Психопатия (социопатия) в культуре и обыденности

Психопатия (или социопатия – в терминологии западной психиатрической традиции) стойкая аномалия характера, которой свойственно отсутствие эмоционально-ценностных переживаний и личностного развития в целом. В последнее время интерес к психопатии (социопатии) обусловлен невозможностью рационального и либерально-разумного объяснения отдельных человеческих поступков и общего поведения личности. Эта тема является предметом интереса юридической психологии.

Миф о психопате
Обыкновенно, миф рассказывает о строительстве человеческого Космоса в противовес животному или чудовищному Хаосу. Но есть существа, способные вписаться в любой порядок, любую систему или даже принцип ее отсутствия, но при этом играть будут только за себя. Они будут отдельными и отделенными, даже будучи плоть от плоти любого сообщества. Собственно это и не дает сразу их выделить из других, а также поверить, что таковое их кардинальное различие действительно реально и возможно.
Древнегреческая мифология, ясно и очевидно различавшая человеческое и цивилизованное от чудовищного и хаотического, отчетливо описывает выстраивание отчетливых границ между сознанием и бессознательным, а также конфликты и вторжения, настоящие войны этих могучих сил. Несмотря на существование сонмищ ужасных чудовищ, она сохранила память об ужасных деяниях совершенно, казалось бы, обычных индивидов. Которые вновь и вновь совершали свои злодейства, без всякого страха быть наказанными и вне любого другого мотива кроме своего причудливого или импульсивного желания.

Феноменологический подход к описанию психопатов
Роберт Д. Хаэр - известный исследователь психопатологии, профессор психологии Университета Британской Колумбии, разработчик известнейшего Контрольного опросника для определения степени психопатологии личности. На русский язык переведена его книга «Лишенные совести: пугающий мир психопатов» (М.: Вильямс, 2007). Это научно-популярная, в отечественном понимании, книга, предлагающая очень подробное описание характеристик и черт психопатов, настолько ясное и бытовое, с примерами, насколько его способен воспринять не специалист. Мы можем заметить, что подобный жанр, оказываясь в рамках научной концепции, близок современному феноменологическому подходу в науке. Кроме того, его можно назвать историческим, поскольку он основывается на ретроспективных описаниях и выявлении закономерностей в поведении психопатов и их социальном влиянии.
Роберт Д. Хаэр сразу же отмечает путаницу в бытовой терминологии, когда «психопатом» часто называют «душевнобольного», «сумасшедшего». Однако, разница как раз в том, что у психопата совершенно нет расстройства сознания, присущего разным видам сумасшествия и безумия. Он все совершает в полной вменяемости. Потому для судебных психиатров и для судебных органов принципиальным оказывается определение именно «вменяемости» и «невменяемости» преступника: психопат вполне вменяем и преступление совершал вполне осознавая свои действия, какими бы они ни были. В действительности, самые ужасные преступники оказываются или психотиками (страдающими помрачениями сознания), или психопатами (с достаточно ясным сознанием, но… отсутствием всякого чувства вины).
Контрольный перечень признаков психопатии дает очень подробный обзор. В своей книге Хаэр дает основные симптомы:

Эмоциональные и личностные особенности
• говорливость и поверхностность
• эгоцентричность и претенциозность
• отсутствие чувства вины и сожаления
• отсутствие эмпатии
• коварство и склонность к манипулированию
• поверхностность эмоций

Особенности социального поведения:
• импульсивность
• слабый поведенческий контроль
• потребность в психическом возбуждении
• безответственность
• проблемное поведение в детстве
• антисоциальное поведение во взрослой жизни
Это лишь общие симптомы, не означающие, что все, у кого можно заметить подобные признаки (особенно, лишь отдельные из них) – психопаты. Однако это те черты, которые им свойственны. При совпадении этих черт и общего «психопатического сценария» мы на бытовом уровне можем заподозрить «что-то не то» и честно себе в этом признаться, на профессиональном – взглянуть пристальнее, сделать выводы и принять те или иные решения.
Они могут быть интересными и веселыми собеседниками; у них на все может быть быстрый ответ; они рассказывают невероятные истории, выставляющие их в ярком свете. Вместе с тем у проницательных слушателей часто создается впечатления, что рассказы эти поверхностны и похожи на вновь и вновь повторяющуюся мелодию любимой пластинки. 

Муж неразумный
на сборище людном
молчал бы уж лучше;
не распознать
в человеке невежду,
коль он не болтлив,
но невежда всегда
не видит того,
что болтлив он безмерно.
(Старшая Эдда, Речи Высокого)

Люди, которые достаточно долго с ними знакомы, или вращаются в том же обществе, с удивлением могут узнать конкретные фразы и интонации, пассажи, формулировки, которые явно слышали от других людей и даже свои собственные. Это очень характерная мимикрия психопата, который способен встроиться в любое пространство, выдавая именно то содержимое, которое нужно, чтобы занять там особое и привилегированное место.
Они эгоцентричны и претенциозны. И это не частное тщеславие и не энергичное честолюбие, а именно центрированность на себе самом в сочетании с нелепой вычурностью жеста. Мир вращается вокруг них. Они умеют привлечь внимание и обворожить самоуверенными действиями тех, кто испытывает постоянный или временный недостаток в своей устойчивости в этом мире. Психопат идет по миру, не опасаясь особого противодействия. Но это не истинная уверенность в своей силе, а скорее непредусмотрительность. Р. Хаэр пишет: «Психопаты часто производят впечатление высокомерных и бесстыдных хвастунов – надменных, самоуверенных, властных и заносчивых. Они обожают управлять другими и не признают чужих мнений. Некоторые считают их харизматическими личностями… Психопаты редко обращают внимание на юридические, финансовые и личные проблемы. Они относятся к ним как к временным неудачам и винят в них отсутствие везения <…> Хотя психопаты часто заявляют о том, что у них есть конкретные цели, они так же часто не знают, что нужно для их достижения. <…> Психопаты считают, что их способности позволяют им стать тем, чем они хотят стать. При благоприятном стечении обстоятельств – определенном везении и бездействии безропотных жертв – их претенциозность может разыграться особенно сильно. Психопатический бизнесмен, например, всегда «мыслит широко», но, как правило, за чужой счет» Хаэр, с. 57-58. А их прекрасные планы ослепительны и чаруют простотой идеи.
Испытывая недостаток связи с миром, не замечая других людей, психопаты страстно желают признания и отклика. Подобно голодающему и не знающему толк в хорошей еде они способны алкать внимание и постоянно его возбуждать. Кроме того, они склонны крайне болезненно относиться к любому небрежению и отвержению. Их самолюбие может быть крайне болезненным, а реакции – несоразмерны обиде, и тогда они способы мстить. В своей жажде внимания они не слишком привередливы: так боль, страх, униженность другого способны быть им достаточно приятны, именно при их собственном контроле ситуации. Так мужчина-психопат резко и без объяснений перестает общаться с женщиной, с которой только что сблизился, и начинает открыто ухаживать на ее глазах за другой. Смущение, обида и растерянность отвергнутой женщины доставляют ему удовольствие как явные признаки его власти над ситуацией.
Отсутствие вины и сожаления – одна из главных их черт, отличающих психопатов от других людей. Это в них пугает больше всего. У них, как будто, нет эмпатии. Они относятся к окружающим как к средству выполнения их желаний и потребностей; они способны поддерживать постоянные отношения с человеком, считая его своей собственностью или привычной деталью окружающего пространства, вроде телевизора, кровати или холодильника. Не все психопаты – преступники с точки зрения права: это могут быть люди, паразитирующие на других, кормящиеся чужой собственностью и сбережениями, чувством собственного достоинства и самоуважением других людей (они их будто пожирают, да); они могут быть агрессивны в получении желаемого, пренебрегать физическим и моральным благополучием близких людей; быть замеченными поначалу лишь в беспорядочных, случайных и бесконечных банальных сексуальных связях. 
Психопаты не в состоянии представить, что чувствует другой человек, не видят этого и не считают нужным вообразить.

Доволен глумливый,
коль, гостя обидев,
удрать ухитрился;
насмешник такой
не знает, что нажил
гневных врагов.
(Старшая Эдда, Речи Высокого)

Единственное, к чему они могут быть чувствительны – к картине мучения жертвы и своей над ней власти. Это им довольно приятно. Вторая точка их чувствительности – отвержение их самих; любое неприятие их поступка, любая негативная реакция на их поведение воспринимается как нечто невыносимо болезненное, катастрофичное или преступное. Эмоциональное переживание психопата действительно полярно и между двумя этими полюсами, ядом власти над жертвой и жаром гнева на отвергающего – бесплодная ледяная пустыня. Без ярких и живых эмоций, без чувств, без привязанностей, без симпатии. Если кто-то может быть полезен – он будет использован. Вместе с тем, свою ответственность они значительно преуменьшают. Вот, что пишет Роберт Хаэр:
«Даже если психопат признает свои поступки, он сильно преуменьшает или даже отрицает тяжесть последствий. …Как это ни иронично звучит, настоящими жертвами психопаты часто считают себя.
«Из меня сделали козла отпущения… когда я смотрю на себя со стороны, я кажусь себе большей жертвой, чем преступником». Так говорил Джон Уэйн Гейси, серийный убийца – психопат, который, пытая, убил тридцать три юноши и мальчика и закопал их тела в подвале собственного дома. Рассказывая об этих убийствах, Гейси говорил о себе как о тридцать четвертой жертву. «Жертвой был я. Меня обманом лишили детства». Он хотел знать, если ли «где – то человек, который смог бы понять, как больно быть Джоном Уэйном Гейси.
В своей книге Питер Маас цитировал Кеннета Тейлора, который жестоко избил свою жену во время медового месяца, изменял ей. И в конце концов забил до смерти: «Я так сильно ее любил. Мне ее очень не хватает. Произошла трагедия. Я потерял любимую женщину и лучшего друга... Почему никто не может понять, как мне тяжело?» Хаэр, с. 64. У обычного преступника есть хоть извращенные, но принципы и он понимает, что может поступить правильно или неправильно в соответствии с ними; психопат же всегда чист, прав и невинен в своих глазах.
Они достаточно склонны к манипулированию окружающими, лжи и коварству. Роберт Д. Хаэр говорит, что «это их естественные таланты». Неудивительно, потому что зачастую это прекрасно работающие способы для достижения своих целей в их тактической плоскости. В их мире нет «просто слабых», «слабый» по их мнению – это глупый и достойный того, чтобы быть жертвой; их мир состоит из «хищников» и «жертв». Что именно чувствуют участники манипуляции или угроз, к чему это может привести в перспективе – так далеко психопат не задумывается. Он живет здесь и сейчас. «Пойманные на лжи или поставленные в затруднительное положение правдой, они очень редко смущаются или запутываются – они просто меняют тему или пробуют перекроить факты так, чтобы они подтверждали их ложь. Результат – серия противоречащих друг другу утверждений и сбитый с толку слушатель. Мотивацией для большей части ложных заявлений служит то, что психолог Пол Экман назвал «восторгом надувательства» Хаэр, с. 67.
Эмоциональные позывы и реакции психопата неглубоки и поверхностны. 

Ты задеваешь меня за живое
Давай сейчас, а потом еще ночью
Ты будешь рядом, ты будешь со мною
И между нами любовь – это точно
Не надо думать, что все обойдется
Не напрягайся, не думай об этом
Все будет круто, все перевернется
А-а…
(Песня группы «Звери»)

В то же время, хотя внешне они обычно холодны, бесчувственны и «роботоподобны», они склонны проявлять свои эмоции в аффективной, драматичной и кратковременной форме. Иногда создается впечатление, что они просто играют такую роль. Их «сильные чувства» лишены эмоциональных оттенков, это скорее «клише чувств», их «печати», которые ставятся в нужной ситуации; иногда это называют «протоэмоциями». Их определения чувств – грубы и недифференцированы, они путают сексуальное влечение с любовью, любовную привязанность с дружбой, разочарование с грустью, раздражение с гневом и т.д. Потому легко подменяют понятия в своих доводах. Бедность эмоциональной палитры психопатов может быть определена как «знают слова, но не знают мелодии». Их поведение хоть и внешне душевное, при внимательном взгляде оказывается достаточно формальным. Для них характерны «фавориты на час», которые после большей или меньшей доли использования будут отброшены или равнодушно отставлены в сторону, чтобы быть забытыми… или вновь при случае пригодиться. У них, как правило, нет устойчивых дружеских (а не просто приятельских) связей и отношений; у мужчин может вовсе не быть друзей своего пола или не существовать ни одной положительной и продолжительной связи с женщиной. Можно сказать, что поведение их – установочно, не в клиническом медицинском, а в социальном смысле: выражение ими эмоций, мыслей, желаний слишком обусловлено ситуацией; они будто встраивают себя в нужный контекст, вне зависимости от того, насколько это самовыражение или «новая тема» соответствует действительности.
Им свойственна импульсивность в сочетании со слабым поведенческим контролем. «Я сделал так, потому что мне хотелось», - их стандартное объяснение. «…Импульсивные действия становятся естественным продолжением основополагающей цели жизни большинства психопатов: получение сиюминутного удовольствия или утешения» Хаэр, с. 79. Их слабый поведенческий контроль касается как сдерживания (точнее, несдержанности) своих агрессивных импульсов, так и умения (именно – неумения) соблюдать дисциплину, правила и регулярность неких требуемых в социуме действий (если это не приносит им непременной выгоды и власти). 
Роберт Д. Хаэр отмечает их непреходящую потребность в психическом возбуждении. Поскольку, как правило, психопаты носят хорошо расписанную «маску здравомыслия», то они предпочитают достаточно легитимные способы устраивать себе регулярные «оттяги», участвовать в авантюрах. Это вполне могут быть работа охранником в рискованном предприятии, занятия единоборствами или даже группы психологического роста. Везде, где такой субъект может получить психическую и эмоциональную власть над другим, а также возможность для «яркого выступления», ему понравится. «Обратная сторона этой страсти к приключениям – полная непереносимость рутины или монотонности. Психопаты быстро начинают скучать. Вряд ли вы найдете их там, где нужно выполнять скучные повторяющиеся действия, или там, где требуется продолжительная концентрация внимания» Хаэр, с. 83.
Психопаты безответственны, не всегда только по отношению к другим, но и к себе. Обязательства и долги для них значат очень мало: они предпочитают притвориться жертвой и вынудить близких заплатить за них, нежели честно возьмут в долг. Они могут беспечны на дороге, в работе и сексе – везде, где требуется большая или меньшая техника безопасности они стремятся избавить себя от лишних забот, рискуя здоровьем и благополучием обычно других, но также – и своим. 
Проблемное поведение у психопатов проявляется уже в детстве и подростковом возрасте: как правило, об этом свидетельствуют родственники, близкие и знакомые. Да и сам индивидуум не прочь похвастаться своими иными «подвигами». В его историях обычно чувствуется упоение от собственного куража, о чем бы ни рассказывал сюжет… и даже если она сопровождается обусловленными приличиями сожалениями о проступке. Также существенным критерием, хоть и не часто разглашаемым самим психопатом, является практика мучений и убийства насекомых, птиц и животных в детстве. Во взрослом возрасте психопат, даже не преступник, нередко не имеет постоянной работы и заработка или склонен к антисоциальным поступкам, дающим ему необходимую разрядку (об иных способах аффективной разрядки мы уже упоминали).
В дополнение к характеристикам Р. Хаэра мы бы хотели упомянуть еще некоторые черты:
• образ вечного подростка («вечной молодости»)
• множество «новых жизней»
• идеализация «новых чувств», «пробуждения к жизни»
• скрытность частных деталей или подробностей, отрывочность повествования о своей жизни
• излюбленная тактика «подставления» другого
• сценарная смена масок
«Вечный юноша», «вечный подросток» это характерный образ психопата. Он стремится к вечной молодости, неутомимости, энергичному движению без остановок и рефлексии. Опыт не задерживается в его жизненном багаже, а выводы не делаются. Эти люди предпочитают каждый раз «начинать новую жизнь», как будто бы «старой» и не было. Неудивительно, что это частые пациенты психиатрических лечебниц, которые «забыли» себя и свою историю после каких-то крайне неприятных для них происшествий. Они идеализируют каждый раз новое начало, новые начинания, новый цикл любовных отношений, новое «пробуждение»… чтобы затем свернуть на старые, привычные и удобные им рельсы и обвинить окружающих в несоответствии их высокому идеалу.

Больше нечего ловить
Всё что надо я поймал
Надо сразу уходить
Чтоб никто не привыкал

Припев:
Ярко-жёлтые очки
Два сердечка на брелке
Развесёлые зрачки
Твоё имя на руке
Районы, кварталы, жилые массивы
Я ухожу, ухожу красиво (повторяется 2 раза)

У тебя все будет класс
Будут ближе облака
Я хочу как в первый раз
И поэтому пока
(Припев)

Вот и все, никто не ждет
И никто не в дураках
Кто-то любит, кто-то врет
И летает в облаках 
(Из песни группы «Звери»)

Роберт Д. Хаэр также отмечает, что «потеря памяти, амнезия, обморок, множественная личность и временное помутнение рассудка часто всплывают на допросах психопатов» Хаэр, с. 62. Совершенно неудивительным оказывается тогда то, что в историях психопата обыкновенно присутствует отрывочность, разрозненность различных историй и этапов жизни, фрагментированность опыта, отсутствие континуальности линии жизни и жизненного опыта, притом, что эти фрагменты могут выдаваться по формальной шкале социальных достижений.

Сломана девочка,
Выпета песенка,
Лифт не работает,
Ножками, ножками.
Форточка, лесенка,
Форточка, лесенка,
Добрые жители,
Дверца с порожками.
Я, я, я на солнце блики,
Ты, ты, ты огонь в груди.
Уходя, сотри улики
Всё, всё, всё, всё...
Я, я, я на солнце блики,
Ты, ты, ты огонь в груди.
Уходя, сотри улики
Всё, всё, всё, всё впереди.
Всё впереди.
Всё впереди.
Всё впереди.
Всё впереди.
Всё впереди.
Всё впереди.
Всё впереди.
Всё впереди.
(Из песни группы «Звери»)

При отсутствии континуальности эмоционально-ценностного содержания личности, психопат с готовностью демонстрирует различные излюбленные маски и быструю их смену. Самые предпочитаемые его роли «Благодетель», «Свой Парень» и «Жертва». Он способен предстать веселым приветливым юношески беспечным (вне зависимости возраста, а это иногда подкупает) человеком или величественно-покровительственным, щедрым дарителем благ и советов (вспомним жертв психопатов, которые чувствовали себя с ним предельно надежно) или же «несправедливо обделенной» жертвой обстоятельств и злых, неправедных людей (на это покупаются уже не «слабые», сильные… и те, кто привык помогать другим, верить и доверять). Легкими мазками, едва уловимой текстурой – однако предельно отчетливо видимой в сумеречном свете критических ситуаций – на этих масках можно разглядеть лик жестокого властолюбца. Этот человек явится в образе вальяжного покровителя, но временами вы будете замечать его жестокость к другим… и благоволение к вам самим (что притупит вашу бдительность). Потом вы сблизитесь и увидите в нем Жертву, узнаете как тяжело ему пришлось в жизни, как его бросали, предавали, заключали в темницу, не давали жизни… И в своем желании помочь, или приязни или уже увлеченности вы сами предложите и сами ему все дадите. Потом, когда вновь вы почувствуете, что то, что происходит – в этом «что-то не так», и попытаетесь выяснить у него, что это – он извернется, вывернется и станет почти Невидимкой. А когда вы, став случайным свидетелем или при должном старании припрете его стенке – то именно вы окажетесь Злобной Фурией или Насильником, о чем Жертва будет рассказывать впредь остальным «очарованным». Мгновенные переходы от Покровителя к Хозяину, от Жертвы – к Шантажисту – очень характерные психопатические черты. Смена масок обусловлена не душевным движением героя, а лишь сценой, в которой он участвует.
В битве психопата за место под солнцем будут жертвы. И в большинстве своем это будет не противники, а те, которые ошибочно сочли себя друзьями, возлюбленными или близкими… или даже просто случайные попутчики. Так новый кризисный управляющий возжелавший нанести удар главному бухгалтеру, после осторожного выступления одного из сотрудников и сославшись именно на него, с цифрами и предельно критично сообщил о полном бардаке в бухгалтерии. Бедная жертва даже спрашивала у очевидцев, что они слышали (классическая реакция жертвы психопата: «Что со мной было?»), а потом писала объяснительную своему начальнику. Рядом с психопатом всегда будут жертвы.

Это нервы, я не первый.
Кто-то начал,
Это значит глупо злиться
Все простится и совсем проста
Игра в себя
Я как все, и мне плевать,
Кто пойдет со мной в разведку,
Накрываю на кровать
И не закрываю клетку.
Я спокоен - я артист:
Я не понимаю боли.
За меня умрет радист,
Перепутавший пароли
(Группа «Звери», песня «Игра в себя»)

Психопатизация культуры и личности
Культура – это совокупность материальных и духовных ценностей, жизненных представлений, образцов поведения, норм, способов и приемов человеческой деятельности. Осмысленность культурных правил – норма жизни человеческой личности. В архаических общества, на стадии преобладания коллективного культурного сознания, правила предопределялись сообществом. С развитием человеческой личности в исторической ретроспективе стали выделяться и осознаваться эмоционально-ценностный уровень сознания и индивидуальные правила поведения, основанные на личностном выборе.
Психопатическая личность в архаические времена и в традиционном обществе выделялась именно своей невосприимчивостью к культурным нормам социального взаимодействия. Нарушения табу, правил, законов были ключевыми признаками их отличия. Именно поэтому они казались «нелюдями», «оборотнями». С развитием и становлением индивидуальной личности в Новое время, а следовательно – и постепенно – индивидуалистической западной культуры психопат по-прежнему выделяется нарушением законов, человеческих правил и табу. Развитие психологической науки дает возможность заглянуть внутрь психики (личности) самого психопата, чтобы понять, как это устроено. Выяснилось, что психопатическая личность ориентирована на исключительно на себя как мерило происходящего во внешнем (и его внутреннем) мире; психопатическая личность лишена основы человеческой традиции и преемственности эмоционально-ценностного смысла; внутри нее самой нет целостности материальных и духовных ценностей, принятых и передаваемых другим поколениям норм поведения, форм и способов продуктивной совместной человеческой деятельности. Психопатическая личность оказывается Вне Культуры.
Однако в этой теории существует один парадокс: история знает этапы, периоды и даже культуры, в которых подверженность разрушительным аффектам была для человека вполне приемлимой и даже предпочтительной. Это, прежде всего, времена перемен, слома эпох: войны и уничтожение целых народов и цивилизаций. Отдельная личность могла добиться большего успеха (и даже просто выжить!) именно благодаря своей психопатической бесчувственности. В то же время, даже рожденные в завоеваниях культуры (например, скандинавская цивилизация эпохи викингов) нельзя назвать психопатичными: нормы и правила, существовали внутри нее, как индивидуальные (что прилично, а что неприлично делать мужу или женщине), так и групповые. Очень велики были представления о приличиях и правилах поведения в сообществе, тем более детально они были обусловлены, чем выше была постоянная опасность и угроза со стороны многочисленных врагов, недругов и соперников. Чуждая культура со своими правилами вполне способна представать перед иной (и с более развитой «культурой аффектов» или гуманистических идеалов) цивилизацией как дикая, варварская, но все же мы ее не можем назвать психопатичной. Психопат всегда находится в рамках культуры, но не принимает ее норм. С развитием цивилизации представление о человеке перестает опираться на общность культуры. В мире, где существуют различные культурные и социальные системы возникает «культурная презумпция»: человеческая личность имеет право на принадлежность к своей культуре, и не может быть признана «не-человеком» только по своей чужеродности и инаковости. Стоит сказать, что, к сожалению, подобное отношение принято даже в современном мире и до сих пор не везде.
Сложная социальная структура и набор общественных норм и договоров предполагают неоднородность организации сообщества и разнородность культуры. Современная западного типа культура состоит из набора субкультур или же включает в достаточно целостную форму – некоторый набор маргинальных или полумаргинальных сообществ, со своей внутренней субкультурой. Субкультура не ориентированная на преемственность и передачу норм и правил следующим поколениям способна стать рассадником психопатов. Это их прекрасное прибежище: в отрыве от материнской культуры (и часто в оппозиции к ней), с традиционным для этой среды ореолом Вождя или Мученика.
Субкультура – как некий локальный набор норм и правил, принятых в некотором сообществе и именно благодаря им отличающий его членов от материнской культуры, сейчас расширяет свое значение. Но мы остановимся на признаке некоторой социальной обособленности ее членов (так исключив из рассмотрения поклонников тех или иных жанров искусства) и, в рамках настоящего исследования, отметим именно психопатоподобные субкультуры. Современное индивидуалистическое сознание позволяет существовать человеку «вне рамок и условностей», и быть при этом вполне принятым сообществом. Более того, в отдельных субкультурах этот «принцип отсутствия принципов» и полагается предпочтительным. Разные субкультуры предлагают нам различные формы психопатического идеала. Криминальная – принцип торжества силы и власти, деление на «хищников и жертв», отвержение «родительской культуры», архаичное разделение на «своих» и остальных. Корпоративная – тот же принцип торжества силы и власти, деление на «хищников и жертв», смена масок, ситуативная обусловленность поведения. Клубная – исполнение сиюминутных желаний, импульсивность и снижение поведенческого контроля, вечный праздник и каждый раз «новая жизнь», промискуитет, употребление психоактивных веществ… Феминистская… Официозно-политическая… Радикально-политическая… Отчасти искусственное, жанровое разделение сообщества на ярлыки субкультур можно продолжить (субкультура «глянца», политическая субкультура…) с примерно теми же заключениями. В настоящее время мы видим постепенное вытеснение гуманистических ценностей европейской цивилизации предпочтением яркой, динамичной смены внешних атрибутов и формальных правил современных «ярлычных» субкультур. Самоценность человеческой индивидуальности отрицается психопатической культурой, в которой нет Другого, есть только Я. «Я у себя одна» и оказывается лозунгом современной цивилизации, и они эти знамена поднимаются даже не психопатом, а вполне обычным человеком, который осознанно выбрал «подражание» психопату, убогость и скудость эмоциональной жизни и бедность внутренних конфликтов ради спокойного и сытого существования, ради периодического возбуждения и разрядки в употреблении своей власти, ради подчинения и контроля других, которые для него не люди – объекты.

Использованная литература:
1. Аполлодор. Мифологическая библиотека. – М.: Наука. – 1993.
2. Бедненко Г. Образ волка у германцев и славян // http://ec-dejavu.ru/w/Wolf.html 
3. Бедненко Г. Лапшина Т. Сказка о Красной Шапочке и Сером Волке: Полезный определитель // http://mythodrama.indeep.ru/theory/red_hood/red_hood.html 
4. Сага об Эгиле//Исландские саги. – М.: 1953
5. Старшая Эдда: Эпос/Пер. с др.-исл. А. Корсуна. – СПб.: Азбука – классика. – 2001. 
6. Хаэр Р. Лишенные совести: Пугающий мир психопатов. – М.: Вильямс. – 2007.