Новая семья: всем миром или отдельно?

В комнату психолога вошли трое: миниатюрная улыбающаяся женщина лет шестидесяти, дама покрупнее и помоложе, чем-то неуловимо похожая на женщину, вошедшую первой, и худенький юркий мальчишка с напряженными, вглядывающимися в незнакомую обстановку, живыми темными глазами. Мальчишку усадили в дальний от меня угол дивана и представили: «Вова, не мешай маме и бабушке разговаривать с тетей! Сиди тихо!»

Вова при этом разговаривать и не думал, он мусолил в руках обломок какой-то пластмассы и внимательно изучал шкаф с книгами и игрушками.

По словам обеих женщин, Вова регулярно и «ядовито» портил всем жизнь: бегал с котом по квартире, шумел, играл в  «свои дурацкие игры», но – что самое неприятное – изводил старенькую 86-летнюю старушку, свою прабабушку.

Вскоре выяснилось, что обе женщины страшно недовольны поведением семилетнего хулигана «отравляющего» жизнь всем жителям их вместительной квартиры. Квартира вмещала в себя три комнаты: в самой маленькой комнате жила бабушка с внуком, Вовины мама и папа – в другой (папа иногда возвращался из длительного плавания и гостил в комнате жены), а прабабушка Клава с котом Кузьмой располагались в просторной гостиной.

По словам обеих женщин, Вова регулярно и «ядовито» портил всем жизнь: бегал с котом по квартире, шумел, играл в  «свои дурацкие игры», но – что самое неприятное – изводил старенькую 86-летнюю старушку, свою прабабушку, встававшую с кровати лишь несколько раз в день. Стоило ей пойти в туалет, как оттуда раздавался громкий пугающий звук, и старушка вылетала в клубах дыма! Под подушкой прабабушка не раз находила всякие гадости вроде горсти табака или разлитого клея. Но самым ужасным, по словам взволнованной мамы, было то, что Вова не хотел уважать «старшее поколение» (имелась ввиду именно прабабушка Клавдия Семеновна, бабушку же, видимо, причисляли к среднему): сын  упорно не желал ее слушаться, дерзил и уж точно никак не помогал бедной старушке!

Из всего вышеописанного складывалась контрастная двухцветная картина, состоящая из страданий прабабушки Клавы и зловредных выходок правнука-садиста. Удивительным образом картина эта исключала какие-либо проявления всех остальных членов этой семьи. Словом, из тех, кто сидел передо мной, явным злодеем и причиной всех и всяческих бед был – известно кто! – сидящий в дальнем углу дивана, тихо теребящий свою пластмасску и ни слова пока не сказавший, кроме вежливого «Здрасьте!», Вова.

На мои вопросы «исчадие ада» также тихо и последовательно отвечало, никак не отрицая своей вины. Да, он действительно устроил микровзрыв в туалете, подсыпал разные гадости прабабушке под подушку, прятал от нее пульт от телевизора, ну и, разумеется, не слушался, не делал вовремя уроков, не шел вовремя спать и вообще…

Все вышесказанное в какой-то момент привело меня в тупик. Слишком уж контрастная получалась картинка и, - что самое поразительное, - слишком уж странно вел себя этот домашний монстр, оказавшийся тихим приветливым мальчишкой, к которому я явно чувствовала симпатию. К тому же никаких отклонений в эмоциональной сфере, да и ни в какой другой, у мальчика не было. Что же заставляло его вести себя так странно и выразительно по отношению именно к прабабушке? Здесь явно был какой-то подвох…

Через некоторое время ситуация стала проясняться. Здесь важно сказать несколько слов об истории семьи Д.: четыре поколения этой семьи жили вместе уже 9 с лишним лет. Молодые объединились со стариками сразу после свадьбы, хотя собирались жить отдельно. Однако, ряд самых обычных обстоятельств подтолкнул их к тому, чтобы «послушаться родителей» и переехать к ним – ведь молодой муж плавал, своего угла у них не было, денег тоже, а тут отдельная комната, пустовавшая после недавней смерти отца. Потом родился Вовка, потом у бабушки Клавы начались серьезные неполадки со здоровьем, и она перестала выходить из дому! Так они и зажили всем миром, включая кота Кузьму.

Рассказ членов этой семьи сопровождался интересными подробностями. Например, обязательным делом в их доме было спрашивать у бабушек, будут ли они завтракать, обедать или ужинать и  можно ли взять то-то и то-то из холодильника. Каково же было мое изумление, когда я узнала, что без спросу забираться в холодильник могли только прабабушка Ксения и кот Кузьма! Отцу семейства, приходящему из плавания, полагалось также задать все необходимые вопросы, и только получив согласие и одобрение, приступать к трапезе! Иначе – скандал, который охватывал своим пламенем всех и вся в этом доме! Вовин папа страшно не любил скандалов и со временем приспособился ждать, когда его накормят и «не вмешиваться» в устоявшийся уклад этой, задолго до него образовавшейся, семьи.

Или вот: телевизор в семье Д. был всего лишь один, стоял он в комнате прабабушки Ксении и право выбирать – что и когда смотреть, принадлежало только ей. Поскольку мультики и прочие «глупости» баба Клава не любила, Вове нечасто удавалось «приобщиться к прекрасному». Но даже в тех случаях, когда он, каким-то образом извернувшись, добирался до телевизора и усаживался посмотреть мультик, неизбежно в самом интересном месте прабабушка выключала телевизор, так как ей нужно было отдохнуть или же срочно услышать прогноз погоды по другому каналу.

По неписаным правила этого семейства перечить старенькой еле-еле встававшей с кровати бабушке было не то что нельзя, а попросту невозможно, аморально и бессмысленно.

Единственным исключением являлся кот Кузьма, хозяйкой которого считалась старейшина Клавдия Семеновна. Коту можно было все или почти все: забираться в холодильник, катать по всей квартире клубки, сырую картошку и все, до чего мог добраться прабабушкин любимец. Все шалости Кузьмы вызывали лишь умиление!

Почему же в этой семье, где все вроде бы заботились друг о друге, образовалось два полюса, два очага напряжения, между которыми разразилась настоящая война?  Почему противниками оказались именно самый старший и самый младший? Все эти вопросы я задавала себе на протяжении нашего разговора не один раз. Прошло немало времени, прежде чем стал ясен смысл многолетней вражды, казавшейся почти смешной… если бы все не было так печально.

А смысл в такой «партизанской войне» действительно был, причем самый что ни на есть универсальный, смысл, важный для всех в этом доме. Дело в том, что если рассматривать сложившуюся ситуацию в более широком, системном контексте, не упуская из поля зрения действия и посылы каждого члена семьи, мы увидим, что именно такие отношения и были необходимы этой семье.

Вовиной маме они нужны были для того, чтобы избежать принятия разнообразных неприятных решений. Например, что  делать с ее давно разладившимися отношениями с мужем, лишь изредка появлявшимся в доме? Как объяснить матери, что она, дочь, уже выросла, не нуждается в опеке и хочет воспитывать своего ребенка сама (тем более что Вова уже такой большой)? Чем занимать время, которое может появиться, если она не будет постоянно занята «заботой о ближнем», напрямую связанной с «военными действиями?...

Папа Вовы также имел некую выгоду от создавшейся ситуации. Он мог избегать ответственности за многие процессы, происходящие в семье (главой которой он мог бы быть). Ему не нужно было требовать изменений в отношениях с женой. Это грозило ему большими неприятностями в виде проявления не всегда позитивных чувств (уж он-то, выросший в семье  алкоголика, не понаслышке знал – что это такое). Все было просто и понятно: у его сына проблемы и надо их решать, да еще помогать в их решении жене! Таким образом, Вовин папа уходил в море с неизменным чувством выполненного долга  и явным желанием домой в ближайшее время не возвращаться.

Бабушка Вовы также была при деле. Ее душа была занята переживаниями по поводу того, как всех примирить, успокоить, утешить, не нарушая при этом важных правил, которым она следовала всю свою жизнь. Потребность в этих переживаниях стала смыслом ее жизни и еще больше усилилась после смерти мужа.

Старенькая Клавдия Семеновна чувствовала к себе уважение со стороны каждого члена семьи  (стакан воды уж точно было кому подать) и спокойно готовилась помирать, огорчаясь только Вовиным непонятным выходкам. После каждой выходки, когда «злодей» в очередной раз был уличен и наказан, прабабушка чувствовала еще больше внимания и уважение к себе. Усиление ощущения собственной значимости вовне выражалось в улучшении настроения и более здоровом сне старушки (о чем и свидетельствовали ее дочь и внучка).

Таким образом, бедный наш Вова трудился «не покладая рук», выполняя роль громоотвода, поддерживая стабильность и наполняя смыслом совместное существование семьи, в которой рос. Вместе с тем мальчик пытался таким образом освободиться от непосильного для него режима запретов и невероятных требований. Страшно представить, какие проблемы появились бы у каждого члена семьи, если бы Вова вдруг оказался тихим и правильным мальчиком без проблем! Начались бы выяснения отношений, разъехались бы все по разным квартирам, а может, и развелись бы – чего доброго!

Ситуация эта не исключение, скорее, она  типична для нашей российской постсоветской действительности, с ее соборностью, коммуналками и неприятием четких рамок и дистанции в отношениях. По статистике 80-х годов, до 90% всех семей жили тремя – четырьмя поколениями. Все вместе, всем скопом, да еще и в условиях ниже среднего. Частенько бабушки занимались детьми, отстраняя от выполнения родительских обязанностей своих детей, не давая им возможности почувствовать себя взрослыми, ответственными  и счастливыми родителями. Молодые супруги так и оставались зависимыми от своих родителей, постоянно слыша в свой адрес: «ты не сможешь»,  «я лучше знаю, как надо!», «спроси у меня, где это лежит» и прочее. Как ни странно, чем старше и слабее становятся родители, тем яростнее борьба за влияние в семьях, живущих слитной, плохо дифференцированной жизнью. Очень часто в таких семьях болеют, кто-то из членов семьи «назначается «козлом отпущения» (чаще всего это ребенок), который должен иметь какие-либо сложности для того, чтобы семья не подвергалась серьезному риску распада. Супружеские отношения в подобных семьях страдают и как бы умирают – остается лишь внешняя, видимая их часть, а  внутри – пусто. Супруги по многу лет не разговаривают «по душам», не приглашают гостей, не занимаются любовью, даже не ругаются – они заняты участием в более масштабной игре по поддержанию стабильности в нестабильной семейной системе.

Все сказанное вовсе не означает, что любое совместное проживание является деструктивным. Важно просто учиться выбирать подходящую дистанцию в отношениях между разными поколениями, разными семейными группами, что бывает очень непросто.   

В последние 10 лет ситуация у нас несколько изменилась: поженившись, молодые   все чаще предпочитают жить отдельно и находят разные способы для того, чтобы это стало  возможным.  Как бы там ни было, - Вам выбирать: жить всем миром или отдельно.

Екатерина Юрьевна Уголева - заведующая кафедрой семейного консультирования и психотерапии Института практической психологии «Иматон», старший преподаватель, директор программы семейного консультирования психологического консультативного центра, психолог-консультант, семейный терапевт, ведущая семинара «Супружеский кризис: от «банальных» проблем к парадоксальным решениям».