К 75-летию начала Великой Отечественной войны. Рассказы читателей газеты:
Психолог Татьяна Алексеева: Я предлагаю прочитать отрывок из поэмы «Хуторок», которую написал мой дедушка Квашин Василий Фёдорович:
На самом же краю села
К нам из района шла дорога.
Так вот по ней до нас дошла
Военных ужасов тревога.
Всего мне было девять лет
Когда отца у нас не стало.
И было нам не до котлет.
Тогда и хлеба не хватало.
Но не одни страдали мы
В те долгие четыре года
От той коричневой чумы,
Врагов советского народа.
Как провожали мы отца,
Я это время помню смутно…
С района ждали мы гонца,
Мог появиться поминутно.
В июне месяце, в конце,
По лужам босые бежали.
И было слышно в том конце
Уже кого-то провожали.
Я влез на печку полежать,
А в полночь мать нас разбудила:
«Вставайте папку провожать»,
Сама заплакана ходила.
Он, молча, нас поцеловал,
И к люльке подошёл, нагнулся,
Потом шагнул через порог,
Ушёл, и больше не вернулся…
А в люльке спал братишка мал,
И той войны он не боялся.
Когда отец поцеловал,
Он очень громко рассмеялся.
Я помнил долго ночку ту –
Был дождь с грозой и было склизко.
Мы всё глядели в темноту,
Но их уж не было и близко…
Когда в избу вернулись мы,
Дождь перестал, поднялись тучки,
Мать тихо к люльке подошла –
Под сердцем первые колючки.
И как-то сразу повзрослев,
Косили зябь мы всю быками,
Крюком косили мы хлеба
И скирдовали все руками.
И в день работали, и в ночь.
С полей на ток снопы возили,
Отцам хотелось нам помочь,
Мы немцу кирпичом грозили!
То были годы, шла война
От нас уши отцы и братья.
Их будут вечны имена,
Фашистам – вечное проклятье.
Братишка, что постарше был,
Привел уж к матери невестку,
А почтальон тут дверь открыл,
И вынул срочную повестку.
Невестка вскрикнула и всё…
При нас заплакать не посмела.
А мать забыла сразу всё
И где стояла, там и села.
И вдруг, сознание теряя,
Наполнив криком двор и хату,
И слёз ничем не вытирая,
Она упала в ноги к брату…
И много время пролежав,
Смотрела мутными глазами,
Ботинок брата в руки сжав,
Смочила весь его слезами.
Потом привстала наша мать
И встала рядом честь по чести.
«Ты помогай мне сына ждать!»,
Сказала братовой невесте.
Не знаю, брат сказал кому:
«Оставим званые обеды!
С России выгоним чуму
И свадьбу справим в день Победы!»
Мы в свой тут выскочили двор,
А во дворе полно народу,
Здесь был и плач и разговор,
А брата ждёт уже подвода.
И вот, простившись у крыльца,
Мой брат, подпрыгнув, сел в подводу,
И были письма из Донца,
Потом затих… как канул в воду…
А шёл уж сорок третий год,
И мы к зиме подкрыли хату,
А к октябрю пришёл черёд
Туда идти другому брату.
Как собирая мать его,
Всё обнимала и просила,
Не видя больше ничего,
Сама так громко голосила.
В тот год суровая зима,
На небе всё сгущались тучки,
И как же вынесла она
Под сердцем трети колючки?
А сколько было их потом,
Колючек. И больших, и малых,
Ведь её прибавилось забот
И дел, доселе небывалых.
Ей вовремя выйти на поле,
И детям придумать обед…
Нельзя нам не вспомнить тем более,
Хоть и прошло столько лет.
А вечером с поля вернётся:
«Нам нечего, детки, варить!»
Заплачет, в подушку воткнётся,
Сквозь слёзы она говорит.
А утром я встал, удивился,
Всему виновата война,
Вчера потолок обвалился,
А утром упала стена.
Эх, были бы дома мужчины,
И в мире царил бы покой,
Не знали б мы горя-кручины,
Нужды бы не знали такой.
И мать побежала в правленье,
Сказать про такую беду.
Пред молит, минуту терпенья,
Сейчас мастеров я найду.
И вот уже солнце с обеда,
Тогда сотворили козлы,
Зачем-то с колхоза два деда
Соседке бревно привезли.
И, молча, ни слова про цену,
С пилою в руках, с топором,
До вечера делали стену
Дед Гарка и с дедом Петром.
Мы воду с колодца носили,
Давали дедам тем попить,
И с мамою глину месили,
Чтоб стену потом облепить.
А вечером, кончив работу,
Они отошли от крыльца,
А мы потом всё по субботам,
С войны дожидались отца.
А мы возле мамы стояли,
Всего-то понять не могли,
На печке места позаняли
И спать натощак мы легли.
И снилось: отец из проулка
Тяжёлую ношу волок.
В руках его тёплая булка,
Еды за спиною мешок.
И вот он уж двери коснулся,
И молвил: «Ну, кто бы помог?»
Я как-то сразу проснулся
И больше уснуть я не мог.
И будто, я плотно наевшись,
Слезаю с печи, чтоб попить,
И вижу, что мама одевшись,
Сидит возле печки, не спит.
Слезинки, как капли на ветке,
Два слова сказать нам нашла:
«Как жить будем дальше мы, детки?
На отца похоронка пришла».
Мой детский рассудок не сразу
Всю горечь беды той принял.
Ругал я фашиста заразу,
Что папку на веки отнял.
***
Мы ждали отца, ждали брата,
И брата невестка ждала.
Во всём то война виновата,
Плохи были наши дела.
И ожиданьям нет конца,
Молчит Москва, Молчит Шатура.
И нет нам писем писем из Донца,
И долго нет из Порт-Артура.
И как не вспомнить всё опять,
Как нелегко нам было всем,
С войны вернулось только пять,
А уходило двадцать семь.
А как подумаешь всерьёз,
Какое время им досталось,
И сколько выплакалось слёз,
А сколько вдов с детьми осталось…
И вот стою я на горе,
И в ранний предрассветный час,
Пишу стихи о той поре,
О тех, кто жизнь отдал за нас.
Кто днём пахал и в молотилку,
Снопы ночами подавал.
Брал на обед кваску бутылку,
А хлеб весь фронту отдавал.
Наш хуторок со всей страной
Переносил с терпеньем беды,
И жил мечтою лишь одной:
Скорей увидеть день победы.
Стою один я на горе,
И никуда я не спешу,
И в назиданье детворе
Хоть пару строк, а напишу.
Живите в мире и согласье
С детьми народов всей земли,
Под мирным небом только счастье
И радость жизни обрели.
Чтоб ни один снаряд вовеки
Под мирным небом не пищал,
Живите мирно, человеки…
Для мира Бог ведь нас создал.
Татьяна Алексеева, психолог.
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать