в наследство от нее главный (единственный) стереотип коммунистического образа жизни – экспроприацию.
Одна из последующих нашла точку опоры в разорванном, лишенном идентичности менталитете простейшего советского обывателя. Акулы, прилипалы, анчоус и планктон этой волны предпочитают неказистое. Не слишком квалифицированных и обходительных, мотивируемых пинком и скандалом работников. Не обремененную изысканностью качества и элегантностью технологий продаж продукцию.
Третья волна величаво выкатила из заокеанской были невнятно понимаемое, но упорно вдавливаемое клише «бизнес как отлаженный механизм».
Меж волнами, бурями и рифами - из времен бродячих шарманщиков и точильщиков - выплывают время от времени вариации на тему «бизнес как попытка выжить».
Отважные и благородные мореплаватели четвертой – творческой - волны столь малочисленны, что поверить в их существование практически невозможно. Их дело отличается от вышеупомянутых омонимов значительней, чем жизнь от орудия убийства.
Компас не потерянного (не похеренного) главного в отсутствии карты глубин бытия и сознания наставляет на путь интуитивного развития интуиции, стихийного обретения высших ценностных ориентиров и сокровенных точек истины. Начертания этих путей, принципы следования им, несомненно, могут быть предметами размышления. Однако сверять смутно улавливаемые координаты, как и показания не существующих приборов не хочется, да и не с чем.
Взаимодействие (сотрудничество? общение?) капитанов творческой волны с психологами, тренерами, коучами - напоминает притчу из жизни одного из величайших мыслителей и учителей ХХ века Александра Меня. К протоиерею обратились зэки одной из зон строгого режима. «Научите нас молиться» - просили они. «Это я должен учиться у вас молитве» - ответил священник.
Вполне возможно: то, что на первый взгляд кажется непопулярностью творческого подхода к ведению бизнеса, в действительности – ни что иное, как желание скрыть от всех и, зачастую, от самого себя, творческую составляющую личности и дела.
Разумеется, бизнес имеет право не быть творчеством. Но в этом случае он, по большому счету, не приносит удовлетворения ни производителю, ни потребителю. Отсутствие креативной составляющей ведет к разочарованию, депрессии, недобросовестности, кризису и пересмотру жизненных стратегий.
С другой стороны, творчество, может не признавать себя бизнесом. Тем не менее, творческий акт можно считать состоявшимся только в том случае, если его продукт найдет потребителя и будет им по достоинству оценен.
Творческое дело (как, впрочем, любой востребованный, приобретший признание и достойную социальную реализацию творческий процесс), помимо признаков творчества как такового, обладает признаками игры по Хайзинге.
Присутствующие в деле – незаметно проникшие в поведение действующих или намеренно взятые ими на вооружение – признаки манипулятивной игры по Берну (согласно Эрику Берну, манипулятивная игра - набор ходов, скрывающий западню или хитрость) перебрасывают дело из четвертой волны в первую, превращая его в постбольшевистскую экспроприацию.
Существеннейшее отличие творческой Игры от всех прочих (развивающих, деловых, ролевых, метафорических, спортивных, азартных) – в том, что у этой игры нет специально устраиваемого поля. Ее полем является жизнь как таковая.
Участник Игры может пребывать в трех ипостасях: игрока, фигуры, поля. В одной из форм ее ведения он становится игроком (играющим), разыгрывающим свою партию в пространстве жизни.
В другой форме осуществления Игры ее участник – вне зависимости от своих пожеланий, предпочтений и представлений о происходящем – превращается в играемого: либо в одну из фигур партии, разыгрываемой другим игроком (другими игроками), либо в поле для рефлексий, раздумий, мечтаний, переживаний. Среди последних встречаются как отображения ситуаций действительности (в этом случае фигуры Игры - фрагменты жизни), так и имеющие с реальным миром мало общего.
Выигрыш, как и условие его получения – восстановление, хотя бы, частичное, целостности (единства, гармонии, благодатного состояния) того или иного участка поля или участника игры.
Важнейший закон Игры и условие пребывания в статусе игрока – холистичность. Этот закон гласит: «Игра ведется в пользу каждого из участников». Неисполнение этого условия – попытки не выиграть, а обыграть – обречены, в лучшем случае, на провал, а в худшем - влекут за собой дисквалификацию претендующего на роль игрока. Тем не менее, эти попытки намного популярней честной Игры. Пытающиеся обыграть прибегают к фонократии – управлению полем жизни с помощью скандала, запугивания или подавления, или к манипулятивному вторжению в Игру. Полученное «преимущество» при необходимом уровне незрячести рассматривается как выигрыш, но в действительности – ни что иное, как потаенный груз, прижимающий к беспросветному дну бытия. Избавиться от него, более того, заподозрить в нем причину депрессии, тоски и или тщательно скрываемого несчастья тем труднее, чем больше его вес, его давящая сила.
Игра всеми силами стремится не быть обыденностью. Более того. С точки зрения последней она, как минимум, парадоксальна. Как искусство с точки зрения обывателя. Как квантовая физика с точки зрения классической. Как система Гераклита, как все, обращенное к фундаментальному, главному, высокому и – при ненастной погоде - заоблачному, с точки зрения банального разумения.
Игра немыслимым образом сочетает неукоснительное следование правилам, зачастую не до конца осознаваемым участниками, – и свободу, являющуюся ее основным принципом и смыслом.
Сопровождающие ведение Игры высочайшее напряжение и готовность принести любые жертвы любимому делу, следуют рука об руку с ленью и скукой – не наставляющими обойти стороной труды и трудности, а указующими верное направление векторам усилий и напряжений.
Участники Игры время от времени приходят в замешательство от выстраивающихся на ее поле комбинаций людских судеб, случайных событий, переживаний. Эти комбинации вполне могли бы лечь в основу сюжета волшебной сказки или захватывающего блокбастера.
Особенно поражает превосходящие все ожидания, неистово искомые и невероятным образом обнаруживаемые решения, казалось бы, неразрешимых, но жизненно важных, задач.
По мере наработки навыков и личностных свойств, необходимых для ведения Игры: восстановления целостности играющего, расширения и углубления его сознания, развития креативных способностей, раскрытия глубинных личностных потенциалов - его партия становится не только консонансной Игре, но может вызвать резонанс, реконструкцию, как близлежащих, так и отдаленных регионов поля жизни, беспрецедентную обратную связь и поддержку социума. Партии наиболее сильных игроков продолжают участвовать в Игре на протяжении веков и тысячелетий.
Творческая Игра – театр Морено, в котором граница между действующими лицами, исполнителями и зрителями условна и подвижна: купивший билет на галерку с трудно преодолеваемым ужасом обнаруживает себя в центре действия, вообразивший себя главный героем оказывается вне Игры. Возникающий в разных концах сценического зала вопрос об авторе и постановщике пьесы иногда получает – а иногда и не получает - очевидный и неожиданный ответ.
Время от времени очередной участник обнаруживает Игру в непосредственной близости от себя, либо обнаруживает себя в игре, либо обнаруживает в себе желание вступить в нее.
Во всех упомянутых случаях предстоит и открывается путь: «вверх и вниз – один и тот же», как писал Гераклит. Идущим осилить эту дорогу, пожалуй, пригодились бы поклажа знаний и опыта, карта мудрости мира. Тем не менее, большинство из них отправляются в это непростое путешествие налегке.
.jpg)
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать